Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2018/05/27/640
Белла
Сёма крутится, тяжело вздыхает, что-то бормочет, и я просыпаюсь.
- Сёмка, с тобой всё в порядке? Что-то я не помню, чтобы ты так нервничал перед судебным процессом.
- Ничего не в порядке! Все мои "козыри" липовые. Не помню, чтобы хоть в одном суде мира использовали таких свидетелей и такие доказательства. Судья запросто может запретить их.
Надо что-то сказать ему, как-то ободрить, но я не нахожу слов и лишь обнимаю и нежно целую его.
Накидываю халат и бегу на кухню. Пока он выведет Блэка, нашего чёрного лабрадора, который сменил Найта, я приготовлю ему кофе и тосты: один с его любимым острым сыром Dorblu с плесенью и второй с печёночным паштетом. Его утреннее меню не меняется вот уже много лет. Да, пожалуй, все годы, что мы женаты. Ну что ж, мне легче, не надо голову ломать. Главное, проследить чтобы в холодильнике было масло, паштет и сыр. Ну, и хлеб "бородинский", естественно.
Я ограничиваюсь кофе и салатиком из помидорчиков черри с колечками острого зелёного перца.
Теперь проследить, чтобы он надел глаженую рубашку, вычищенный и отглаженный серый костюм, помочь завязать ему галстук.
Надеваю строгое платье, серое с блёстками, в тон костюма мужа, и мы выходим.
Ровно в девять мы подъезжаем к двухэтажному зданию суда. Я часто проезжаю мимо здания суда, но никогда ещё не видела такого скопления журналистов и любопытных. Ещё бы, суд открытый и судят не какую нибудь проворовавшуюся торговку, а генеральшу - убийцу. Убийцу собственного мужа.
Семён наклоняется ко мне и тихо говорит:
- Плохо. Очень плохо. Я опасаюсь за безопасность Абигайль. В такой толпе убийце не составит проблем затеряться. А покушение на Абигайль вполне возможно. Наш зал №11 на втором этаже. Ты иди поищи Зелинских, а я пойду попробую договориться, чтобы автозак подвёз её не ко входу, а на стоянку на минус первом этаже, а оттуда уже лифтом на второй этаж. - И муж оставляет меня.
Я кладу сумочку с документами и ключами в пластиковую корзинку и отдаю на досмотр, в то время как сама прохожу через рамку металлодетектора. Неожиданно он пищит. Меня теперь досматривают ручным металлодетектором, а я лихорадочно пытаюсь понять, что же может пищать на мне. Ох, я же не сняла кулон, который подарил мне муж. Снимаю его, кладу в ту же корзинку и процедура повторяется. И хотя я уверена, что пищать больше не должно, сердце у меня колотится.
Уф! Меня впускают. Мне как-то не по себе. По молчаливому уговору с Семёном я никогда не была там, где он работает и боюсь заблудиться.
Первыми, кого я вижу - Машенька и Славик. Они сидят у окна в холле, напротив массивной двери на которой висит табличка "Зал судебных заседаний №11". Маша выглядит жутко перепуганной, жалкой. Она похожа на свернувшийся пожухлый осенний листок. Ещё бы, ведь девушке предстоит давать показания, которые могут обернуться во вред её маме. Обычно Семён не делится со мной подробностями, но это дело особенное, и потому я в курсе всех перипетий.
Я наклоняюсь и обнимаю девушку, глажу её роскошные пушистые волосы. И вижу отчаянный взгляд Славика. Он, покачиваясь, сидит на стуле и в любой момент, как мне кажется, может сорваться.
- Ребята, а вы почему внутрь не заходите?
- Белла Иосифовна, - говорит Маша, - нам нельзя, ведь мы же свидетели. - И кроме того, здесь будут проводить маму и я надеюсь обнять её и сказать ей хоть пару слов. Вы идите. Ирочка и Игорь уже внутри. А дядя Володя и тётя Надя пока что тоже не смогут войти в зал, потому что тоже в списке свидетелей. Они куда-то пошли Буську пристроить.
- Буську? Вы что, кошку сюда притащили? Неужели её дома не могли оставить?
Вижу, что Славик начал волноваться:
- Славик и Буся свидетели.
Я ничего не поняла. Ведь Семён говорил мне, что Ярослава могут вычеркнуть из списка свидетелей, ввиду того, что он аутист. Но при чём тут кошка? Однако решила, что мои расспросы здесь, перед входом в это "чистилище", каким оно мне представляется, неуместны.
Я целую Машеньку в волосы и тянусь обнять Славика, но он отшатывается. Вспоминаю, что парень не любит прикосновения. Прикоснуться к нему дозволяется только Машеньке. Обычно он избегает и взгляда прямо в глаза собеседнику. Но сейчас находит в себе силы и глядя мне в глаза говорит:
- Славик и Буся свидетели. Славик и Буся хорошие свидетели.
