Гадалка

Татьяна Юдина
Мария Петровна Горохова, жительница небольшого алтайского села, слыла далеко за его пределами одной из самых лучших гадалок. Эта слава приносила ей хороший доход, так как молодые девицы, желающие узнать свое будущее, не только проторили дорожку для других, но и сами наведывались по несколько раз. Часто приезжали к ней из области, заглядывали даже  городские знаменитости, совершали набеги чиновники, ловко маскируясь под случайно зашедших на огонек. Мария Петровна старательно раскладывала карты, медлила с ответом, создавая атмосферу таинственности, в которую только она была посвящена.
Перед очередным гаданием она для солидности и показной тяжести возложенной на нее ответственности медленно и со вздохом предупреждала очередного клиента.
- Это не я говорю. Это карты так легли. Они с вами беседуют.
Произносилось все это не случайно. Мария Петровна легко и непринужденно снимала с себя всю ответственность, изображая покорного служителя карт.
Налогов, естественно, она не платила. Да, впрочем, никто на этом и не настаивал, так как представители данного ведомства частенько наведывались к ней для решения своих текущих проблем.
Ей дарили различные колоды карт, и она тщательно изучала их, чтобы потом усвоенные знания применить на практике.
Деньги она получала хорошие, но, не обладая ни скупостью, ни большими потребностями легко жертвовала неплохие суммы на ремонт школы, на пополнение книжного фонда местной библиотеки.
Единственное место, где никогда бы не оценили ее меценатства, была небольшая церквушка в селе. Отец Василий, настоятель сего заведения, угрюмо отворачивался, как только видел ее, а однажды даже не удержался и смачно плюнул ей вслед.
- Ведьма, - прошептал он и для пущей убедительности в справедливости своих слов несколько раз перекрестился.
- Дурак, - послышалось в ответ, и на этом кратком диалоге было закончено их общение навсегда.
Отец Василий рьяно боролся с Марией Петровной, время от времени возвещая  на службе о вредности ее занятия, не забывая при этом в красках обрисовать загробные мучения тех, кто ослушается его, но прихожане, выслушав пугающие наставления, тут же прикидывали в уме расстояние до загробной жизни  и дома Марьи Петровны. Побеждало второе, и они, нарушая церковные каноны, шли погадать, чтобы узнать свое ближайшее будущее, так как далекое отец Василий уже обрисовал.
Очередной клиент появился на пороге, когда Марья Петровна уже собирала карты и аккуратно складывала их в шкатулку.
- Я к вам, - проговорила невысокая полноватая женщина с большим животом и обвислой грудью. – Издалека приехала,  добавила она, без приглашения плюхнувшись на скамейку напротив Марьи Петровны,  и расползлась по ней, словно подтаявший студень.
Марья Петровна с интересом рассматривала посетительницу. Работая с людьми уже достаточно много времени, она научилась видеть и понимать не только их потребности, но и легко определяла, какой человек пришел к ней, поэтому с каждым вела себя по-разному. На гостье был странный кроличий полушубок грязновато-серого цвета и черная шляпа с полями. На ногах – белые сапожки на каблуке. Марья Петровна вдруг представила, что перед ней либо престарелая Снегурочка, судя по сапогам, либо злая колдунья Гингема из страны Оз, если обратить внимание на шляпу. Весь вид вошедшей говорил о решимости и непоколебимости и ничуть не вязался с ее безвкусным клоунским нарядом.
 Марья Петровна скорбно вздохнула и с видом обреченной старательницы для всех жаждущих познания своего будущего начала одну за другой вытаскивать колоды карт.
- Случилось-то чего? – поинтересовалась она.
Сидевшая напротив хлюпнула носом и заговорила зло, выплескивая накопившуюся боль.
- Да мой что-то от рук отбиваться начал. Рехнулся на старости. Я с ним уже тридцать лет живу, - призналась она, подвигаясь ближе к гадалке, - держу его на привязи, а то он у меня любитель погулять. Побаивается он меня, - с гордостью добавила она, - я ведь могу такой скандал закатить, что, ого-го, мало не покажется.
Она метнула на Марью Петровну взгляд, напоминавший бульдожий, и для большей убедительности ударила кулаком по столу.
- Он у меня, -  еще ближе придвигаясь к столу, зашептала гостья, - от рук отбиваться стал,  самостоятельность в суждениях, видите ли, приобрел. Что у него там? – поинтересовалась клиентка и для большей убедительности постучала себя кулаком по голове.
Марья Петровна, не торопясь, разложила карты, с удивлением взглянула сначала на гостью, а затем опустила глаза на расклад, не зная, как начать свой рассказ. Она помолчала немного, совсем не из-за сидящей напротив, так как правду, даже пусть горькую, привыкла говорить напрямую, а просто удивилась тому, что выпало на картах.
- А зачем он тебе нужен? –поинтересовалась она.
- Да вы что? Рехнулись что ли? – всплеснула руками гостья. – как это зачем? Муж он мой, уже тридцать лет муж. Пусть им и остается!
Но Марья Петровна устало покачала головой. Уже много лет она не только по картам понимала людей, видела их насквозь и всегда, не скрывая ничего, выговаривала  все, чего они чаще всего не ожидали.
