В 1986–1987 г.г. ход перестройки зависел от воли руководства КПСС. Экономическая реформа шла медленно, затягивалось принятие даже тех мер, о которых было объявлено на XXVII съезде КПСС в 1986 г. В первой половине 1988 г. стала проявляться неудовлетворённость населения первыми итогами реформ. Несмотря на заявления Горбачёва, на лозунги о демократизации жизни в стране, о гласности, вся власть на местах оставалась в руках чиновников, и активная часть населения связывала неудовлетворительные результаты реформ именно с их сопротивлением.
В то же время реформаторский курс мог быть прекращён в случае, если бы против Горбачёва выступило большинство Политбюро или ЦК КПСС. Такое в истории страны уже было в 1964 году, вспомним Никиту Сергеевича. Чтобы укрепить свою власть, опереться на массы сторонников углубления реформ и усилить заинтересованность в реформах активной части общества, Горбачёв перешел к политической реформе. Поскольку съезд КПСС прошёл всего два года назад, для принятия решений была использована полузабытая форма партийных конференций. Последняя была в 1941 году.
Коммунистическая партия всё еще воспринималась как руководящая структура общества, в выборы на её конференцию — как репетиция будущих выборов в парламент. Но выборы на партконференцию 1988 г. оказались «выбором без выбора» — делегаты подбирались аппаратом ЦК, действующим порой по старым съездовским шаблонам, а также руководством парторганизаций, как правило, горкомов и обкомов.
1.
В апреле 1988 года Марьину позвонил начальник политического отдела армии:
— Александр Владимирович, политический отдел рекомендует вас делегатом на партийную конференцию КПСС. Делегироваться будете от Ленинградской областной партийной организации, в Ленинградском военном округе есть квота на ракетчиков. Военный Совет принял решение откомандировать вас для избрания на конференцию. Поздравляю. Все дальнейшие действия координируйте с Ленинградским обкомом партии.
Сообщение для Марьина было полной неожиданностью. Но мыслей: «Как?», «За что?», «А почему меня?!» не возникало, он считал состояние дел в дивизии, вполне благоприятный климат, созданный в воинских коллективах, позволяло представителю их парторганизации принимать участие в столь высоком политическом форуме коммунистов.
На следующий день последовало приглашение в Псковский обком КПСС, где ему рассказали о сроках проведения Пленума в Ленинграде и конференции в Москве.
Теперь следовало получить мандат от коммунистов соединения. И вот идёт собрание парторганизации управлении дивизии. Марьин очень волновался, переживал, накануне ночь не спал, всё думал: а если… Однако собрание прошло без проблем. Коммунисты поддержали его кандидатуру.
На том собрании было принято решение рекомендовать провести собрания во всех первичных организациях дивизии с обсуждением задач подготовки к партийной конференции КПСС, и после собраний все вопросы, задаваемые вышестоящим партийным органам, обобщить и передать партийной конференции. И сделать это надо будет ему, Александру Марьину.
К середине мая этот этап подготовки к XIX-й партконференции был пройден. Вопросов, требующих рассмотрения в Москве, было настолько много, что в один том и не вложить. Решили создать комиссию, та пересмотрела все предложения и обращения коммунистов и число их значительно сократилось. Дело в том, что люди часто задавали вопросы, которые вполне можно было решить на уровне дивизии и армии. Армейские отделили и отправили в политотдел армии, а для конференции, систематизировав, подготовили отдельный документ.
27 мая в пятнадцать часов в Смольном, в Лепном зале состоялся Пленум Ленинградского областного комитета партии.
Событие было скоротечным: объявлена повестка, выдвинуты кандидатуры и голосование. Голосование тайное. Когда объявлялись результаты, Марьин слушал свою фамилию, услышав, что против него никто не голосовал, успокоился. Уже потом, спустя много лет, он узнал, что за элементарной процедурой голосования стояла сложная внутрипартийная борьба. Аппаратчики не всех хотели видеть на конференции, вот и тогда, 27 мая было достаточно много «шаров» против номенклатуры Обкома партии. Но делегат Марьин, поскольку в Смольном был впервые, больше озирался по сторонам и думал: «Здесь же некогда Ленин работал…»
По прибытии в дивизию Марьин по просьбе горкома партии выступил в нескольких парторганизациях предприятий, а там народ задал массу вопросов. Конечно, ответов у подполковника не было, но обещание передать вопросы трудящихся в Москве он дал. Поездки в части соединения также сопровождались встречами с людьми, их просьбами и пожеланиями. На узле связи дивизии одна женщина попросила привезти дефицитное в те времена лекарство из Москвы «Эссенциале». Как можно было отказать человеку? Женщина плакала и просила хоть пачку этого лекарства. Марьин позвонил начмеду дивизии. Как оказалось, лекарство можно и в Острове купить. И уже вечером женщине принесли лекарство домой.
