Тут прочитал в интернете анекдот: « А что если бабушки сидящие на стульях в музеях это когда-то
отбившихся от экскурсий и одичавшие дети», и вспомнилась мне тут одна старая история…
В начале девяностых я приехал в Питер делать передачу на ТВ и тут в процессе общения с народом на студии, выяснилось, что часть ребят никогда не посещала Русский музей. Нет, в принципе ничего фатального, я знавал и Москвичей никогда небывалых в Третьяковке, но телевизионщикам я высказал культурное фе и ввиду того, что на следующий день съёмки были вечером, мы решили с утра пойти в Русский музей. Учитывая, что я бывал там нераз и не два, я пообещал взять на себя роль экскурсовода. А в те годы в музее была интересная билетная
фича… Билеты для штатских стоили рубль , а вот для иностранцев 50 рублей ( сами цены я точно не помню, но пропорции были такими).
Мы купили билеты и подошли к билитерше, ребят пропустили без проблем, а вот мой вальяжный вид и швейцарский летний костюм вызвали у билетной дамы подозрения в моей государственной принадлежности. Дама строго меня спросила, а не потому ли я так похож на иностранца, потому что им и являюсь. Поверьте, я не мог пропустить такую подставу и Остапа, как говориться понесло…
Я на ломаном русском языке стал доказывать, что я свой исконно советский. Фразы типа « Товьярищ женщина, их Бин коренной житель Псков Таун, приехать ист на экскурсий с кольхоз «имени Кобыл Буденный маршал», приводили в дикий восторг моих друзей, и только усиливали подозрения альгвазил-дамен, и группы поддержки из милых музейных смотрительниц. Когда мои друзья уже устали хохотать, я предъявил бдительной вахте свой «Серпастый и молотокастый» и меня скрепя сердцем пропустили. И в превосходном настроении мы начали осмотр экспозиции, причем милые театральные униформистки бдительно за нами присматривали, передавая по эстафете из зала в зал, ну а Ваш покорный слуга сеял Разумное, Доброе, и что характерно, Вечное, в чем не мало преуспел. Надо сказать, что, видя внимание окружающих экскурсантов к моим лекционным эссе, я стал включать в свои повествования о шедеврах, разъяснения будто бы скрытых в них смыслах и это тоже имело успех. Например, когда в зале Верещагина, я гордо показал друзья банкетку на которой несколько часов сидел перед «Помпеями» восхищённый Вальтер Скотт, среди посетителей началась чуть ли не драка, за право посидеть на раритете. В зале Айвазовского, я естественно рассказал историю брига «Меркурий», но естественно без шуток. У портрета Шаляпина кисти Кустодиева, я упомянул, что шикарная шуба на портрете, была гонораром певцу за концерт, от благодарных красноармейцев. Мы сразу же устроили бурную полемику по поводу того, а где же красноармейцы взяли этот прикид (вариантов было только два, отняли или сперли).
Не обошли мы своим вниманием и «Гумно» Алексея Венецианова, где я посчитал нужным рассказать своим друзьям, что дабы максимально «оживотворить» натуру, Венецианов мало что писал свой шедевр в реальном гумне, так для того дабы правильно выстроить перспективу, он велел селянам спилить переднюю стену. Представляю, как несчастные пейзане, тайком костерили чудаковатого барина. И я, видя восторженное внимание аудитории, не удержался и добавил, что художник этой картиной внес свой вклад в борьбу с царизмом, ибо выглядывающая справа пейзанка, изображена с лицом народоволки Веры Засулич, а пейзанка, сидящая слева с серпом, символизирует стремление крестьян к союзу с пролетариатом. Правда явно провинциальная учительница с выводком старшеклассников, сделал мне замечание, на тему, что так мол не бывает и стены пилят только в кино, хотя политически я рассуждаю верно. В ответ я снова включил иностранца и на опять же ломаном русском языке, тепло поблагодарил ее за комплимент, сказал что «Мой любимый рюсский пословиц, это есть – «Сколько волька не кушайт, он все равно в лес убегайт», чем вызвал бурную одобрительную реакцию ее воспитанников, которых она поскорее увела подальше от моего буржуазного тлетворного влияния.
А потом мы остановились перед великим творением русского художника Александра Андреевича Иванова, картиной «Явление Христа народу». И тут мои спутники стали требовать от меня разъяснений скрытого смысла этого полотна. Тем более рядом опять оказалась та самая учительница со школьниками из зала Венецианова. Ну и я (да простит меня Всевышний) внес в сюжет свою правку. Помните, там в центре картины сидит раб, подающий одежду своему господину… Так я объяснил высокому обществу, что это воришка, который пользуясь отвлеченным вниманием купальщиков, нагло тырит шмотки у старичка. Школьники радостно загалдели и кинулись с вопросами к появившейся экскурсоводше, а мы, заметив сгущающиеся на глазах цепи музейных старушек, решил организованно покинуть поле музейных баталий.
Вот такая вот культурная жизнь.