Эти записи сделаны вскоре после октябрьского переворота.
"Были дома с балконами. Ужасно не нравилось проходящим, если кто-нибудь выходил на балкон. Поглядывали, останавливались и ругались. Не нравилось. Но мне один знакомый сказал: — Да, балконы не нравятся. Это ничего — выйти, еще не так сердятся. А вот что совершенно невозможно: выйти на балкон, взять стакан чаю, сесть и начать пить. Этого никто выдержать не может. Летят камни, убьют.
Деревня Тюбилки взяла ночью все сено у деревни Горки. В Тюбилке сто двадцать мужиков, а в Горках тридцать. Я говорю Дарье, которая из Тюбилок, и муж ее солидный, бывший солдат: - Что же это вы делаете? Ведь теперь без сена к осени весь скот падет не емши в Горках.
Вестимо, падет, — отвечает она. - Да как же вы это? Неужто и муж твой брал? — А чего ж, все берут. — Так как же, ведь вы же соседи, такие же крестьяне. Ведь и дети там помрут. Как же жить так? — Чего ж… Вестимо, все помрут.
Я растерялся, не знал, что и сказать: — Ведь это же нехорошо, пойми, Дарья. — Чего хорошего. Что уж тут… — отвечает она. — Так зачем же вы так. — Ну, на вот, поди… Все так."
"А где же тут "святая" классовая ненависть?", - подумалось.
"Как Вы отличаете буржуя?", - спросил Коровин одного умного комиссара.
"По чистой одежде", - был ответ.
Вспоминаются мысли сорокалетней давности: ах, если бы не Сталин, и вслед за тем: ах, если бы не Мао, не Хо, не Ким, не Вильгельм Пик, не Энвер Ходжа, не Берут, не Ракоши, не Готвальд, не Кастро ...
Нет, не могло такое начало привести к чему-нибудь путному.