В Ленинград он выехал в субботу, двадцать пятого июня. По прибытии в Северную столицу его разместили в гостинице рядом со Смольным. И уже в воскресенье после обеда в Обкоме партии прошли все основные инструктажи и встречи. Питерская делегация убывала в ночь на понедельник. Ехали весьма комфортно, одним поездом. Провожал делегацию многочисленный митинг ленинградцев и оркестр. С таким комфортом Александр ехал впервые в жизни. Спать абсолютно не хотелось, он весь жил будущим, ощущал огромный эмоциональный подъём и предвкушение события чрезвычайного значения.
Поселилась их делегация в гостинице «Москва», его номер был на третьем этаже старого корпуса. Соседом Александра в номере был морской десантник из Североморска, майор.
О партконференции достаточно написано, много есть материала противоречивого характера. Некоторые исследования прошедших лет не отвечают логике развития событий того времени. Всё больше смаковались внутрипартийные противоречия. В общем-то, оно и понятно: всё скрытое от посторонних взглядов становится интересным и кажется важным. Вот Ельцин идёт на трибуну, полуобернулся к Свердловской делегации, показал чуть приподнятый сжатый кулак правой руки, дескать, держитесь, спасибо за поддержку, я с вами. Вот на трибуне Лигачёв: «Ты не прав Борис». В руках секретаря ЦК листочки с текстом, они чуть подрагивают, видимо переживает Егор Кузьмич. Прилюдно таких «схваток» партия ещё не видывала. Может, что в истории и было, но люди не знали об этом и не видели. Партия всегда была монолитна.
Много увидел и услышал на той конференции Марьин. Сказанное, безусловно, требовало серьёзного осмысления. Конференция впервые за шесть предшествующих десятилетий поставила вопрос о необходимости глубокой реформы политической системы. Было принято решение о политической реформе Советов и совмещении постов председателей Советов с соответствующими постами в партийном руководстве. Резолюция «О гласности», принятая конференцией, закрепила курс на демократизацию печати и свободу слова.
Согласно решениям XIX Всесоюзной партийной конференции, учреждался высший орган власти — Съезд народных депутатов СССР. Конференцией был одобрен курс на создание правового социалистического государства, проведение на альтернативных началах выборов в новый высший орган власти — Съезд народных депутатов.
Конференция развила сформулированную в 1978 году концепцию нового политического мышления во внешней политике: мир признавался целостным и неделимым, общечеловеческие ценности ставились выше классовых и партийных, универсальным способом решения международных проблем признавался баланс интересов (в противоположность балансу сил).
В дивизию Марьин возвращался в приподнятом настроении. На конференции он получил хороший эмоциональный заряд. Настроение подполковника было хорошим и после приёма делегаций ракетных войск стратегического назначения Главнокомандующим, маршалом СССР Толубко Владимиром Фёдоровичем, начальником политического управления РВСН Родиным Виктором Семёновичем.
Именно здесь у Марьина состоялся интересный разговор с генерал-полковником Родиным. Дело в том, что накануне конференции Александру последовали два предложения по переводу к новому месту службы. Первое исходило от заместителя начальника Военно-политической академии имени В. И. Ленина, генерала Степанова. Филипп Степанович знал отца Марьина: они вместе служили в ГДР, знал и Александра, но уже по учёбе в академии, отмечал стремление, тогда ещё майора, к преподавательской работе. Но Марьин после академии пошёл в войска. И вот, став заместителем начальника академии, Степанов позвонил Марьину в дивизию и предложил место старшего преподавателя на кафедре ППР (партийно-политической работы). В то же время Марьину пришло предложение из политуправления Космических частей Министерства обороны СССР о переходе на службу в отдел агитации и пропаганды политуправления. Оба этих предложения были интересны.
Марьин пока размышлял.
Такого рода перемещения не могли быть не согласованы с руководством политуправления РВСН, и, видимо, Родину доложили о предложениях подполковнику Марьину. Виктор Семёнович был своенравный человек, с гонором, а потому довольно резко отреагировал на все эти звонки и предложения. На приёме он отозвал подполковника в сторонку и довольно жёстко порекомендовал «…и не думать о переходе из РВСН».
— Мы тебе здесь место подберём, ты ещё генералом при мне станешь. И не думай на сторону бежать. Всё. Точка.
В любом случае Марьин понимал: скоро последует решение его вопроса.
А уж как оно будет дальше…
Поживём, увидим.