Ветер трещал ветками. Завывал в горных расщелинах. Ронял камни. Дребезжал крышей зимника. Разбрасывал утварь, привлекая внимание. Я сдалась. Завернулась поплотнее в вязанное пальто и вышла из уютного тепла воздуха, прогретого печью, наружу. Ветер стих сразу. Плут добился желаемого и полетел дальше, будоражить кого-то еще.
Над моей головой стояла она, свинцово-синяя, плотная, конусообразная, уходящая острым углом за гору, похожая то-ли на дым большого костра, то-ли на извержение вулкана. Туча. Она смотрела прямо на меня, грозно. Мне захотелось сделать шаг назад, демонстрируя примирение. Я не смогла пошевелится. Ноги мои вросли в землю. Ну вот, опять…
Поддавшись уже знакомому ранее ощущению растворения границ тела, я покорно отдалась моменту. Небо застыло, ни единого движения воздушных потоков, способного нарушить контуры этого конуса. Даже лиственницы на горе, вечно трепещущие, застыли в ожидании. Несколько минут все остается недвижимым, застывшим, а потом я уже не вижу ничего, кроме плотного свинцового тумана, она во мне. Или я в ней?
Давний сон, намеренно позабытый, поглощает мое сознание.
«Я бреду по длинному, узкому темному коридору, гулко шагая, ведомая вперед, к двери, из под которой виднеется полоска холодного голубого света. Вот моя рука толкает дверь, она распахивается легко, и я вижу что стою на террасе. Перегнувшись через стальные перила, украшенные вензелями и цветами лилий, я вижу площадь, вымощенную серым булыжником. Пустую. Легкий ветер гоняет по глянцевой поверхности камня желтые листья каштанов. Смотрю вперед, а там пустота, белая… Словно мир, в который я за шагнула, нарисован не до конца, площадь обрывается ничем и прямо напротив моей террасы тоже ничего нет – белый потенциал.
Я слышу свой голос, раскатившийся по пустынной площади: «Кто здесь главный?». Внизу на площадь из белой пустоты выходит фигура, в белом плаще с глубоким капюшоном, скрывающим и очертания тела и лицо. Вот я уже внизу, жду. Фигура приближается, откидывает капюшон и я узнаю свое лицо. Вторая я протягивает руку ко мне, и рука ее проникает внутрь моей грудной клетки. Не больно, но очень холодно.
Она достает изнутри меня карандаш и протягивает мне. Обычный, черный грифельный карандаш. Я беру его. Ничего особенного в нем нет. Все вокруг начинает таять в белом отсутствии и уже приближаясь к границе пробуждения я слышу чей-то голос, который четко по слогам проговаривает «Ты должна написать последнюю историю на Земле».
Воспоминания от сна рассеиваются и я снова вижу гору с лиственницами, тучу, которая уже начинает менять форму под порывами ветра. Наваждение прошло и, кажется, ничего не изменилось. Я тянусь в карман пальто в поиска сигарет и мои пальцы цепляются за льняную нитку, на которой болтается черный грифельный карандаш.