Казанский храм семнадцатого века славится обилием святынь. Тут и чудотворная икона, и частицы мощей, и епитрахиль, принадлежавшая новомученику, и многое другое.
Батюшка заботится о благолепии храма. Свечница Клава заботится о батюшке. Её подруга, уборщица Люся, по нескольку раз за день протирает мраморный пол, киоты, ларцы со святыми частицами. Она бы с рвением прополоскала много чего в мыльной воде, если бы не стекла, закрывавшие почитаемые предметы.
Служба кончилась, храм блистает чистотой и простором. Клава и Люся в тишине, шепотом, обсуждают достоинства постных блюд.
Святость благоухает повсюду...
И надо же было в тот момент явиться женщине с двумя маленькими мальчиками! Она подошла к ларцу с частицами святых мощей, поцеловала его, потом припала к стеклу, закрывавшему чудотворную икону. Дети стояли рядом. Женщина минуту что-то пошептала, потом взяла младшего мальчика на руки и поднесла к образу. Ребенок неумело чмокнул губками. Другой мальчик, постарше, решил, что может дотянуться до иконы самостоятельно. Он взялся ручонками за позолоченное заграждение и поднялся на цыпочках.
Первой не выдержала душа у Люси:
- Женщина-а-а! Что вы делаете? Отойдите, уберите ребенка! Он трогает перильца!
- И что? – робко спросила женщина.
- Они же позолоченные! Каждый так потрогает, что от позолоты-то останется?
- И стекло не трогайте! – поддержала подругу Клава.
- А как же поцеловать образ?
- А никак... Вы мысленно.
- Не прикасаясь?
- Да! – в один голос воскликнули ревнители чистоты.
Женщина взяла мальчиков за руки и, направившись к выходу, обронила:
- Я мысленно и дома могу.
- Вот и молитесь дома! Нечего в храме следничать! – зашипели ей вслед подруги.
Женщина с детьми ушла.
- И ведь заметь, нахалка такая, ничего не купила! – пожаловалась Люсе Клава. - Не думают ни о храме, ни о батюшке.