Казанова из Семёновки. Глава 8
Дом, к которому они в конце концов пришли, представлял из себя некое сооружение, слепленное из трёх отдельных, весьма скромных по размеру с автономными, расположенными в разные стороны входами, причём, центральный был направлен непосредственно на улицу, а боковые – в сад, разбитый вокруг всего здания. Складывалось впечатление, что изначально существовала только центральная часть, а две остальные были просто пристройками, сделанными совсем недавно, судя по тому, что дерево ещё не совсем почернело от атмосферных осадков.
Их, безусловно ждали, поскольку едва Николай распахнул калитку перед гостем, дверь в средней части дома распахнулась и на пороге появилась… Василиса Прекрасная… Длинная, почти до пят тёмная юбка и блузка, украшенная искусной вышивкой внапуск чуть ниже талии, такой по-девичьи тонкой, что казалось этой женщине не может быть больше шестнадцати лет от роду. Но не они привлекли внимание Артёма, который даже не заметил, как Лиза, отстранив сестру, прошла в дом, а лицо, озёра васильковых глаз и абсолютно белая пушистая длинная коса. Поразили прямо в сердце настолько сильно, что он даже не смог хотя бы просто из приличия сделать вид, что безразличен ко всему происходящему. Николаю, как никому другому, была понятна реакция секретаря. Внешность обеих сестёр в первую минуту встречи ошеломляла и обескураживала почти всех. Потом, конечно, взгляд что называется «замыливался», позволяя дышать, но первые минуты мужику, если он живой, пережить было трудно…
Вошли в дом. Стол предусмотрительно накрыт к ужину. Всё вполне обычно: большая чугунная сковорода жареной картошки с мясом, сало, крупными ломтями нарезанный ноздреватый ржаной хлеб, приличная кучка перьев зелёного лука, кувшин с квасом. Внимательно осмотрев всё это великолепие, Николай впервые в жизни (именно, что впервые!) командным голосом отдал приказ жёнам:
- Так, всё замечательно. А теперь кыш по своим углам, чтобы через минуту и духу вашего тут не было, вы меня поняли?
Не понял подобной резкости даже Артём, а не то, что женщины. Более решительная Лиза вскинулась с вопросом:
- Что ты сейчас сказал?
- Внезапно оглохла, что ли? Нам с секретарём нужно поговорить. Разговор предстоит серьёзный, не для бабских ушей, так что… А вы будете только отвлекать, мешать, понятно объясняю? – и чтобы всё же хоть как-то сгладить прозвучавшую резкость, мило улыбнулся обеим.
- Но, мы бы просто посидели… молча – попыталась поддержать сестру Нюра.
- А вам и не нужно ничего говорить. Я-то уже привычный, а вот его от вашего вида крепко повело… Неужто сами не видите? Видите, всё вы видите и распрекрасно понимаете, конечно. Ну, и какой у нас с ним разговор получится? Никакого. А ведь он ехал, готовился небось… И что же, всё зря получается? Короче, пошли вон – второй раз говорю, не добивайтесь третьего… По-человечески прошу… пока прошу…
Переглянувшись между собой, женщины ушли, даже не думая скрывать своего недовольства. Николай открыл шкафчик и выудил из его глубин литровку самогона:
- Ну, что Артём Емельяныч, как тебе моя присуха?
- Да уж… Ты это, давай по-простому, без реверансов, а?
- Как скажешь… По-простому так по-простому. Тогда, для начала, ответь-ка мне - ты здесь по вопросу моего двоежёнства?
- В основном – да! Как к председателю к тебе нет вопросов, но Колян, как же тебя угораздило-то?
- Давай для начала по стопарику, а? С трезву мне не выговориться… Одно скажу определённо и сразу же: ни с одной, ни с другой расстаться не смогу… Скажи, а вот ты, ты бы устоял перед ними?
- Да уж… Красота – страшное оружие против нашего брата… А дети? Сколько их у вас?
- Пока трое. Двое – дочь и сын – от Лизы, и дочь от Нюры, но она ходит вторым, так что вскоре будет прибавление. Пока мало заметно, срок небольшой, но и тем не менее.
Выпили, но ни один, ни другой не взяли вилки в руки, не ткнули ни в картошку, ни в сало… Не до еды… Эмоции переполняли обоих ещё совсем не старых мужиков, прошедших войну, познавших в жизни очень и очень многое, и у каждого из них имелась своя правда, свой взгляд на то, что можно, а что нет…
- Не, чисто по-мужски я тебя очень даже понимаю! – начал было говорить Артём, но Николай, резко стукнув вилкой по краю стола, оборвал:
- Ни хрена ты не понимаешь, не обижайся на прямоту! Скорый больно, понимает он… Я никак понять не могу, а он увидал и сразу во всём разобрался… Ишь дока какой… В портках-то небось до сих пор тесно?
- Чего?! – привстал Артём, повысив голос чуть ли не до крика.
- А ничего! То, что слышал, вот чего! Я, что, по-твоему, слепой? Не видел, как ты слюни-то сглатывал, когда Лизку мою увидал? Не так, скажешь? А уж когда Анька появилась, и вовсе голоса лишился… Да не отнекивайся ты, мне не впервой наблюдать подобное. Сколь раз я их, проклятущих, замуж пытался отдать… Нет, вцепились, не оторвать… Детвой, как верёвками опутывают… Эх… Пойдём в сад, покурим, что ли?