- Так, ну с этим всё понятно! – первое, что произнёс Артём, приглашая хозяина дома к продолжению прерванного рассказа – А с сестричками-то как у вас всё в узелок скрутилось?
- Во – точное определение! Именно, скрутилось. Очень даже быстро и незаметно, как бы само собой… Собственно говоря, сначала я познакомился с их улыбчивой бабушкой…
- Тоже в постельку приманивала? – съехидничал гость.
- Ага… Тебе хорошо смеяться… Посмейся, посмейся! Посмотрел бы я на тебя в подобной ситуации. Хотя… Что-то раньше мне как-то и в голову не приходило...
- Что?! – расхохотался Тёма – Неужто я угадал?
- Да, нет! Не в этом дело…
- А в чём же? – продолжал тот веселиться.
- А в том, что она всё время словно нарочно попадалась мне на пути… То пирожком угостит, то просто поздороваться подойдёт… Но за внучками смотрела строго, ни о каких шалостях девки до поры до времени и думать не смели.
- А потом?
- Да, да… потом… Я тогда перекрывал у них сарай. Ночевать уходил домой, к деду Сергуньке. А однажды вдруг проснулся на сеновале в объятиях Анечки, Нюрочки, Анны – младшей из сестричек. Ей тогда только что исполнилось девятнадцать лет… но…
- Но нравилась-то тебе Лиза, так?
- Не спеши! Ни одну из них я не хотел видеть рядом с собой – мне баб постарше хватало, не голодал… Хотя, конечно, я не мог не восхищаться их красотой, которая на первых порах почву из-под ног выбивает, лишает равновесия, но не у меня, понимаешь какая штука? Я ни единого раза не терял голову рядом с ними… ни единого, и даже скажу больше: я никогда не считал, и не считаю до сих пор их такими уж необыкновенными, что ли. Для меня гораздо важнее внутреннее наполнение, а не обложка. Нет, я не хочу сказать, что они пустышки, но даже сейчас – не моё!
- Во, оно как! – не смог удержать удивления Артём – Ничего себе!
- Да, именно так. Но тут ещё был один момент, которому я и сегодня не нашёл другого объяснения, нежели как приписать колдовской какой-то силе. Понимаешь, я точно помню, знаю, что вечером накануне простился с хозяйкой и ушёл… Понимаешь? Ушёл! И даже помню, как помыл ноги, выпил кружку кислушки, и лёг спать на кровать в Сергунькиной избе, понимаешь?
- Ничего себе… Как это могло быть? Перебрал, что ли? Как же ты оказался на сеновале?
- А хрен его маму знает, как… Но было именно так и я был трезв! Скажу больше – в тот же день пропала Лиза. Ну, то есть, не совсем пропала – её бабуля услала к какой-то семиюродной тётке.
- Зачем?
- А я и теперь на этот вопрос не отвечу. Можно строить всевозможные версии и догадки, но будут ли они соответствовать действительности? Не уверен, а потому не поручусь. Знай ещё вот что: насколько они мне обе нравились тогда, настолько сегодня отвратительны… обе…
- Почему?!
- Не помню у кого из классиков прочитал когда-то: красота, лишённая духовности и тепла, способна лишь напугать, вызвать отвращение. Прочитал и забыл. Но вот попав в такую жизненную передрягу, подпишусь под каждой буковкой – истина!
- Да… - задумчиво протянул Артём – Дела… А как же с Лизой потом? Кстати, как долго она тогда отсутствовала?
- Ровно столько, сколько понадобилось для того, чтобы Нюра забеременела. Что ещё важно? Тебе нужно знать, после первой ночи с Нюрой, я как честный человек, сразу же попросил её руки у тёщи, но получил отказ…
- Почему?
- А мне не объясняли… Однако позволили жить в их избе, в отдельной даже комнате с дверями, представляешь? Ох и счастлив же я тогда был, прямо на крыльях летал… Не долго, правда… Однажды наступил момент, когда вместо Нюры в моей кровати оказалась Лиза и всё повторилось по уже знакомому сценарию…
- Теперь Анна отправилась в изгнание?
- Да! И возвратилась она уже с Танечкой, с дочкой, на руках, представляешь?
Артём молчал, не зная как реагировать на только что услышанное признание. Слишком всё выглядело как-то надумано, что ли… Мелькнула даже мысль: уж не водит ли он меня за нос? Не посчитал ли за наивного дурачка? Но потом, решив всё же дослушать, спросил:
- Почему же ты не сбежал от них ото всех?
- И хотел, и даже пробовал. Бунтовал всячески: крушил мебель, напивался до бесчувствия, набрасывался с кулаками, но тёща как-то умела гасить все эти мои всплески недовольства, умела внушить мне, что всё нормально, что я счастливейший из смертных – вон какой красотой обладаю, не встречая сопротивления… И я, как телок на верёвочке… Но проходило время, морок спадал, и я опять пускался в бега. Однако всякий раз получалось так, что почему-то возвращался… падал в ноги, просил прощения, всё больше и больше ненавидя их при этом и презирая самого себя… А они… Они все трое улыбались, как будто ничего не происходило… Так, невинная шалость глупенького мальчика… Знаешь, я всегда считал, что прощение как таковое - акт гуманный и положительный, но эта троица сумела убедить меня в обратном…
- Как это? – совсем сбитый с толку, переспросил Артём.
- А вот так. Понимаешь, они меня прощали, унижая, уничтожая всякий раз мою гордость и уважение к самому себе. Чуть легче стало после смерти тёщи. Ох, и страшно же она помирала. Трое суток рычала по-звериному. Я тогда сбежал, забрав детей, в Сергунькин дом. Девки оставались при ней. Никогда до этого мне не приходилось сталкиваться ни с чем подобным. Как и ты, я не верил ни в какое колдовство, но с тех пор взгляды на жизнь у меня и на возможности человека сильно поменялись, очень сильно… Вот ты, к примеру, знаешь, что нужно сделать, чтобы облегчить уход ведьмы в мир иной?
Артём, отрицая, лишь покачал головой, подумав про себя, что уже перестаёт чему-либо удивляться.
- Не знаешь… А теперь будешь знать: крышу нужно разобрать у неё над головой, или хотя бы пару досок оторвать…
- И у вас разбирали?
- Ну! Я, правда, узнал про это уже потом, после похорон, на которые не пошёл. И, как мне кажется, не прощён за это до сих пор…
- Да, брат Никола… Попал ты по полной…
- Так, а я тебе о чём толкую? А ты меня вздумал пугать тем, что с должности уволишь… Тёма, это всё настолько мелко, настолько ерундово, что… Но слушай дальше!
- Ещё не всё?! – развернулся на лавке Артём.
- Если бы… Вот ты давеча удивлённо осматривал наши хоромы. Хочешь, честно скажу, почему я не поставил своим жёнам (хотя какие они мне жёны ты уже должно быть понял) отдельные хаты?
- Почему-то мне кажется, что сейчас ты сообщишь мне такое, от чего я вообще выпаду в осадок…
- Не знаю, выпадешь ты или нет, но всё от того, что мои красавицы люто ненавидят друг дружку. Люто! Поступи я как-то иначе, не было бы никакой гарантии, что в первую же ночь они не вспыхнули бы кострами. Ни у той, ни у другой рука даже не вздрогнет.
- Ёлки-палки! А к тебе они как относятся? А к детям?
- Ко мне? Как ни странно, нормально, да и к детям тоже, правда, каждая к своим… Но пока малыши ни разу мне не жаловались. А я… я тоже как-то притерпелся, что ли… Так что ты меня особо-то не жалей, не надо…