В соответствии с законом и нормами морали, самая строгая ответственность за поступки с оружием и боеприпасами, как известно, всегда была и остается главной заповедью в поведении всякого человека, чьи руки на официальном уровне могут пахнуть порохом и. В том числе и охотника.
Но если документальным подтверждением такого доверия – иметь дело со всем, что способно выстрелить, может считаться положительный результат при сдаче зачёта на получение права владеть и пользоваться «стволом», то на самом деле еще очень многое зависит и от другого обстоятельства. От того, что стрелок носит у себя в душе, которая, как известно, – потёмки.
Годы прошли с начала непростой истории, точку в которой совсем недавно поставил Алтайский краевой суд после рассмотрения апелляции жителя одного из сельских поселений пригорода Бийска Юрия Кораблева. До этого он утверждал, что является, чуть ли не «жертвой произвола» сотрудников правоохранительных органов. А потому, следовательно, в ходе всех проходивших разбирательств категорически настаивал на отмене приговора предыдущей судебной инстанции, вынесенного за совершение уголовного преступления.
По словам самого молодого человека, которому не исполнилось в то лето и тридцати лет, всё свободное от основной работы время он посвящал работе на пасеке, расположенной достаточно далеко от родного села. Как это было и накануне даты, впоследствии фигурировавшей во многих бумагах. В том числе и в документах даже отдаленно не имевших отношение ни к его профессии, ни к досугу.
Во всяком случае, поводом для возникших проблем стали не эти занятиям имевшие сугубо мирный характер, а все то, на что тратились латунь и полимерные материалы, идущие на снаряжение гильз, а также свинец для начинки по-настоящему смертоносных изделий.
Допоздна занимаясь с пчелами, пасечник-любитель только с наступлением темноты отправился туда, где в благоустроенной квартире его ждали жена и ребенок, и куда он привык возвращаться еще не только с работы, но и с охоты на различную дичь, до очередного открытия осеннего сезона которой еще оставалось немало времени. Приехал глубокой ночью. Потому, так и не выспавшемуся как полагается, хозяину было совсем не до визитеров, с рассветом позвонивших в дверь.
Только открывать им все равно пришлось. Потому что из-за порога донеслись слова полицейских, заявивших о необходимости досмотреть жилище.
Когда звякнули замки и двери распахнулись, на площадке второго этажа оказались не только офицеры МВД, представившиеся как следователь местного отдела и оперативный работник из краевого управления, но и несколько бойцов отряда особого назначения, призванных обеспечить, если понадобится, силовое прикрытие акции.
На счастье, вмешательства спецназовцев не понадобилось. На предложение добровольно выдать предметы, запрещенные к обороту, Юрий заявил, что он занимается охотой и по этому случаю имеет официальное разрешение на оружие и боеприпасы к нему. В подтверждении своих слов, он открыл стальной сейф, из которого извлек карабин «Сайга 223», патроны к которому пообещал показать в гараже, где они лежат в машине.
Все происходящее видели понятые, приглашенные из соседних квартир. На их же глазах, сотрудники правоохранительных органов, предъявившие положенный в таких случаях ордер на обыск, принялись за свою специфическую процедуру.
Начав с прихожей поиск возможных предметов, самовольное владение которыми преследуется по закону, они по часовой стрелке самым тщательным образом осмотрели все, что оказывалось под рукою и попадало на глаза.
И вот тут недовольство хозяина визитерами достигло высшей точки, когда он решительно заявил, что не имеет никакого отношение к множеству патронов различного калибра, то и дела попадавшихся полицейским во время обыска квартиры. И даже заявил, что все это ему подбросили. Своими собственными Кораблев признал только те патроны калибра 223 Rem (5,56Х45) к его карабину «Сайга 223», что добровольно, как и само оружие, предъявил представителям МВД, когда те, за пару часов работы проверив жилище, перешли к осмотру гаража.
Там, действительно в машине была сумка с патронами того самого калибра, что применялись для стрельбы из оружия, система которого значилась в лицензии. Еще подобные документы были выданы Кораблеву в лицензионно-разрешительной инспекции на охотничье огнестрельное ружья: «Иж-27» и системы «ТОЗ-34R» двенадцатого калибра, срок которого истекал через месяц.
К этому дробовику тоже нашлись 33 патрона. Но если в отношении боеприпасов к данному оружию, претензий не возникло, то на патроны иных калибров и предназначавшихся для стрельбы из иного оружия такого разрешения охотнику не выдавалось. Вот почему он наотрез стал открещиваться от множества других патронов, незаконно хранившихся в квартире. В том числе иностранного производства с маркировкой «LVE 10 7,62Х54R», также к дробовикам 16 и 20 калибров. Кроме того, еще были гильзы к ружью 28 калибра и стреляные из автоматического оружия.
