Люди постарше помнят этот расхожий анекдот из самых недр времён советских. Желает гражданин приобрести газетку в киоске «Союзпечати», а ему отвечают: правды нет, известия вчерашние, остался труд за две копейки. Заглавные буквы и кавычки здесь ни к чему, в данном контексте они и не подразумевались.
Но в ту пору соотечественники ещё были уверены по некой исторической инерции, что всё-таки, где-то есть она, эта самая правда. Можно до неё докопаться, извлечь её на свет Божий. Так предки их уходили в мир искать правду, понимая её как ипостась справедливости. А справедливость для них означала изменение их жизней к лучшему, поскольку они-де этого достойны. Почему у одних есть, а у других нет? Несправедливо. Не по правде.
Вероятно, люди во все времена склонны были считать правдой то, что больше их устраивает. Но прежде они жили в прямом контакте с реальностью, многое могли поверить собственным опытом. Увидеть, ощутить. Или поверить другим, на себе испытавшим – хорошо знакомым, доверия достойным. Тем, кому обманывать других никакого интереса не было. Земля слухом полнится. Хотя, заходы типа: «а вот бывалые старики сказывали...» тоже правды не гарантировали, это само собой.
Мир разрастался, бесконечно усложняясь. Личным опытом его давно уже не объять, не постичь. И за последнее столетие стремительнее всего развивались технологии информационные. Именно они образовали стихию, полностью определяющую теперь сознание людей, общественный уклад. Такое общество мы и называем постинформационным.
Право голоса в этой стихии обретает каждый – от мудреца и пророка до клинического идиота или злонамеренного мошенника. Так же любой вправе выбрать, чему внимать, к чему оставаться глухим, равнодушно или брезгливо проходя мимо. В информационном потоке присутствуют, соответственно, все мыслимые, зачастую взаимоисключающие версии реальности, от объективных (предположительно), до абсолютно бредовых. Выбор не просто широк, но практически ничем не ограничен.
При таком положении категория правды отменяется, обессмысливается. Вся информация обретает одно из трёх возможных качеств. Либо это политическая пропаганда, либо коммерческая реклама, либо развлекательный продукт. На стыках этих разновидностей есть небольшие области смешения. В любом случае, генерация этих трёх информационных потоков никак не связана со стремлением довести до сведения массы людей некие реальные факты, обстоятельства. Этот процесс стимулируется иными интересами, не исключающими прямого обмана, откровенной лжи.
Решающую роль обретает мощность информационного ресурса, количество СМИ, поющих в унисон, обслуживая единого заказчика. Таковым явится может и государство целиком и политическая группа, партия, и корпорации любого рода.
Задача у каждого на этом рынке одна, создав как можно более мощное информационное давление, направить общественное мнение в желаемое русло. Это всё, собственно. Правде, как категории, в сущности, моральной, в этой композиции места нет. Правда умерла. Точнее, убита – при полной безответственности тех, кто изо дня в день её убивали.
Даже когда речь идет о процессах очевидных, фактах, казалось бы абсолютно объективных, таких как наводнение, пожар, неурожай, всё равно от пропаганды – ни на шаг. Подлейшая разновидность лжи – это предвзятая селекция реальных фактов. Одни выпячиваются, другие замалчиваются. В результате складывается грубо и произвольно искаженная картина мира, предъявляемая массовому сознанию.
При этом информация об истинном положении вещей становится прерогативой закрытых элит, правящих групп, спецслужб. Правда получает гриф секретности. Но совсем не осознавая реальности, управлять ничем нельзя. Пьяный за рулем далеко не уедет. Да еще, не дай Бог, убьет себя и других.
Даже у этих герметических кругов постоянно возникают проблемы с достоверностью сведений. Но особо пытливые частные граждане не оставляют попыток приблизиться к правде кустарным способом, анализируя и обобщая данные из большого количества разноречивых источников. Пытаются ловить тренды, тенденции, намёки, гадая, как на кофейной гуще.
Большинство же эти любительские изыскания оставило, не имея к ним охоты, или на них времени. Сограждане постепенно осваивают новую модель существования – без правды вообще. Различные материалы новостного и аналитического характера уже многими воспринимаются лишь как развлекательное постановочное шоу, рассчитанное исключительно на так называемый хайп. И для такого восприятия оснований всё больше. Кажется, никогда прежде доверие к СМИ было столь низким, слабым. Похоже, вскоре оно исчезнет в принципе.
Тогда-то префикс «пост» в термине «постинформационное» наполнится, наконец, явным смыслом. По-сути, эпоха информации закончится. Любые сведения, которые с большой долей вероятности – заведомая ложь, информацией в прежнем смысле уже не являются. Стало быть, и манипулировать вменяемыми людьми с её помощью далее невозможно.
Хотя, остаточное представление о правде в сознании некоторых старомодных граждан ещё теплится. Просто территория правды невероятно сузилась, усохла, как шагреневая кожа – до малого клочка быта, личного опыта. Правда – это размер пенсий, стоимость лечения и продуктов питания, топлива, коммунальных услуг – и т.д. То есть, все, что человек ежедневно испытывает на себе. То, что он непосредственно видит вокруг: едва ли не голодную нищету и эксгибиционирующую роскошь, являющую плоды невероятных масштабов воровства. Дворцы и хижины, знаменующие темного средневековья достойное расслоение общества по доходам. Этому он верит, а более ничему.
С такой крохотной, скукоженной до размера кредитной карты верой и правдой жить придётся еще очень долго. На протяжении целой эпохи. Постинформационной.