Часть 2.
Он, словно чумной, нёс Байкала домой,
Прижавшись к собаке небритой щекой.
Встречала дедулю жена у ворот:
«Почто без травы ты вернулся, Федот?
С дворнягой неужто случилась беда?
Чего так трясётся твоя борода?»
А дед ей ни слова. Заходит в сарай:
«Давай-ка, дружище, три дня отдыхай.
Не буду тревожить волшебный-то сон», -
Заплакал Федот и скорей вышел вон…
Не ел и не пил он ровно три ночи.
Бабка измучилась – нет прямо мочи!
Жалилась тихо соседкам-подругам:
«Делать-то что с полоумным супругом?
Сдохшего пса упрятал в сарае,
Ночью и днём его охраняет.
Собаку-то надо давно закопать,
А деда в райцентре врачу показать…».
Односельчане прискорбно молчали –
В каждой избе здесь хватало печали.
«Может, того, и придёт в себя дед?», -
Утешил бабулю ближайший сосед.
Третьи сутки, как есть, на исходе.
Дед у сарая сидит, как на взводе.
Слышит вдруг лай молодого Байкала!
Всё было так, как змея предсказала!
Федот подошёл и откинул засов…
У деда от радости не было слов!
Пожил ведь Байкал на подворье немало.
Пятнадцати лет как не бывало!
Ластится резвый, игривый щенок,
Старого деда, сбивая прям с ног!
Вот тут и признался, как было непросто,
Столкнуться с тем дивом за сельским погостом.
Идут старики, как и раньше, на сход
Послушать про чудо, что видел Федот.
«Я был удивлён, чуть ума не лишился,
Когда этот случай со мной приключился!
Змея метра два, а может, поболе….
Таких, отродясь, не встречал в чистом поле!»
Слушали Федю, сглотнув языки,
Колхозные бабы и мужики.
И каждый разинул невольно вдруг рот,
Когда объяснил возбуждённый Федот:
«Ведь я пожалел многодетную мать,
За это и сам молодым могу стать!»
Но чтобы потом не мучила совесть –
Он у сограждан совета и просит:
«Давайте всем миром, братишки, решим:
Быть аль не быть мне молодым?».
В себя приходили невраз – постепенно.
Гам вдруг поднялся неимоверный!
Бабки шумели безумной толпой –
Каждой хотелось стать молодой!
Пускай искусает ползучий их гад,
Под кожу всем пустит целительный яд!
Кряхтит мужичьё: «Ну, коль это возможно,
Надо колоться, бабьё, осторожно.
Не ровен-то час, не проснёмся от яда,
Сначала бы вырыть могилы всем надо.
А там уж зароет нас старенький Глеб,
Что возит в деревню на лошади хлеб…».
Много шумели. Кто что предлагал.
За митингом зорко Байкал наблюдал.
И тут на трибуну взошла Акулина,
Примолкла на миг хуторская община:
«О чём разговор, я никак не пойму?
Ведь, чай, мой Федот пожалел-то змею!
А вы здесь причём, любопытно мне знать?
За что божьей твари народ весь кусать?
Лишь деду навеки змея благодарна –
С трухлявого пня вот и сделает парня!
Уж если Федот мой смекнёт упросить,
Не трудно ль ей будет и нас укусить,
А коли откажет – пусть сам молодеет,
О жизни постылой не сожалеет!»
Разумно раскинула бабка мозгами
И сход согласился с её-то словами.
И только Федот покачал головой:
«Хочу, чтоб и ты была молодой!..».
На том порешили: отправить вдвоём
Федота с супругой к змее на приём.
Деревня в тревоге томилась три ночи!
Измаялись все, беспокоились очень:
А вдруг, та змея да есть подколодной?
Не зря же покрыта кожей холодной.
Доверчивых старых людей да обманет –
И, вместо – нектару, им яду и всадит?
продолжение следует.