Откуда в хлебе дырочки, и кто под землёй редиску красит.(народная мудрость)
Утро.
Хотя вопрос конечно спорный, ибо утро для сельчан наступает как минимум на 5 часов раньше!
Проснулся Василий от адского бурчания в животе. Протирая глаза, и почёсывая урчащий живот, он обнаружил здоровенного рыжего кота, доедающего остатки тушёнки и бряцая банкой по столу.
В открытое окно залетел важный шмель, и уткнувшись мохнатой головой в висящие слоями ароматы перегара, как пикирующий бомбардировщик с жужаньем свалился куда-то за кровать.
На крыльце кашлял Петрович. Папиросы закончились, денег нет, а махра найденая на сеновале (за каким лешим их носило на сеновал, знала только соседская девка Маня, и покрякивающий Василий) продирала до, извиняюсь, самого сиденья!
- Есть охота - сумрачно заявил Василий.
- Председатель вчера послал нас на х... на хутор в общем, и на глаза сказал сегодня не показываться.
- Ну чем будем харчится? - допивая остатки рассола поинтересовался Василий.
А за окном плыло марево полуденного зноя, и в конец обалдевший (с трудом выбравшийся из под кровати) летящий дурными кругами шмель.
Голод не тётка, голод дядька, и этот дядька председатель.
- Есть охота, есть охота....охота.....охота! Петрович, есть план!
И Василий принялся шуршать по кустам под окном (банки из под тушёнки летели туда весь вечер, как собственно и бутылки).
Надо сказать, что детство Василия было озорным , что и натолкнуло его на мысль сваять лук.
Петрович взялся мастерить стрелы, из найденых банок. Изрезав пальцы, и отматерив Василия, председателя и генсека (не путать с гомосеками), смастерил несколько снарядов.
Тем временем успев белую берёзу заламати, Василий из палки и шнурков изобрёл лук.
В не проспатые головы закадык пришла очевидная мысль, а где собственно дичь?
В соседнем сарае хрюкали свиньи. А что тут собственно думать, и они отправились туда.
Придя на место, и сравнив выставленные на показ свинячьи окорока и выстраданые Петровичем снаряды, пришли к выводу, не не не, не пробить.
А с улицы тем временем донеслись кудахтанья соседских куриц. Наши доморощеные чингачгуки, переглянувшись и притырив и бедных хрюшек хлеба, двинулись на эти звуки.
Пол часа соблазнения хлебом толстенных куриц принесли плоды. Здоровенный и наглый петух, растолкав своих товарок, покачивая налитым гребнем, приблизился к спрятавшимся в кустах индейцам.
Затаив дыханье (а как не затаить, от перегара повяла вся трава вокруг) Василий тщательно целился трясущейся от нетерпения рукой, в жирнющего петуха.
Прозвучал бздынь!
Окрестности огласил дикий крик петушиной глотки!
Стрела попала, да она попала, она опала под хвостовое оперение!
Звуки в деревне замерли, собаки подняли уши, улитки сбросили скорость, и даже рыжий - обнаглевший кот перестал лизать эротически растянувшуюся мышь.
С нечеловеческим криком (петух не человек, и материться по нашему не умеет, а хотелось) скотина гребёнчатая понеслась по деревне, весело (как со стороны казалось) размахивая из стороны в сторону новым украшением.
Матерясь, и по дороге вспоминая Леонида Ильича, следом поскакал Петрович (почему поскакал? а потому что протез).
Полкан, гордость деревни, увидев передачу весёлые старты не по телевизору, оборвав цепочку, рванулся следом (приняв, весело мелькающий протез Петровича как команду аппорт).
Опешивший Василий имел неострожность попятиться, и наступив на обалдевшего кота, дал эротической мышке шанс, чем она и не приминула воспользоваться, весело прыгнув в кусты.
На встречу этому кардебалету (на беду наших индейцев) двигалась, тяжело нагруженная ведрами на коромысле, добротная Авдотья.
Увидев бесчинства городских, не долго думая, Авдотья скинула вёдра и принялась лупить коромыслом незадачливых охотников.
Мастера восточных единоборств тихо издохли бы глядя на то, с какой быстротой и по каким местам прилетало коромысло.
Полная контузия!
Нет, Авдотья женщина русская, крутая на расправу, но и отходчивая.
После избиения охальников всё же накормили, и даже баньку вечером не зажали, но в протезе Петровича так и остался торчать (на память) клык Полкана. Да и прокушеная пятка Василия перестала болеть только после третьего стакана самогона.
А петух, а что петух? Петух после позорной операции выдёргивания снаряда из... в общем из рулевых перьев, ещё долго мстил своим обидчикам.
Каждое утро в окно наших героев летели дикие петушиные матюки!