- Да не мужик рядом с тобой, - ткнула она пальцем в одну из карт, - не мужик. Всю жизнь живет обманом. Всегда врал. Тебе, друзьям, начальству. Обманщик и лжец. Тебе такой нужен? – с нескрываемой брезгливостью поинтересовалась она.
- Да знаю я, - неожиданно призналась гостья. Она словно потухла, но затем резко подняла голову и заговорила зло, выплевывая слова.
-Но пусть хотя бы такой, чем никакой! Я его, можно сказать, подобрала, когда его к нам перевели. Я его отмыла, пить, курить отучила. Благодарен мне должен быть, а он на тебе – нос воротит.
Марья Петровна поежилась от слова «подобрала» и ясно представила себе валяющегося в пыли пьяненького мужичонка, запнувшись за которого, гостья лихо сунула его под мышку и довольная находкой радостно потащила домой.
- Послушай, - все еще улыбаясь нарисованной картине, заговорила Марья Петровна, - он что? Уходить от тебя собрался что ли?
Гостья оторопело взглянула на Марью Петровну, рывком сдернула с голову шляпу, оглянулась вокруг и аккуратно пристроила ее на диван, стоящий за ее спиной.
- Да вроде нет, - призналась она. – Делает все, как я скажу. Если кому что ответить нужно, например, по телефону, ждет меня, чтобы повторить мой текст, сам от себя сказать не осмелится. Я даже за него с его страницы в соцсетях письма  пишу. А он ничего, терпит.
Она неожиданно сжала ладонь в кулак и потрясла им перед глазами Марьи Петровны.
- Вот он у меня где!
Марья Петровна с интересом рассматривала ручную тюрьму в виде сжатого кулака, пытаясь  разглядеть там уютно устроившегося мужичка.
- Все равно врет и будет всегда врать, несмотря на то, что трус, а может, - тряхнув головой, улыбаясь, прошептала она, - из-за того, что трус!
Морщинки, сгрудившиеся в уголках ее глаз, вытянулись в стрелку, словно давно ожидали оживления  на лице, и расплылись в улыбку. Сначала ей захотелось собрать карты и швырнуть их в шкатулку, выпроводить гостью и, забравшись под теплое одеяло, вздремнуть. Но уважение к орудию гадания и достатку в доме одержало верх, и Марья Петровна, отодвинув карты в сторону, поинтересовалась.
-Ты зачем пришла? Мужик вроде при тебе послушный, ошейник не снимает, поводок ты держись крепко. Не пойму, от меня что нужно?
Ее в самом деле разбирало любопытство. Гостья неожиданно всхлипнула, затем резко подняла голову. Ее лицо разом изменилось. Боль, смятение, непонимание происходящего  отразились в ее темных, понуро смотревших глазах, в неулыбчивом рте, в безвольно опущенных плечах. Марье Петровне показалось, что смотрит она куда-то поверх ее головы, словно там притаился тот, который заставил ее приехать сюда, и теперь с любопытством следит за ней, вслушиваясь в каждое произнесенное слово.
- Не любит он меня, - выдохнула гостья, - не любит и не любил никогда.
Она разом обмякла, и Марья Петровна поняла, что за внешней бравадой та скрывала слезы, льющиеся не из глаз, а из сердца, что обман в ее жизни был не в том, кто постоянно занимался этим, а в ней самой, что она, жаждущая любви,  не получила ее, что ошибочно приняла безразличие за маской покорности за высокое чувство. А ей хотелось всего настоящего: и чувств, и нежности, и понимания.
Жалость к гостье больно царапнула по сердцу Марью Петровну, и она неожиданно для себя, не понимая, что делает гостье больно, призналась.
- Да не переживай ты. Он никого не любит: ни тебя, ни себя, ни других. Злой он, а злость, обида не живут в паре с любовью. Не понимает он этого, просто не дано ему. Ты тут ни причем Наука любить не всем дается. Это подарок Бога. Просто твоему мужу он не достался.
Ей хотелось сказать, что любовь нужно заслужить, но, почувствовав холодный взгляд сидящей напротив, разом замолчала.
- Пусть не любит, - сухо проговорила гостья, - главное, что со мной. Живут же люди без любви. Ничего, не умирают.
Она, не оглядываясь, пошарила рукой за спиной, нащупала шляпу, засунула в нее голову и, не глядя на Марью Петровну, вышла.
Марья Петровна несколько минут молча перебирала карты, затем резко поднялась, подошла к окну и настежь распахнула его. Холодный воздух, словно давно ожидая приглашения, хлынул в комнату, и  Марья Петровна умывалась им, счищая с себя все, что совсем недавно принесла с собой гостья. Она долго не закрывала окно, выгоняя из своего жилища всю  грязь сомнений, недоверия, озлобленности и невезения.
- Дом, - думала она, глотая свежий воздух, - как и душа должны быть в чистоте.
Ей хотелось как можно дольше сохранить в себе эту чистоту, не дать возможности своей душе зачерстветь. Мысленно она поблагодарила гостью, которая преподнесла ей хороший урок и показала, какой она никогда не захотела бы быть.