Мои школьные годы прошли в небольшом украинском городе, распололоженном на высоком, живописном берегу реки Тетерев. Одна из скал крутого берега называлась "Голова Чацкого", ее очертания походили на мужской профиль с высоким лбом. Скала была видна издалека. Над рекой располагался большой, красивый, пышно зеленеющий городской парк с летним театром, в котором выступали, приезжавшие на гастроли известные, талантливые певцы и артисты.
Однажды нам посчастливилось побывать там на выступлении гипнотизера, телепата и прорицателя Вольфа Мессинга. Он пригласил на сцену желающих принять участие в выступлении, выбрал из них поддающихся гипнозу, а остальных попросил вернуться на свои места. Одному человеку Мессинг внушил, что тот Наполеон Бонапарт, и он в гипнотическом сне вел себя как настоящий Бонапарт. Второй участник выступления под действием гипноза приобрел такую недюжинную силу, выдерживал такие тяжести, какие ему и не снились в реальной жизни. Представление было захватывающе интересным.
Кроме того, в парке были и открытая эстрада, и танцевальная площадка, различные качели и много зеленых уголков, где просто было приятно посидеть. К парку вели три бульвара с кустами, деревьями и скамейками по обеим сторонам широкой аллеи, где любили проводить время родители с детьми. На первом бульваре был установлен бюст Пушкина, на втором – постамент с надписью "Здесь будет установлен памятник герою Гражданской войны Николаю Щорсу". Памятник так и не был установлен.
Мы жили в одноэтажном доме с удобствами во дворе. В нем было пять квартир. Мы впятером, папа, мама, бабушка, старший брат и я, жили в двухкомнатной квартире. Окна нашей квартиры выходили на улицу, по которой ходили трамваи. Бабушка любила стоять у окна и смотреть на улицу.
В соседней квартире за стеной жил директор спортивного магазина Абрам Владимирович с тяжело больной сестрой, домработницей тетей Марусей, которая вела домашнее хозяйство, была, по сути, членом семьи, и сыном Вовой, на год младше моего брата. Абрам Владимирович получил тяжелое ранение на войне, у него был пробит череп, к счастью, мозг не был задет. Хирурги закрыли это место кожей, но под кожей было отверстие в черепе, так он и жил. Директор магазина первый в нашем доме купил телевизор КВН с линзой. Он приглашал нас к себе "на телевизор". Мы иногда приходили к ним посмотреть какой-нибудь фильм, особенно удивлялась этому чуду бабушка.
В соседней квартире со стороны двора тоже жила семья из пяти человек: дядя Гриша, тетя Соня и трое детей. Старший, Толя был сыном брата дяди Гриши, погибшего на войне, средний, Витя был моим ровесником и младшая дочь - Люда. Летом, в жаркую погоду, дядя Гриша расхаживал по двору в семейных трусах черного цвета и в белой майке. Ансамбль дополняли летняя обувь с носками и шляпа на голове.
В однокомнатной квартире жила моя подружка Таня с мамой, дедом и бабой. Так она их называла. Отца у нее не было. Танина мама была крупная, статная, красивая женщина. За ней ухаживал мужчина ниже ее ростом и не красавец. Танина мама стеснялась идти рядом с ним по улице. Но у него, по-видимому, были самые серьезные намерения. Через некоторое время она перестала его стесняться, а потом вышла за него замуж.
В пятой квартире жила тетя Тоня со своей взрослой дочерью и зятем, а потом и с внуком. В этой семье царил культ еды, все ее члены были внушительных размеров, особенно в ширину. Ребенка часто кормили на крылечке и соседи имели возможность наблюдать, как мама или бабушка уговорами или силой заставляли его съесть взрослую порцию картошки с котлетами. Он был крупнее своих сверстников, менее подвижен. В восемь лет он весил около 40 кг.
