В глубине сада под двумя тесно растущими яблонями было устроено что-то вроде беседки или навеса, под которым стоял стол и две лавки по бокам. Уселись друг напротив друга. Закурили. А вокруг уже плыла на невидимой человеческому глазу лодочке ночь. Где-то перебрёхивались от нечего делать собаки, мычала корова, стрекотали сверчки да кузнечики… Лёгкий, едва уловимый ветерок приятно охлаждал разгорячённую эмоциями и выпитым алкоголем кожу, щёки мужчин. Молчали. У Артёма вопросы сплелись в тугой клубок, жужжали в голове прямо как пчелиный рой… Ехал-то он сюда устраивать разнос, но вся его «кабинетная» решительность куда-то исчезла, растворилась без следа…
- Коль, - наконец решился он задать вопрос – скажи, а как они, твои жёны, делят тебя между собой? По дням недели, что ли? – и, не сдержавшись, смущённо хохотнул.
- А ты посмейся, посмейся… Я бы тоже посмеялся, случись нечто подобное с кем-нибудь, с тобой, к примеру. А вот мне, хочешь верь, хочешь не верь уже очень давно даже улыбаться и то не хочется.
- Нет, ну ты странный человек, честное слово. Ему такие красотки постельку стелют, а он вроде как и не доволен этим… Не поздновато ли ты раскаяниями стал маяться, дружище?
- Ну, во-первых, никакой ты мне не дружище. Коли забыл, то я напомню зачем ты сюда заявился. Цель вполне понятна: хочешь в очередной раз председательский портфель у меня из рук вырвать, так?
- Так, так… Ведущему аморальный образ жизни не позволительно занимать руководящую должность.
- А! Ну, конечно… В ваших тесных рядах сплошь ангелы с белыми крыльями сплотились... Ты мне ещё моральный кодекс строителя коммунизма начни цитировать, и я прямо-таки расплачусь и начну сразу же исправляться… Артём, не на партсобрании… Не пора ли пропустить ещё по сто грамм?
- Захватил?
- А то! Наливать?
- Наливай! Тут по трезвяни и вправду не разобраться… - и вдруг спросил о том, чего Николай ожидал меньше всего – Ну, ладно, живёшь с обеими… Но почему ты им дома не построил хотя бы в разных концах деревни? Тут же не Средняя Азия, где мужику позволено иметь до четырёх жён. Мне почему-то совсем не верится в то, что ты с ними одновременно кувыркаешься в одной постели… Ну, не смотришься ты извращенцем, запугавшим несчастных бабёнок, принуждая к такому, чему и названия нет в русском языке…
Прикончив литровку, Николай было поднялся сходить за второй, но Артём его остановил:
- Ты, как знаешь, а с меня хорош… Я уже и так чуть ли не втрое превысил свою норму… Завтра подыхать буду от головы… Врачи после ранения категорически запретили, ни грамма не разрешили, а я вот нет-нет да и позволяю себе расслабиться, хотя знаю о всех последствиях…
- Прости, не знал… А я, как заговорённый… За три года ни единой царапины, представляешь?
- Так это же здорово! Нашёл о чём тужить, чудак-человек! Где воевал?
- Белорусский фронт. А ты?
- Я? В разведке… А как ты здесь оказался? Местный?
- Нет, не местный. Просто возвращаться было некуда… Сожгли мою деревню со всей роднёй… Чуть пулю себе в лоб не пустил, когда увидел печную трубу - всё, что осталось от хаты да бурьян вокруг… Волком выл, по земле катался… Так страшно даже на передовой не было. На фронте мы все о жизни думали, о том, какая она будет после войны, а там…
- Награды?
- Есть кое-что по мелочи, как любил приговаривать мой ротный, не считавший медали за награду… Геройский был человек. Погиб. Мы с ним вдвоём были заговорёнными-то до поры, до времени, но его всё же догнала шальная, а мне удалось увернуться, хотя я особенно и не старался это делать. На рожон не лез, но и за спины других не прятался. Тём, да разве дело в наградах? Неужто мы с тобой, оба фронтовика, станем их количеством хвастаться? Главная наша награда в том состоит, что удалось перешибить хребет фашисткой гадине, а сами при этом ещё и живы остались! Или не так, скажешь?
- Так, браток, так… А деревни да города вновь отстроим, ещё краше прежнего станут! Я вот нарочно проехал сегодня по вашим полям, да и по деревне, посмотрел – всё выше похвал. Молодцы вы с Марфой, просто молодцы!
- Да, ладно тебе… Мы просто делаем своё дело, как понимаем сами и как получается. Что до Марфы, то вот уж кто умница, так это она! Повезло с нею Семёновке -настоящая хозяйка. А я… так, на подхвате у неё. Ты, конечно, меня снимешь – перебил он Артёма, попытавшегося вставить слово – Снимешь, снимешь! Но мне, если честно, это по фигу! Как хочешь, так понимай мои слова. Не держусь я за власть, совсем… Да и не командую ни кем. Всё решается сообща, правлением. И кого бы ты не привёз сюда, в Семёновку, все они станут поступать точно так же или же сбегут почти сразу же – такой уж здесь народ… Ты либо считайся с мнением людей, либо пошёл вон со всеми своими указами, как бы грубо это не прозвучало… Совет хочешь?
- Давай, но не особо рассчитывай, что я ему последую.
- По крайней мере, честно. Тём, может, чайку поставить? Что-то в горле пересохло…
- А я у тебя там в избе квас видел...
- А! Ну, тогда я быстренько смотаюсь в погреб, тот-то уже согрелся. Девки мои мастерицы на этот счёт!
- Кто бы сомневался! – усмехнулся проверяющий, услыхав явную гордость за своих жён в голосе Николая.
- Ты погоди усмехаться-то, пока не попробовал! – ответил хозяин и поспешил за квасом.