Проводив глазами настоявшую на своём уходе женщину, мужчины остались одни. Какое-то время молча смотрели друг на друга и, наконец, Артём принял решение:
- Вась! – позвал он терпеливо ожидавшего дальнейших распоряжений водителя – Ты можешь быть свободен до утра! – и, обернувшись к Николаю, добавил – Найдёшь для меня уголок, где бы я смог покемарить, председатель?
- Легко! Перин на лебяжьем пуху не обещаю, но в обиде не останешься!
- Ну, когда так, командуй, хозяин!
- Сейчас контору закрою и пойдём в мой гарем… Небось, по этому вопросу обеспокоился?
- Ничего себе – в яблочко! Ты словно прозорливец какой! – не стал отнекиваться Артём – Хотя, конечно, на вору и шапка горит... Но я здесь не только из-за этого, но в основном…
- Да, ладно тебе! – усмехнулся Николай – По плану, да по сдаче «сошки» пониже рангом мотаются, соскучиться не успеваем… А насчёт того, что на ком горит... Небось опять кто-нибудь кляузу сочинил, так? Вот, скажи ты мне на милость, у них своих проблем что ли мало?
- Что тебе сказать? Сам ведь знаешь про бревно в своём глазу… Но, если честно, мне не хотелось бы встречаться с твоими… как их назвать-то? Жёнами, любовницами, сожительницами… Во сколь у них прозваний-то, у незаконных-то, а у законных всего два: жена или же супруга.
- Ты приехал мне мораль читать, что ли? Забыл, что я напрямую тебе как бы и не подчиняюсь, поскольку не член КПСС? Артём Емельяныч, Артём Емельяныч… Тебе, что, тоже делать больше нечего, а? Вот кем хочешь меня считай, но как-то ты не тянешь в моих глазах на любителя поковыряться в чужом грязном белье… Неужто, ошибаюсь, а?
- Ты поаккуратнее с выражениями-то, товарищ Семёнов! Говори, да не заговаривайся! Вот если бы ты был простым скотником, а то вон – председатель всё-таки. Людьми руководить назначен, доверием наделён, а развёл тут аморалку, понимаешь…
- А я-то всё думаю, что ж его так долго нет, а тут вон что… - вдруг раздался певучий женский голосок – Мужики! Отложили бы вы свои разборки на после ужина, а? Если всего чуть-чуть поторопимся, то еда даже простыть не успеет! Коля, что же ты гостя кулаками встречаешь? Не по-людски, не по-нашему…
Обернувшись на голос, Николай представил:
- Вот, Артём Емельянович, извольте видеть – Елизавета Маслова, заведующая нашей молочной фермой.
Но тот уже смотрел… и как смотрел: бесцеремонно, оглядывая с ног до головы, и ни в одном «пункте» не обнаруживая даже незначительного изъяна:
- Да откуда ж ты такая взялась, прости Господи! – едва смог он выговорить, вряд ли отдавая отчёт своим словам – Куда ж подевалась та чучундра, что чуть меня на вилы не насадила?
- Э, товарищ секретарь, товарищ секретарь! – весело рассмеялась Лиза – Что за вопросы ты тут нам тёмным задаёшь? Откуда взялась? - со смехом продолжала она ворковать, беря его под руку и увлекая на тропинку, что вела к их дому – Да из тех же самых ворот, откуль и весь народ!
- Э-э-э, секретарь, ты там не больно-то увлекайся! – подал голос Николай, идущий за ними вслед.
- А что такое? Ты же только что уверял меня, что холостякуешь, как и я, не так ли? – хохотнул в свою очередь Артём – А, может, я не правильно что-то расслышал?
- Что?! Прямо вот так и сказал – холостой? – картинно жеманничая, возмутилась Лиза – Интересно, интересно… А кто же тогда я для него, если не жена? В этом надо будет разобраться… - вроде бы продолжала шутить красавица, но Николай и на минуту не сомневался – беседа с нею предстоит совсем не шуточная.
Собственно говоря, этот разговор назрел уже давным-давно. Ещё тогда, когда родила Нюра, и он признал её дитя своей дочерью. А как можно было не признать, когда Танюшка слово пальцем деланная получилась, к гадалкам не ходи – портрет! Да и не привык он от ответственности бегать, привык отвечать как за слова, так и за поступки. А Лиза… Уж слишком нахраписта она, слишком напориста. Насколько красива, настолько и беспринципна, не то, что Анечка… Та, как робкая овечка рядом с волчицей-сестрой. И всё-то она помалкивает, со всем-то соглашается, настолько, что порою это даже раздражает. Вот же, сёстры, а совершенно разные: при внешней похожести, абсолютно противоположное внутренне устройство. И только в постели… Казалось бы, тот же виноград-ягода, а вкус другой… Обе – огонь, но один так горяч, что сгореть можно, а от другого и не отходил бы, лишь подбрасывал бы одно полешко за другим… Много думал и размышлял над сложившейся ситуацией в собственной судьбе Николай, понимая, что поступает не правильно, не здорово, не разумно и вразрез принятым условиям… Доходило до того, что принимал окончательное решение бежать из Семёновки куда глаза глядят, и убегал пару раз со своим армейским вещмешком за плечами, но как-то так само собой получалось, что возвращался назад, проклиная тот день и час, когда оказался в звёздную августовскую ночь на сеновале с Лизонькой Масловой, став её первым мужчиной…