Я оставляю их и вхожу в зал. Окидываю его взглядом.
Место судьи на небольшом возвышении ещё пусто. Но за столом у основания возвышения уже сидит девушка - секретарь суда. У правой стены - стеклянная клетка. Я вспоминаю как мы с внуками были недавно в зоопарке, и там опасные звери были вот в таких же стеклянных клетках. А сейчас там будет сидеть человек. Женщина. Будто зверь. Мне становится не по себе.
Рядом с клеткой небольшой стол и стул. По-видимому, это и есть место адвоката, где будет сидеть мой Семён. У противоположной - длинный стол для коллегии присяжных заседателей. Зато зал полон народу. Я ищу взглядом Калиновских и вижу, что они заняли половину второго ряда. Между Ирочкой и Игорем несколько пустых кресел и я понимаю, что это они заняли для всех нас.
Секретарь суда командует:
- Встать, суд идёт!
Откуда-то из бокового входа появляется судья. Он в чёрной мантии, и чем то смахивает на католического священника. Затем входят двенадцать человек присяжных заседателей и рассаживаются за своим столом. Слышится негромкий говор, стук двигающихся стульев. Наконец все рассаживаются.
Распахивается дверь и в неё входит конвойный полицейский. Он придерживает дверь и следом заходит Абигайль Соломоновна. За ней второй конвойный и мой муж.
Когда я ходила на свидание с Абигайль, то там горели люминесцентные лампы. А здесь зал залит естественным дневным светом, льющимся через огромные окна, и видно как побледнела её обычно смугловатая кожа. Абигайль одета в строгое синее платье, которое принёс ей мой муж, и черные туфли на небольших каблуках. На ней нет украшений, за исключением наручников. И в таком виде ей всё равно как нельзя более подходит прозвище - царица Савская.
Абигайль подталкивают в клетку, она выставляет руки в отверстие в боковой стенке и с неё снимают наручники.
Прокурор запаздывает. Но вот и он появляется. Это женщина. Ей около сорока, это миниатюрная блондинка со светло-голубыми глазами. На ней синяя форма, наподобие военной.
Секретарь суда объявляет:
- Слушается дело номер 36274 "Россия против Абигайль Ярославцевой".
Семён
Пока идёт процедура начала процесса и объявление состава присяжных, я думаю, думаю, думаю... Что делать? С одной стороны то, что мою подзащитную поместили в "аквариум", как мы называем клетку из пуленепробиваемого стекла, - хорошо. Хорошо с точки зрения безопасности, а я почему-то здорово опасаюсь, что с ней могут расправиться. Но... Кто знает насколько это стекло действительно пуленепробиваемое. С другой стороны - ещё даже до предъявления обвинения создаёт у присутствующих, а в первую очередь меня интересуют присяжные заседатели, впечатление виновности подсудимой, её опасности для общества. А это крайне недопустимо. И я решаюсь:
- Господин судья, Ваша честь. Большая палата Европейского Суда по правам человека ещё в 2014 году единогласно сочла помещение подсудимого в клетку бесчеловечным обращением, так как унижает его в глазах общественности, а потому несовместимо со стандартами цивилизованного поведения в демократическом обществе и оскорбляет человеческое достоинство. Кроме того, это нарушает право моей подзащитной на беспрепятственное и конфиденциальное общение со своим адвокатом...
Я собираюсь начать перечислять статьи УК РФ в обоснование своих слов, но судья перебивает меня:
- Пристав, организуйте место для подсудимой рядом с адвокатом и выведите её из клетки.
Мысленно я включаю свой счётчик и отмечаю: первая победа. Хотя мне и очень страшно. Абигайль усаживают рядом со мной и шепчет мне:
- Спасибо.
На место свидетеля приводят полицейского, который первым оказался на месте преступления. Он называет свою фамилию, имя, должность и начинает давать показания.
- Меня послали на место преступления ночью. В два часа тридцать семь минут. На земле, под окнами собственного дома было обнаружено тело генерала Михаила Ярославцева. Оно лежало на спине под окном его кабинета. Труп располагался головой от окна, а ногами к окну. На груди трупа находилось входное отверстие от огнестрельного оружия. Медик, прибывшая на скорой помощи, констатировала смерть потерпевшего, после чего нас позвали из окна этого самого кабинета.
В кабинете на втором этаже у окна на полу сидела жена потерпевшего, - он указывает на подсудимую, - в правой руке у неё находился пистолет.
Прокурор останавливает его и приказывает приставу показать улику под номером один свидетелю.
- Да. Это тот самый пистолет. Женщину обнимала её дочь. Также там находился молодой человек. Он странно разговаривал, но я понял, что это он позвал нас, и что он друг дочери погибшего. Мы с напарником допросили всех троих и составили протокол. Пистолет изъяли и упаковали в полиэтиленовый пакет.
