Люди порой совершают немыслимые ошибки.
Даже те люди, которых нельзя критиковать, даже священники. Люди, которые призывают помогать ближнему, проявили сегодня немыслимый холод. Но вся эта история имеет немного более раннее начало.
Я вырос в православных традициях. Ходил в церковном хоре с четырнадцати лет, в воскресную школу, изучал евангелие, глубоко верил, исповедовался, причащался.
В двадцать три года переехал в Петербург и получил неимоверные сложности. Поступил учиться на медбрата, и ещё по окончанию первого курса, немного наладив свою жизнь, принял решение вернуться в церковь и продолжить петь в хоре. Всё было хорошо, меня охотно приняли, хоть и не сразу, регент перенастроил меня с тенора на баса, и всё лето я посещал церковь как подобает православному воцерковленному христианину, очень рад был тому что я теперь реабилитировался и нахожусь в кругу как мне казалось тёплых, жизнерадостных, добрых людей.
Дальше, к началу второго курса, я не мог так усердно посещать церковь. Посещал раз или два раза в месяц, потом началась медицинская практика, и в попытках не выспаться а пойти в церковь я стал осознавать что переутомление делает невозможным обучение дальше, не говоря о том что медицинская практика требует усердного внимания, особенно в период обучения, ведь мы работали с живыми людьми, невнимательность к которым существенно повышала риск того что ты можешь навредить человеку. Потому я решил что жизнь человека и медицинская ответственность куда важнее, и отказался от попыток вернуть церковную жизнь.
Третий курс ещё сложнее, а летом усердная работа чтобы заработать на дальнейшее обучение. Медицинская практика усложнилась и стала ещё более ответственной. А четвёртый курс я спал по три-четыре часа в сутки, потому что началась курсовая, серьёзные экзамены, курсы по массажу, поскольку я ради них поступил, и соответственно дипломная и государственные экзамены. Весь этот год прошёл очень напряженно. Моя голова стала тяжёлой, и я с трудом мог о чём-то другом думать. Учёба заняла меня целиком. И вот он я, окончил обучение, стал медбратом, массажистом. И столкнулся со сложностями, которые меня сильно напугали. Я был изможден. А чтобы оформиться на работу пришлось стать на краю своего бытия и решать сложные юридические вопросы. Обессиленный до невозможности и угнетённый всем что произошло за это длительное время, я позвонил регенту, которого я считал близким человеком, за поддержкой. “Некогда мне с тобой тут разговаривать, ну давай, если придёшь может поговорим”. А это был вечер перед большим отъездом, и естественно никуда я не мог прийти. Меня это сильно расстроило, подумал, “Ну, ладно. Странно, что человеку духовного воспитания, которому я в своё время помогал в трудную минуту и решал его проблемы, совсем не заинтересовало моё состояние, ему было не важно что со мной случилось, важно лишь пришёл я или нет в церковь. А если действительно не мог?”. С этими мыслями я уехал в дальний путь, и вернулся через неделю.
Я прошёл сложные процедуры и меня взяли работать в реанимацию. Работа о которой я всю жизнь мечтал, но боялся себе в этом признаться, из-за меры экстремальности, сложности и сверхответственности на этом посту. Полгода без отдыха и сна, сплошные нервы. После смены, по дороге домой останавливаешься, потому что понимаешь что сделать шаг уже невозможно, ты просто задыхаешься, и ноги отказываются идти от усталости. Спишь немного днём, чтобы оставить возможность выспаться ночью. Первую ночь ты просто хоть как-то приходишь в себя, вторую просто чтобы ты выспался и мог работать следующую смену. Сейчас уже девятый месяц, и я ко многому привык и обучился, и работать стало легче. Обрадовался, что теперь есть силы и возможность пойти в церковь… Ведь я их так давно не видел!
Пожертвовав лишней ночью сна, чтобы пойти в храм, я счастливый проснулся пораньше и поехал. Служба началась, а подняться в хор я не осмелился, во-первых потому что давно не был и скорее всего разучился некоторые вещи петь, во вторых я болен и горло болит, и каждая попытка петь оборачивается кашлем, в третьих, мне до сих пор не ясна была позиция регента, потому признаюсь честно побаивался туда идти.