Правда, в ходе предварительного следствия гражданин, подозреваемый в нарушении «Закона об оружии», дополнил свои первоначальные показания сведениями, о которых не знал во время обыска, поскольку предыдущий день провел на пасеке и в его отсутствии, по словам супруги Юрия, она принесла домой находку, сделанную во время дневной прогулки с ребенком.
Как заявил Кораблев, из семейного разговора он выяснил, что малыш подобрал патроны. Мама выбросила их. Но ребенок снова отыскал опасные предметы и стал с ними играть. Чтобы предотвратить подобное, Кораблева, чтобы выбросить их наверняка, пока положила патроны в карман камуфлированной охотничьей куртки мужа, которую накинула на себя, отправляясь на прогулку. А уже в квартире часть содержимого кармана взял для игры ребенок. Вот почему эти «чужие» боеприпасы были найдены во время обыска и в прихожей, где висела охотничья куртка, и под кроваткой в детской комнате.
Для установления истины понадобилось проводить достаточно долгое по продолжительности, следствие с дачей показаний свидетелями, в том числе сотрудников полиции, понятых и супруги фигуранта уголовного дела, возбужденного по факту обнаружения в его квартире боеприпасов. Их же оказалось не один, не два и даже не столько, чтобы могли уместиться в руках ребенка.
По заключению судебной баллистической экспертизы заводского изготовления и пригодными к использованию по своему прямому назначению признаны десять патронов калибра 5,45 мм к «Автомату Калашникова» или ротному пулемету образцов 1974 года. Еще один автоматный патрон оказался холостым – для имитационной стрельбы. Девять патронов калибра 7,62 мм специалисты определили боеприпасами для самозарядного нарезного карабина, разработанными на основе патрона образца 1943 года. Они тоже могли быть использованы в любой момент для стрельбы по цели.
Кроме того, наряду с остальными находками имелся и вполне исправный охотничий винтовочный патрон калибра 7,62 мм, разработанный на основе военного боеприпаса для охотничьих нарезных карабинов типа «Беркут» или «Тигр».
При точном, по деталям, восстановлении всего того, что имело место при обыске в квартире Кораблевых, выяснилось, что не выдерживает никакой критики ссылка отца семейства на ребенка, взявшего немного патронов для игры из кармана охотничьей куртки и немного оставившего там от своей находки.
Под детской кроваткой автоматные патроны отыскались не сами по себе, среди игрушек, а в большой спортивной сумке. Там они лежали в пакете из-под молока вместе с разрешением, выданным Юрию Кораблеву на владение карабином «Сайга» и оптическими прицелами.
Еще раньше боеприпасы отыскали в ящике комода из прихожей, к которому был прислонен чехол от «Сайги». А после того, как патроны калибра 7,62 извлекли из охотничьей куртки, висевшей на вешалке, над нею, на верхней полке еще больше патронов различных калибров хранились россыпью.
Эти факты легко устанавливались уже потому, что во время обыска все находки изымались под опись и отдельно упаковывались надлежащим образом, с последующим заполнением на каждый из них бирки с росписями понятых. А вот версию подозреваемого лица о находке патронов во время прогулки с ребенком, опровергали свидетельские показания его супруги.
Женщина рассказала, что изначально нашлись патроны уже в целлофановом мешочке, а дома, вернувшись с улицы, его она положила на комод. Кроме того, боеприпасы обнаруживали по всей квартире, в разных ее местах.
Таким образом, критически оценивая утверждения Юрия, суд признал их надуманными в качестве способа защиты от предъявленного ему обвинения. Так же, в ходе уголовного процесса не нашли реального подтверждения и были опровергнуты доводы подсудимого о том, что патроны, обнаруженные в его квартире, якобы, подкинули сотрудники, проводившие обыск.
В итоге, оценив в совокупности все исследованные по делу материалы, суд пришел к выводу о полной доказанности вины Юрия Кораблева в совершении преступления, имеющего значительную общественную опасность – незаконном хранении боеприпасов. Правда, нашлись обстоятельства, смягчающие участь подсудимого: состояние здоровья, положительные характеристики с места жительства, нахождение на иждивении малолетнего ребенка.
Потому избрали осужденного меру воздействия, не предусматривающую реальную изоляцию от общества. Его приговорили к двум годам четырем месяцам лишения свободы условно с испытательным сроком продолжительностью два с половиной года. Но, в связи с Постановлением Государственной думы Федерального собрания РФ «Об объявлении амнистии в связи с 70-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 годов», Юрия Кораблева от наказания освободили со снятием с него судимости.
Это решение районного суда оставила без изменения апелляционная инстанция Алтайского краевого суда, куда он обратился с жалобой.