Впервые я увидел Есенина в Петербурге в 1914-м году. Он показался мне мальчиком 15-17 лет, кудрявенький и светлый, в голубой рубашке, в поддевке и сапогах с набором. Было лето. Душ-ная ночь. Мы шли сначала по Бассейной, потом через Семеоновский мост. Постояли на мосту, глядя в черную воду. О чем говорили – не помню. Есенин вызвал у меня неяркое впечатление скромного и несколько растерявшегося мальчика, который сам чувствует, что не место ему в огромном Петербурге.
Позднее, когда я читал его размашистые, яркие, удивительно сердечные стихи, не верилось мне, что пишет их тот самый мальчик, с которым я встретился в Петербурге.
А через шесть лет я увидел Есенина в Берлине, в квартире Алексея Толстого. От кудрявого, игрушечного мальчика остались только очень ясные глаза, да и они как будто выгорели на каком-то слишком ярком солнце. И было видно, что он – человек пьющий. Веки опухли, белки глаз воспале-ны, кожа на лице и шее – серая, поблекла, как у человека, который мало бывает на воздухе, и плохо спит. Его сопровождала Айседора Дункан. Её я видел на сцене за несколько лет до этой встречи, ко-гда о ней писали, как о чуде, а один журналист даже сказал: «Её гениальное тело сжигает нас».
У Толстого она тоже плясала, предварительно выпив водки. Пожилая, отяжелевшая, с крас-ным, некрасивым лицом, окутанная платьем кирпичного цвета, она кружилась в тесной комнате, а на её толстом лице застыла ничего не говорящая улыбка. И эта знаменитая женщина, воспетая тысячами эстетов Европы, рядом с маленьким, изумительным рязанским поэтом, была ему совершенно не нужна – как показалось мне. Когда она плясала, он, сидя за столом, пил вино и краем глаза посматривал на неё. И может быть именно в эти минуты у него появился стих:
Излюбили тебя, измызгали
Невтерпёж,
Что ты смотришь так синими брызгами?
Аль в морду хошь?
Есенина попросили читать. Он охотно согласился, встал и начал читать монолог Хлопуши. И вскоре я почувствовал, что читает он потрясающе. Даже не верилось, что этот маленький человек обладает такой огромной силой, такой совершенной выразительностью. Читая, он побледнел до того, что даже его уши стали серыми.
Взволновал он меня до спазма в горле, рыдать хотелось. Помнится, что я даже не смог ему от волнения сказать никаких похвал.
После этого я попросил его прочитать стихотворение о собаке, у которой отняли и бросили в реку семерых щенят.
- Если вы не устали, - сказал я.
- Я не устаю от стихов, - ответил Есенин и спросил:
- А вам нравится о собаке?
Я сказал ему, что, на мой взгляд, он первый в русской литературе так умело и с такой искрен-ней любовью пишет о животных.
После прочтения им этого стихотворения мне невольно подумалось, что Сергей Есенин соз-дан природой исключительно для поэзии, для воспевания любви, природы, милосердия.
…Этот очерк был написан Горьким в 1926 году, вскоре после смерти Есенина, и через 11 лет после их первой встрече в Петербурге. Ясно, что великий пролетарский писатель относился с боль-шим уважением к великому рязанскому поэту.
Есть у Горького воспоминание и о Льве толстом, и о Короленко, и о Блоке, и о многих других видных, знаменитых людей. Но мне они показались менее интересными, чем о Есенине, поэтому о них я говорить ничего не буду.
А вот о жизни самого писателя порассуждать хочется. И начну эти свои рассуждения вот с че-го. Горький университетов не кончал, и его образование свелось всего к нескольким классам началь-ной школы. И главным его смыслом образования стало самообразование: он очень много читал. И это сделало его одним из самых образованных и интеллигентных людей России.
Обращает на себя внимание его очень успешный творческий путь писателя. Судите сами…. В 1922 году в возрасте 23-х лет в Тифлисской газете появляется его первый рассказ «Макар Чадра». И если кто читал этот рассказ, то понимает, что это совсем не лепет начинающего рассказчика, а это говорит уже настоящий писатель, с большим в будущем успехом. Да так оно и получилось: уже в 1998 году, когда Горькому всего было 30 лет, выходит в свет его первое собрание сочинений в 2-х томах. А к писателю приходит европейская известность, а вскоре – и мировая.
Хочется обратить внимание и ещё на один факт из биографии Горького – о роли в его жизни матери. Рано умирает его отец. И он начинает жить у деда по материнской линии – у Кашириных. Живется ему у деда не очень хорошо, но вполне терпимо. И заслуга в этом – его бабушки, о которой он очень тепло пишет в повести «Детство». Но вот дед, имеющий красильную мастерскую, разоряет-ся, и десятилетний мальчишка уходит в люди. И кем он за это время только не был: и мальчиком в лавке модной обуви, и прислугой у чертежника, и посудомойщиком на пароходе, и т.д. А где же мать?
И еще одно обстоятельство, на которое хочется обратить внимание.… В детстве и юности Горький исколесил пешком почти всю Россию: Север, Поволжье, Крым, Кавказ. Но зато: с 1906 по 1913 год он живет в Италии, на острове Капри (7 лет); с 1921 по 1931 год он живет снова за грани-цей, в основном – в Италии, в Сорренто. А это ещё 10 лет заграничной жизни. Возвратившись в 1931 году домой, в СССР, он снова, до последних дней своей жизни (1936 год) рвется за границу. С этой просьбой он обращается во все советские инстанции, вплоть до Сталина. Но это сделать ему не удаётся: руководители СССР опасаются, что писатель может за границей сказать или написать лишнее. Да и в 1921 году Горький уехал в Европу зная, что на родине ему несдобровать, так как он начал выступать против террора и насилия, происходящих в то время в СССР.
В последние дни своей жизни, как это часто бывает с великими мира сего, Горький оказался в полном одиночестве. Дочь и сын умерли раньше. А жен рядом во время его смерти не было.