По мере службы священники меня разглядывали. “Вот, кажется они меня узнали”, подумал я. Ведь я уже два года как не приходил к ним. Литургия прошла, служба кончилась, проповедь тоже. Священники спрятались за алтарём, и стало очень тихо. Я ждал своего духовного отца. Мне хотелось объяснить что я не мог всё это время прийти потому что утомительно работал в реанимации и спасал другие жизни, но реакция его меня ввергла в транс. Когда он вышел, он обошёл меня по радиусу 5-7 шагов, и взял человека благословить, взял его поближе к алтарю, чтобы подальше от меня получилось. Я честно растерялся, потому что не мог понять в чём дело. Я терпеливо подождал пока он освободится, и когда подошёл, он резко развернулся и ушёл. Я позвал в след его, но он только испуганно повернул голову в мою сторону, и ушёл побыстрее. Я почувствовал себя прокажённым. Но может мне показалось? Может он действительно меня не узнал? Я зашёл в чайную, где мы всегда пили чай после хора, а там оказался настоятель. Пристальный взгляд: “Вам кого?!”. “Отца ********”. “А ну вышел вон!”, чуть не сказав “щенок”, стукнул он ладонью со всей силы о крыше холодильника. “Вышел вон когда тебе сказал настоятель! У меня тут секретари от епархии а ты ходишь здесь!”. Его крик не могли не услышать остальные священники. Духовный отец растерянно вышел к людям, оглядываясь назад, в сторону настоятеля. А потом остолбенел при виде меня, и испугано развернулся и ушёл обратно. Я снова его позвал, на этот раз громче, что он тоже проигнорировал. Я стал терпеливо ждать, когда он вернётся. Ждал я вцелом два часа. Все священники проходили мимо, обходя меня дугой, вдруг я к ним ни дай Бог подойду заговорю. И я их всех узнавал по имени, перечисляя. “Нет”, подумал я, “не могут они меня не узнавать”. Дьякон вышел, и спрашивает меня “молодой человек, Вам кого?”. Я говорю что жду духовного отца. “Так он же уже ушёл наверное, что же ты ждал?! Иди поищи его на улице!”. Я уже был окончательно расстроен. Холодные взгляды, регент прошёл мимо три раза и тоже сделал вид что меня не узнаёт. “Неужели я настолько изменился за два года, что они меня не узнают?”. Меня обуревали чувства. Я сел чтобы себя успокоить. Получается, был бы я послабее духом, в расстройстве ушёл бы оттуда, и, бросился куда-нибудь под колёса, потому что когда твой духовный отец отворачивается от тебя как от прокаженного…
“Пойду гляну на улице”, - подумал я. Выйдя, обратил внимание что священники буквально меняют траекторию движения чтобы меня обходить. Подойдя к кладбищу, добрая милая женщина сказала мне “Вот посмотришь, столько молодых людей здесь похоронены. И все разного возраста. Не воюй, сынок, не воюй ни с кем. Все мы здесь окажемся так или иначе”. Она меня немного успокоила, за что ей благодарю. Простая бабушка, простая душа. Возвращаясь к храму, снова встретил дьякона, который проходил мимо меня. Уже не боясь штурмовать действительность, говорю ему: “Что-то меня никто не узнаёт”. Он улыбнулся, дав понять что знает меня, и сказал: “Ну так что ты хотел, ходить надо, ты же не ходил”. Развернулся и ушёл, закрыл за собой дверь с электронным ключиком. И это в День Святого Духа. Я вдруг понял его признание. Они все меня узнали, но все делали вид что не узнают меня. Ни его, ни других священников, ни даже духовного отца не заинтересовало почему я не ходил. А что если бы я в больнице два года лежал? Неужели важно лишь то, ходил ты или не ходил? Неужели можно вот так духовным представителям игнорировать всеми притчами Евангелия? Как же хотя-бы притча о заблудшем сыне? Ну даже если бы я пил в подворотне два года, разве можно было так относиться? Вдруг я только прозрел и хочу изменить свою судьбу, и тут такой коллективный игнор от людей которыми ты очень дорожил. Честно, у меня стали прокрадываться слёзы, и я прикусил губу, чтобы никто этого не видел. Я был очень уставшим… Я почти год вкалываю в реанимации и спасаю людям жизнь, неужели я заслужил такого отношения?.. Ни разу не было чтобы я вот так проигнорировал пациента которому плохо, даже самого избитого жизнью алкоголика, потому что я помню притчу о помощи ближнем, я осознаю “а что если именно моё добро его изменит?”. Всё чему они учили вдруг рухнуло внутри меня. Но ведь это люди. Люди, которые не захотели узнать что произошло. Люди которые отвернулись тогда, когда тебе было плохо. Вначале я подумал что это недоразумение, а оказалось что они все осознанно пытались меня раздавить. Зачем? Как же их вера в Бога, как же их добро? Что я им плохого сделал, что они так ко мне отнеслись? Ведь основная идея религии в том, чтобы помогать даже самым больным, бедным, самым грешным, даже прокаженным. А ведь, получается, в этот момент все эти лица, считающие себя праведными, открыто солгали, открыто раздавили, потому что все меня узнали, но все сделали вид что не узнают. Даже если бы я был прокаженным, они находящиеся при сане, не должны были так реагировать, ведь они несут в мир слова Евангелия, и этим должны руководить свои поступки. И пожалуй действительно, факт который больше всего меня ранил, это тот - что они даже не захотели узнать ничего. “Ты ведь не ходил”. Не ходил… Я просто захотел не иметь больше ничего общего с ними. Они в миг перечеркнули и вылечили меня от всех сомнений относительно праведности. Люди, которые призваны склонять человека к вере, поддерживать веру, своими руками, намеренно её раздавили. Они просто стали мне чужими людьми. Я непременно зайду в другой храм, но в этом храме ноги моей больше не будет: “В Бога я верю, и верю больше Вас, но Вы здесь причём?”.