Адвая

               
    Однажды, пребывая в глубокой медитации, йог обратился к Брахману:
   
 Йог:  Брахман, откуда взялась майя? Неужели она Твоё тайное желание? Но как высшее блаженство может хотеть чего-то ещё? Или майя - Твой самообман, то, чем Ты не можешь и не хочешь удовлетворить Свой вечный голод? Может Твоя природа - страдание, и миражами Ты отвлекаешься от бесконечной боли?

 Брахман: Майя это тоже Я. У Меня нет желаний, ибо нет цели, Я всегда есть. Моё высшее блаженство в вечном возвращении к Себе, в каждом миге. Мне незачем лгать Себе, Я такой, как есть, во всех вариантах вечности, голод и удовлетворение - палка о двух концах: надеясь, Себя обретаю, получая - теряю. Боль и наслаждение взаимны, они - Моё осознание Себя.

 Йог:  Ты разорван и един в Себе? Ты не можешь понять, что происходит с Тобой? Нитью каждого сознания Ты вечно сшиваешь распадающегося Себя? Ты знаешь, что Ты всё и ничего из него, но рад быть, хотя бы временно, даже в паучке, лишь бы не в собственной пустоте? Будучи вечен, Твоя лучшая забава - время?

 Брахман: Я - организм, дирижёр и оркестр, композитор-исполнитель. Бытие - Моё забытьё, Я сам Себе интрига, зеркало бездны. Амальгама есть во всём, её не разбить, Я весь во всех осколках форм. Я жизнь и смерть, идущие за руку, Я пересоздан в каждом мгновении, хрупкий, как паучок, но вечно живой. Время -  Мой сон, в котором вижу Себя и могу общаться с Собой.

 Йог: Неужели Ты - гигантский паук, плетущий сети иллюзий для Самого Себя? Тебе нравятся коллизии сансары, путаница образов, борьба вер, вечная тоска и надежда? Но Ты бесконечно отстранён от Себя, и всё ради непрекращающегося театра? Ты превратился в большой глаз? Любишь в зеркале сознания слёзно созерцать трагикомедию Своих потенций?

 Брахман: Я плету не сети, а Себя из Себя,  плету и расплетаю. Мне нравится являться в образах пред Самим Собой, и даже оспаривать Свою подлинность, Своё ничто. Мне не уловить собственную Тень, Я досягаем лишь в майе, в качестве света на сцене.  Я не глаз, а маяк для кораблей Моих возможностей. Конечно, они смешны в пучине Моей бездны, но Я ценю их трагический пафос, лучше быть героем, чем ничтожащим циником.

 Йог: Так что ж, сознательное и бессознательное это всё Ты, как день и ночь - время суток? Майя - Твой сон, а Брахман - бодрствование? И бессонница для Тебя самая страшная пытка, потому что вечное бессменное совершенство - самое невыносимое занудство? Ты готов  страдать, лишь бы избежать запредельной скуки пустоты? Жить в роли, чем пребывать Абсолютом?

 Брахман: Благодаря Своему сну Я догадываюсь, кто Я есть, бодрствуя - Я Себя не знаю. Во сне же, наоборот, главное не быть сонным, иначе исчезаю, а если бдителен, то чувствую Себя. Из-за отрицающей майю пустоты, Я только и знаю, что вечно жив, но, если нет отражения, нет и зеркала. Я вечный вихрь, в центре которого ничто. Я Сам Себе актёр и покровитель.

 Йог: Лучше быть комаром, чем всё содержащей неопределённостью? Маленьким лягушонком на солнышке, чем никаким блаженством без контрастов? Летучей мышью, чем голым Светом без теней? Прятаться от пустоты в майе? Вечно искать и познавать Себя, чем зевать в ничто и выть от всезнайства?

 Брахман: Хаос вытесняет сам себя, невольно оформляется, как и вулкан - всегда окружён остывающей лавой.  Блаженство - колебание между холодом и жаром, свободой и любовью. Мрак порождает вечно пожирающий его Свет, Уроборос заглатывает сам себя, тем и живут. Я всегда танцую, обретаю Себя в головокружении иллюзий, держась за ось ничто. Я Брахман и майя, Я одномоментно и То, и другое, двая-адвая.