Глава 13
- Выспались? Теперь будем лечиться и выздоравливать, Дина Антоновна.
Голос был мужской, незнакомый, бодрый и одновременно ласковый. Так будят своих малышей любящие папы.
Дина открыла глаза, снова закрыла, пытаясь вспомнить какие-то подробности о себе. Что было дома, как ее спасали от отека легких, как она сидела до утра в кресле, как ее потом везли в больницу «Скорой помощи», вспомнилось во всех деталях. А как она оказалась на этой койке – нет. Неужели теряла сознание? Странно! Да она никогда не падала в обморок, как бы ни было страшно или больно! «Может, и наступил мой день икс, - подумала вдруг Дина и тут же утешилась трезвой мыслью, - но я ведь жива, жива! Надо бороться за себя! Значит, опять пронесло! Снаряды рвутся все ближе, но меня только ранило, а не убило!»
О снарядах любил повторять Олег, когда один за одним уходили на тот свет его друзья-ровесники. А ее это раздражало – не любила повторяемости, хотя признавала: метафора удачна.
Она улыбнулась рыжеволосому молодому фельдшеру, который возился с капельницей слева от койки. Справа гудели и щелкали незнакомые аппараты, от которых к ее ногам и груди тянулись провода. К ноздрям тоже вели тонкие трубочки, и Дина потрогала их руками.
- Это кислород, - объяснил фельдшер. – Вы с ним поаккуратней. Меня зовут Никитой. Вот кнопочка вызова на панели. Если что – звоните. Вставать вам пока запрещено.
Пришел врач – красивый мужчина лет сорока, с бородкой, в которой проглядывалась ранняя седина. Дина отвечала на вопросы с улыбкой, потому что ей было хорошо, спокойно, сердце не болело, как ночью.
- Анализы подтвердили инфаркт. Поворачиваться на бок можете, но без резких движений.
- А почему тогда сердце больше не болит? Я даже заснула…
- Вам морфин ввели, вот и не болит. Мы вашему сыну дали список лекарств, у нас не все имеются.
« А если у больного нет денег на препараты, то пусть умирает?» - подумала Дина, но не посмела задать вопрос врачу.
Несколько минут она рассматривала просторный зал реанимации, разделенный перегородками. Справа от нее раздавались чьи-то тягучие стоны. Значит, кому-то было хуже, чем ей.
Слева, за ширмой, кто-то молча лежал, и к нему все время заглядывали врачи и медсестры.
- Иван, вам лучше? Как горло?
Иван отвечал так тихо, что Дина не могла расслышать ни слова. При чем тут горло? Может, в него что-то вставляли?
Дине были любопытно все, что происходило в реанимации. Больных она не видела, зато бригада врачей и фельдшеров на месте не сидела. Следить за их передвижением в пространстве помещения было не просто интересно: здесь рождалась надежда на спасение. Здесь никто не срывал свое раздражение на прикованных к постели больных, а просто спокойно исполнял их маленькие просьбы.
Наблюдение за всем происходящим отвлекало Дину от своего состояния. О нем напоминал только Никита, который колдовал возле приборов каждые полчаса, а потом спрашивал:
- Как вы себя чувствуете, Дина Антоновна?
- Замечательно! – отвечала та почти радостно и получала в ответ чудесную улыбку.
Потом она увидела сына в распахнутых дверях. Его не пустили в отделение, но Артем успел помахать маме рукой и улыбнуться.
« Принес лекарства», - поняла Дина, посылая в ответ такую же бодрую улыбку.
Зато дочку пустили к ней. Оля устроила ей допрос с пристрастием --задала кучу вопросов, на которые Дина не успевала отвечать. За полчаса дочь познакомилась со всеми, кто работал в реанимации и успела надавать множество советов по уходу за лежачими больными. Она заставила маму выпить куриный бульон и съесть апельсин, попыталась скормить также котлеты, но Дина запротестовала.
- Ешь, мама! Тебе силы нужны!
- Какая у вас активная дочка! – сказал Никита, когда ему удалось проводить до дверей настойчивую родственницу. – Наверное, чем-то на работе заведует?
- Угадали: библиотекой. Большой.
Под вечер была пересменка, но Никита домой не уходил. Оказалось, что ему еще сутки работать, что Дину обрадовало – она уже успела привыкнуть к этому доброжелательному парню.