У каждой семьи был небольшой огород, на котором сажали картошку, помидоры, огурцы, кукурузу... За огородами находился, так называемый, сад. Небольшой участок земли, на котором росли несколько вишневых деревьев и трава. Я любила лежать в саду на траве и смотреть в голубое небо. Чем дольше я на него смотрела, тем дальше в вышину проникал мой взгляд, я чувствовала себя частью Вселенной, мое сердце наполнялось радостью.
За нашим садом, отделенный от него колючей проволокой, располагался огромный сад директора универмага. По саду бегала большая овчарка, поэтому у нашей компании, детей из нашего и соседних домов не возникало желания пробраться в этот сад. Иногда к нам приходила поиграть дочка директора универмага. Она приглашала нас к себе в сад. Надевала собаке поводок, давала ей соответствующие команды. Собака подчинялась хозяйке, и мы могли спокойно ходить по саду и рвать зеленые кислые яблоки, незрелые ягоды, тут же съедая их. Тогда они казались нам ужасно вкусными.
У каждой семьи был небольшой деревянный сарай, где хранили инструменты, доски и всякий хлам, который может еще когда-нибудь пригодиться. Дядя Гриша с тетей Соней построили себе капитальный, кирпичный гараж-сарай, где они год за годом выкармливали поросенка, запасались на зиму мясом. У них я впервые попробовала кровяную колбасу. Такой вкусной колбасы я больше никогда не ела.
Время шло. Мой брат закончил школу, два года проработал на заводе токарем, потом уехал учиться в Москву. Толя после школы пошел работать. Сын Абрама Владимировича Вова уехал в Киев, там поступил в политехнический институт. Сестра директора спортивного магазина умерла от неизлечимой в те времена болезни. Через несколько лет после ее смерти он познакомился с женщиной, муж которой погиб на войне, женился на ней и привел в свой дом.
Тетя Роза была модница. Она красиво одевалась, красила губы. У нее были пудра, духи и даже музыкальная шкатулка, которая играла удивительно нежную мелодию. Тете Марусе это не понравилось, она привыкла быть полноправной хозяйкой в доме, а теперь приходилось подчиняться новой жене хозяина. Между ними часто происходили трения, они по очереди приходили к нам жаловаться друг на дружку.
Я уже училась в московском вузе, когда умерла моя бабушка, светлая ей память. В нашем городе начали сносить одноэтажные домики и строить многоквартирные пятиэтажные дома. Наконец, дошла очередь и до нас. Мои родители получили двухкомнатную квартиру с удобствами. Она располагалась на первом этаже нового дома. В этом же доме получили квартиры все наши соседи. Абрам Владимирович с женой и тещей жили в одном подъезде с моими родителями и поддерживали добрососедские отношения. Тете Марусе не довелось пожить в новом доме, она к тому времени ушла в лучший мир. На небольших участочках земли под окнами обитатели квартир первого этажа разбивали клумбы, сажали цветы. Мой папа с удовольсвием и любовью занимался этой работой.
Теща Абрама Владимировича была старым членом КПСС. Она регулярно читала газету “Правда” и посещала партийные собрания. Когда ей уже трудно было ходить, Абрам Владимирович возил ее на партсобрания на машине. Теща была невысокой полной женщиной с розовым румянцем на щечках. В нашем понимании она была долгожительницей. Когда ей должно было исполниться 90 лет, дочка сказала ей:
- Мама, давай пригласим гостей и отметим твое 90-летие.
- Не надо, - ответила ей мама, - когда мне исполнится 100 лет, тогда отметим.
Но до ста лет она, к сожалению, не дожила...
Как сейчас помню чистые зеленые улицы, дома, обрамленные цветочными клумбами и обвитые виноградными лозами, прогулки по центральной улице города, магазины, кафе-мороженое; приветливые, общительные люди. Городская площадь, театр, вечный огонь, зажженный в память о погибших в Отечественной войне. Мое детство и отрочество – светлые воспоминания. Все это живет во мне.