Жан Батист Карпо. Уголино и его сыновья. (1857–1860).Метрополитен музей.
Выставка Музей Орсе. Париж.
Яркое воплощение трагического мироощущения Жана Батиста Карпо — скульптурная композиция «Уголино и его сыновья», изображающая свергнутого и заточенного в темницу правителя Пизы, готового обглодать от голода свои пальцы.Выставленная в 1863 году в парижском Салоне, она вызвала, как позже и Танец, ожесточенную критику.
Карпо упрекали в неуважении к академическим стандартам, согласно которым скульптура не может быть столь «многолюдной», упрекали в выборе спорного с точки зрения многих персонажа.Но скульптор не реагировал на критику, тем более что монархам его работа пришлась по вкусу. «Я хотел передать самые жестокие страсти и объединить их с самой мягкой нежностью», — напишет Карпо своему другу.
Уголино делла Герардеска глава гвельфской партии в Пизе. Он возглавлял битву около острова Мелория, где командовал большей частью пизанского флота. И с позором проиграл. В городе поговаривали, что граф Уголино бежал с поля боя сознательно, надеясь захватить власть в ослабленном городе. Тем самым он предал свою родину. Граф Уголино был сторонником гвельфов, а весь город традиционно придерживался гиббелинской ориентации.
Уголино захватил власть в городе и ценой территориальных уступок добился мира с врагами Пизы: Флоренцией и Генуей. В Пизе граф установил режим жестокой тирании, изменил конституцию города, ослабив влияние гиббелинской знати, и решительно возражал против возврата пленных из Генуи. Такая политика не добавляла грфу Уголино симпатий в глазах сограждан.
30 июня 1288 года в Пизе вспыхнуло восстание, окончившееся тем, что 1 июля были захвачены сам Уголино, два его младших сына (Гардо и Угоччоне) и два младших внука (Нино, по прозвищу Бригата, и Ансельмуччо), дети его старшего сына Гвельфо. Все их в марте следующего года заточили (замуровали) в башню семьи Гуалланди (Torre dei Gualandi).
Ключи от неё были брошены в Арно. Он скончался спустя два месяца в страшных мучениях. Башня позже получила прозвание Голодной (Torre della fame). Самым знаменитым колоколом Пизанской башни считается «Паскуаречча» (Pasquareccia), возвестивший о смерти графа Уголино.
Данте в своей поэме вспомнил и о предательстве графа Уголино, и о его страшной голодной смерти.
«...и я открыл,
Каков я сам, взглянув на эти лица, -
Себе я пальцы в муке укусил.
Им думалось, что это голод нудит
Меня кусать; и каждый, встав, просил:
«Отец, ешь нас, нам это легче будет...»
("Чистилище"
Уголино безумно страдал от голода и начал грызть свои пальцы. Сыновья предлагают ему себя: «Отец, ешь нас, нам это легче будет; / Ты дал нам эти жалкие тела,— Возьми их сам; так справедливость судит». Потом мальчики по очереди умирают.
Данте не пишет, что отец ел их мясо, но его наказание в аду на это намекает фразой «Но злей, чем горе, голод был недугом» , который трактуется двояко. Данный вопрос был предметом множества споров начиная с создания поэмы, Борхес подытоживает: «Хотел ли Данте, чтобы мы поверили, что Уголино ел плоть своих детей? Рискну ответить: Данте не хотел убедить нас в этом, но стремился возбудить подозрение»
Их тела были погребены в церкви Сан Франческо, где оставались до 1902 года, когда их перезахоронили в семейной капелле делла Герардеска. В 2002 году палеоантрополог Франческо Маленьи провел тестирование ДНК эксгумированных тел Уголино и его детей.
Согласно его анализу, это действительно тела отца, сыновей и внуков. Дополнительное сравнение с ДНК современных членов династии выявило совпадение в 98 %, как принадлежащих к тому же роду. Однако исследование костей сняло с Уголино обвинение в людоедстве:
-кости содержат следы магния, но не имеют цинка, что свидетельствует о том, что в течение месяцев перед смертью он не ел мяса;
-останки имеют явные следы истощения, что типично для голодавших;
-череп имеет всего несколько зубов, что нормально для 70-летнего старика XIII века, и поэтому вряд ли возможно, что он пережил и тем более съел своих более молодых потомков;
-вдобавок, череп поврежден — Уголино умер от удара по голове, а не от голодания;
-насильственной смертью — а не от голода — умерли и его дети.
При всем многообразии и неровности произведений Карпо творчество скульптора в целом пронизано любовью к жизни, к человеку. Карпо не принимает господствующее в то время салонное искусство с его фальшиво-сентиментальной патетикой. По сравнению с мертвенно-застывшими академическими статуями, которыми были полны официальные выставки тех лет, работы Карпо привлекают жизненностью.