Новая бригада тоже была сплошь молодежная, что Дину не тревожило: она уже знала по опыту, что как раз начинающие врачи и медсестры стараются изо всех сил и не испорчены подношениями.
Дина не могла понять, кто тут интерн, а кто фельдшер с опытом реаниматора, но все были ей симпатичны. Она все еще не выходила из незнакомого состояния эйфории. Даже мелькнула мысль: «Может, меня накачали наркотиками?»
Не выдержала – спросила у Никиты, тот удивился:
- А зачем? Морфин вам ввели при поступлении, чтобы сильную боль купировать. Сейчас сердце не болит?
- Нет! Мне так хорошо!
- Я рад за вас. Не всем так везет. Слышите, стонет ваш сосед?
- Да, а второй сосед, - Дина кивнула на ширму слева, за которой лежал молчаливый Иван.
Договорить она не успела – Никита вдруг сорвался с места, пересек свободное от коек пространство, нырнул за ширму. И тут же Дина услышала:
- Иван, откройте глаза! Откройте глаза, посмотрите на меня!
С минуту она наблюдала, как Никита разворачивала ширму во всю длину, потом куда-то убежал. «Наверное, Иван умер, - подумала Дина. – Значит, не всех спасают…»
Додумать не успела - в тот же миг ее сердце затрепетало и задергалось быстро-быстро, потолок поплыл в сторону, штатив с капельницей словно наклонился, готовый рухнуть на нее…
Ей было неудобно звать кого-то на помощь, потому что всё сейчас крутилось возле койки Ивана. Но страх за себя пересилил, и она потянулась к кнопке вызова.
Теперь все переместились к ней. Дина услышала, как совсем молодой «медбрат» из новой смены кинул вполголоса Никите:
- Беги к дежурному. Дрыхнет небось…Я - за дефибриллятором. Позавчера он барахлил.
Дина уже поняла, что с нею. Фибрилляция предсердий. Мерцательная аритмия. С такими приступами «скорая» увозила ее в больницу, сначала провозившись с нею дома больше двух часов. Тогда страх, что вот сейчас она умрет, охватывал с такой силой, что она кричала, не сознавая этого.
- Ты, мама, так громко кричала, - потом говорил ей сын. – Тебе было больно?
- Я не кричала, что ты придумал?
Оксана объяснила доходчиво:
- Это не ты кричала, а твой организм. Умирать не хотел, боялся.
И Олег добавил:
- Я тебя вспоминал, когда в мою реанимацию привезли женщину с фибрилляцией предсердий. Она так же кричала, как ты. А потом р-р-раз – и замолчала. Умерла.
Сейчас Дина не кричала – все-таки приступ был не такой сильный, как тот, самый первый. Она даже могла следить за стрелками на приборах рядом с кроватью.
Вернулся Никита, один, без врача, к нему тут же сбежались коллеги, окружили.
- Ребята, этот …тип дал ЦУ и тут же вернулся в постельку, - услышала Дина. – Ставим капельницу с кордароном. Так это мы и без него знаем.
- А что нам еще остается, дефибриллятор приказал долго жить, - добавил фельдшер по имени Саша, который обратил на себя внимание Дины еще раньше. Он командовал остальными так, словно был тут начальником.
Капельница помогла, Дине даже захотелось спать. Но не давали грустные мысли. Значит, и здесь все зависит от личности врача? Как это – дежурный лег спать, даже не поднявшись в реанимацию?! Что значит «сломался дефибриллятор»? А если бы ее сердце остановилось?
Мешала еще эта длинная ширма, за которой лежал молчаливый Иван. Все его бросили… Почему?
И тут она увидела, как вся команда во главе с Сашей скрылась за ширмой и стала там возиться и пыхтеть. Потом раздался стук, словно уронили что-то тяжелое…
« Ивана переложили на каталку, - догадалась Дина. – Он умер! Пока со мной возились, он, уже мертвый, лежал за своей ширмой. Его не спасли…»
На следующий день Дину отвезли вместе с ее койкой в соседний отсек и разрешили пользоваться мобильным телефоном, но тихо и недолго. А на третьи сутки перевели в инфарктное отделение, а еще через пять дней она оттуда сбежала. Вернее, ушла под расписку.
Продолжение http://www.proza.ru/2018/06/17/528