Судья обращается ко мне:
- Господин адвокат, у вас есть вопросы к свидетелю.
- Да, Ваша честь. Скажите, свидетель, вы уверены, что пистолет был в руке подсудимой или лежал рядом и она его подобрала?
- Уверен. Она так крепко его держала, что мне пришлось разжимать её пальцы, чтобы изъять его.
- Могла ли её рука сдвинуться или нечаянно прикоснуться к спусковому крючку, в то время, как вы разгибали ей пальцы?
Полицейский обдумывает мой вопрос, а затем уверенно отвечает:
- Такое возможно, конечно. Но я точно помню как отгибал её пальцы и уверен, что старые отпечатки могли при этом смазаться, но новые появиться не могли. При этом я сам держал пистолет за ствол через полиэтиленовый пакет.
- Спасибо, больше у меня вопросов к свидетелю нет.
Место свидетеля занимает врач скорой помощи. Она подтверждает слова предыдущего свидетеля. Но заявляет, что выходного отверстия она на теле не обнаружила.
Теперь свидетельства даёт судебный патологоанатом.
Мы с ним знакомы очень давно. Это Геннадий Александрович Новицкий. Ему за шестьдесят, и он уже мог бы быть на пенсии, но продолжает работать. Постоянно приглаживая свои рыжие, без единого седого волоса, непослушные кучерявые вихры, он занимает свидетельское место и начинает докладывать о результатах вскрытия. Когда я получаю его в своё распоряжение я задаю вопрос:
- Могли бы вы уточнить направление выстрела?
И он уверенно отвечает:
- Конечно. Без сомнения. Выходного отверстия не было, а пуля была обнаружена слева со стороны спины между шестым и седьмым ребром. Поскольку пуля вошла ближе к центру груди, прошла через сердце и застряла там, где я уже сказал, можно сказать, что выстрел был произведен справа налево, по отношению к телу пострадавшего, и под небольшим углом сверху вниз.
- Скажите, а вы могли бы хотя бы схематично нарисовать на доске стоящую фигуру человека и пунктиром показать направление выстрела. - Я протягиваю Геннадию Александровичу фломастер и он на пластиковой доске, которую тут же устанавливают, делает рисунок.
Следующим на место для дачи свидетельских показаний должна быть вызвана Мария Ярославцева, а за ней Тихий Георгий Васильевич, находящийся под следствием по делу о нападении на Ярослава Зелинского.
Обвинитель обращается к судье с просьбой исключить его из списка свидетелей, поскольку он проходит по другому делу и не имеет никакого отношения к делу 36274 "Россия против Абигайль Ярославцевой".
Судья обращается ко мне:
- Господин адвокат, потрудитесь объяснить каким боком сей неудавшийся убийца относится к рассматриваемому делу.
Понимая, как это трудно будет сделать я начинаю:
- Ваша честь, обратите внимание, что человек, на жизнь которого покушался Тихий, и свидетель, присутствовавший на месте преступления по текущему делу - это один и тот же человек: Ярослав Ярославский. Следовательно, это могла быть попытка уничтожить важного свидетеля преступления.
Я делаю многозначительную паузу.
- Кроме того, я намерен доказать, что Михаил Ярославский, жертва преступления, знал некую государственную тайну, которой поделился с отцом Ярослава, Владимиром Зелинским. Таким образом, обе семьи стали представлять опасность для определённых структур. Да, генерал Ярославцев совершил преступление, но я могу доказать что, во-первых, он совершил его во имя Родины, а во-вторых, что именно поэтому сам стал жертвой преступления. Преступления, совершённого вовсе не его женой.
Судья отклоняет просьбу обвинения и объявляет перерыв на один час.
Конвойные снова надевают наручники на Абигайль и выводят её в специальную комнату для обвиняемых. Я иду с ними. Мы проходим мимо Маши и Славика, и я прошу конвойных разрешить матери хотя бы минуту пообщаться с дочерью. Они разрешают, а я подхожу к Славику и говорю, что сразу после перерыва будет перекрестный допрос Маши, затем человека, который стрелял в него, а следующая очередь его. Так что пусть максимально соберётся и подготовится. Славик говорит мне, что ему надо сходить за Бусей, ведь Буся будет давать показания вместе с ним. Я знаю в чём дело, но всё ещё не решил как объяснить судье необходимость принести в зал суда животное. Это наша карта в рукаве, наш козырный туз, но мне кажется что судья ни за что не позволит такого необычного желания свидетеля. Кроме того, показания самого Славика тоже под вопросом в связи с его странной речью, в связи с его аутизмом. Я решаю еще раз продумать этот вопрос в течение перерыва.
А пока иду в буфет и покупаю для Абигайль пару бутербродов и две бутылочки воды. Конвойные оставляют нас вдвоём в комнате, а сами становятся у двери в коридоре.
Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2018/05/29/597