На следующий день c утра по телевизору показывали «Лебединое озеро». Я вышел на улицу, чтобы отправиться в школу. Люди в автобусе разговаривали реже обычного, а чаще, попросту молчали. Какая-то тревожная неопределенность висела в воздухе. В школе я с удивлением заметил - на плакате, изображавшем Политбюро ЦК КПСС нет первой самой большой фотографии. Фотографии Брежнева. Ее просто-на-просто заклеили белым листом. Григорьянц уже все знал, его отец по ночам слушал Би-Би-Си, они как всегда сообщили первыми. Больше всего их волновало, не то, что умер Брежнев, а кто же станет следующим? Кто будет править СССР? Мне даже в голову не приходило об этом размышлять, ведь вся моя жизнь шла при одном вожде, медленно и размеренно, когда ты точно знаешь, что случится завтра, послезавтра, следующим летом, на следующий год. И так далее. Казалось крайне странным, что хоть какая-то мелочь в нашей жизни может поменяться. А Григорьянц, ясное дело, повторял слова своего отца:
- Если Андропов, то все, всем нам каюк.
- Почему?
- Ты знаешь, кто такой Андропов?
- Кто-то из них?
- Главный КГБшник. Это все равно, что Сталин. Мы все в полной жопе тогда. ГУЛАГ вернется, - так отец мой сказал.
А я даже и не знал, что такое ГУЛАГ, никогда об этом не слышал, поэтому решил не спорить.
- Не знаю, не знаю, - сказал я. - Вот интересно, как Маслин? Что с ним-то теперь? Поступит в институт?
- Да уж поступит, никуда не денется, увидишь.
Наш странный диалог прервали. «Занятия отменены. Всем классам собраться в актовом зале». Роня Михайловна в торжественной и траурной обстановке сказала подобающие скорбные слова. Минута молчания. Где-то далеко на улице даже непонятно где, загудели сирены заводов в знак траура. В тот день мы не учились. То, о чем в обычные дни мы только мечтали. Но и прогуливать то не хотелось. Вот ведь как вышло. Никакого настроения. Ни пойти в кино, ни просто шататься по улицам – никакого желания. Появилось желание позвонить Маслину. Но что ему сказать? Я не знал, что нужно ему говорить.
Вечером того дня в нашем дворе появился «Хозяин СССР» - городской сумасшедший, в каракулевой шапке в пальто с бобровым воротником, на котором неровными буквами, но так что видно издалека, было вышито: «Я хозяин СССР». Как всегда, на поясе у него висела пластмассовая игрушечная сабля, в руках - посох с резиновым набалдашником, сделанным из теннисного мячика. Он прошелся по двору к дому пионеров с торжествующим видом. Он кивал людям, проходившим мимо, кивал так, как это делает, наверное, английская королева, нехотя, как бы спускаясь с высоты своего положения на грешную землю. Не знаю, что думала брежневская охрана о «Хозяине», но и на этот раз его никто не тронул, и он спокойно продолжил свое шествие по набережной в сторону гостиницы Украина.
Через несколько дней позвонил Маслин. Мы втроем: он, Яблонский и я пошли гулять по Кутузовскому. Маслин рассказывал, что ходил со всей семьей на поминки в квартиру в тот самый 5-й подъезд. Что отец его очень сильно напился, плакал, даже рыдал, и что Маслин никогда раньше своего отца таким не видел. И что и как дальше повернется жизнь, никто не знает. Правда, никакого страха никто не ощущал. Мы так привыкли к размеренной жизни, со своими совсем даже не строгими правилами, привыкли к тому, что живем в одном доме с Брежневым, что у его 5 подъезда всегда ходит охранник, и что таксисты боятся заезжать в наш двор, потому что знают, кто там живет. Привыкли к тому, что в нашем дворе иногда появляется странный человек с надписью: «Я хозяин СССР», и что его никто никуда не забирает. Странным образом, новый настоящий хозяин страны: Юрий Владимирович Андропов тоже оказался нашим соседом. Он тоже жил в доме 26 по Кутузовскому проспекту. Правда, никто не мог сказать, в каком именно подъезде. Никто не видел ни его, ни его охрану. Маслин рассказывал, правда, что давно, несколько лет назад отдыхал в пионерском лагере вместе с Танечкой Андроповой - внучкой председателя КГБ, и что она живет где-то тут у нас. Вот и все, что удалось узнать.
Через пару недель рядом с брежневским парадным подъездом со стороны Кутузовского на доме появилась бронзовая мемориальная доска. Она появилась совершенно незаметно, кажется даже ночью, - никаких митингов, собраний, торжественных речей. У всех возникло ощущение, что доска висела здесь всегда:
В этом доме с 1952 года по 1982 год жил выдающийся деятель коммунистической партии и советского государства, международного коммунистического и рабочего движения, четырежды герой советского союза, герой социалистического труда
ЛЕОНИД ИЛЬИЧ БРЕЖНЕВ…
Теперь человек в штатском круглосуточно гулял под этой доской. Мы с Яблонским тоже любили прогуляться неподалеку. Мы шутили: «Что же, интересно сделает человек в штатском, если мы подойдем со стремянкой, снимем доску, и понесем ее? Начнет стрелять? Вызовет подкрепление?» Спросит:
- Куда это вы ее несете?
-Тут ошибка вышла, - Таищь майор!» – ответит один из нас. – Забыли еще одну звезду героя на пиджак припаять, вот забираем, чтобы исправить.
- Ну тогда несите, ребята, несите, не забудьте вернуть.