Женщина хочет быть красивой, независимо от возраста, комплекции или дохода. Неизвестно, когда это повелось и почему - ведь в остальном биологическом мире красивыми зачастую стараются быть особи мужского пола… Но так или иначе, женщине положено быть красивой. Естественной красоты уже недостаточно, и вот она наращивает ногти, ресницы, грудь; живот и зад наращиваются сами, но это уже не попадает под стандарты, по этой же причине нет необходимости и в наращивании интеллекта. В мире сильно развита индустрия моды, косметики, пластической хирургии и всякой физической коррекции тела, и какие деньги там крутятся!
И всё для чего? Зачем корячиться на высоких каблуках, забывать дышать под стягивающим бельём? А для него, вот для чего. Для НЕГО!
Она как раз и была тем экземпляром, не покладая рук совершенствовавшим свою внешность - как умела: обильно красилась, наращивала ногти, усиленно поддерживала в себе блондинку и носила много украшений сразу. Своей естественной красоте она не доверяла - ни ярко-синим глазам, ни бровям вразлёт, ни мягкому грудному голосу, придававшему ей особого обаяния. Тело её было довольно грузным, его приходилось драпировать. Тонкие стройные ноги, казалось, были приделаны к нему по ошибке: наверно, поэтому она не доверяла и им. И лет ей уже было за…
И был он, мужчина, которого она пыталась заманить, вернее, затащить в свою жизнь. Они встретились в офисе, когда она устроилась на работу. Он ждал её у входа, всматриваясь в спешащих мимо прохожих. Она семенила, склонив набок голову, всем своим видом умоляя о пощаде. И он остановил свой взгляд на ней.
С самого первого дня она стала обращаться к нему за помощью, а он был из тех, кто благосклонно опекает слабых женщин. И был он в разводе, благо его жена в его опеке больше не нуждалась. Нет, он не был мачо: небольшого роста, лысоватый, однако, быстрый и уверенный в движениях и всегда готовый решить любую проблему. Чужую, разумеется.
Она быстро привязалась к нему, да и как иначе: на фоне острой мужской недостаточности яркими сигнальными ракетами вспыхивали реальные факты решения её проблем. Починить машину - пожалуйста, пройти техосмотр - пожалуйста, прикрыть её поход по магазинам в рабочее время - без проблем. И он знал, сколько сахара она любит в кофе.
Она решила, что это ОН. Поэтому ресницы и ногти стали ещё длиннее, украшений прибавилось, она стала наряжаться на работу, как на вечеринку ( а кто знает, может, и вечер удастся), а взгляд стал ещё беззащитней, как-то снизу вверх. В его присутствии феромоны испускались большими порциями, словно выдыхаемый ею сигаретный дым.
Кокетство набирало силу, её влекло и уже вроде бы несло, но в то же время она сильно стыдилась своего тела и своего нижнего белья.
Ему импонировала её заинтересованность - так он это себе называл. Каждое утро вдыхая сладкий аромат её духов, смешанный с ударной дозой феромонов, он наблюдал за движениями могучей, немного сместившейся книзу груди под драпировкой свободного платья, потом с некоторым усилием поднимал глаза и встречал её синий, доверчивый, согласный, беспомощный, жаждущий взгляд. Она возбуждала его больше, чем раздражала; иногда он ловил себя на мысли, что так и хочет запустить руки под это покрывало и пощупать всё, что там так аппетитно колышется, даже потрясти кое-какие части.
То, что его на самом деле останавливало, это её возраст. В глубине души он считал себя достойным молоденького, наивного, упругого создания и часто представлял себе это, поэтому роман с этой женщиной был "не фасон". Вся проблема заключалась в том, что молоденькие создания в его сторону не смотрели. Он не мог им ничего предложить, кроме себя, а чтобы стать "папиком", у него не было средств.
Юные девочки в шортах и коротких юбках, с гладкими бёдрами, длинными блестящими волосами постоянно шагали мимо офиса; они были одна краше другой. Он бывал в клубах, где они танцуют полуголые, такие гибкие, такие ладные, неосознанно делая движения, о смысле которых, возможно, и не знают, а он знает, он заводится, и хочет, а они не обращают на него внимание, и уходят с мускулистыми молодыми жеребцами или с дорого одетыми похотливыми стариками… А у него старый " Опель", он может пригласить в съёмную однокомнатную квартиру, а дальше никого не интересует, каким заботливым и внимательным он может быть.
А она - она согласна, он же видит, она истосковалась, ей всё равно, у неё старый "Рено" и своя маленькая квартирка, и она умеет варить борщ - много раз упоминала… Ему нравится её откровенное кокетство, её грудь довольно часто колышется на расстоянии полу-протянутой руки, и это доступно и не требует никаких усилий. Надо бы пригласить её в кафе…
И всё же он стыдился её возраста и её тела, как и она сама. Мимо офиса проходят толпы молоденьких девочек в коротких юбках, в обтянутых маечках, с гладкими бёдрами и плечами, не знающими своей силы, своего очарования, и она видит, как он на них смотрит. У неё сосёт под ложечкой, она завидует, завидует, завидует им, а вечером рассматривает себя в зеркале, в надежде увидеть юное тело или хотя бы похудевшее, и каждый раз ужасается, и пугается, и паникует, и теряет надежду, и плачет, и понимает, почему он её не хочет, и обещает заняться спортом, фитнесом, бегать по утрам, вообще не есть, и тут же импульсивно жуёт булочку - но последнюю! -потом выпивает литр воды с лимоном, чтобы сжечь жир и вывести шлаки и чувствует, как булочка уже превратилась в шлаки, не пополняя складку на талии…
Утром снова просыпается надежда. Самооценка немного повышается, когда она встаёт на каблуки и разглядывает своё отражение в зеркале: платье королевского синего цвета выгодно подчёркивает свет её глаз, скрывает живот, а декольте с массивными бусами притягивает внимание. И вообще - она выглядит пикантно.
С утра идёт дождь, ранняя осень загнала молоденьких красоток в плащи и под зонтики, они идут скоро, уже не болтая и громко не смеясь. И он заскучал.
Когда она наклонилась к нему с какой-то бумагой, он не удержался и запустил руку в декольте, второй схватил снизу всё, что мог схватить, - терять было нечего. Она застыла, раздвинув руки, давая ему свободу исследовать всё, что он хочет. Со стороны могло казаться, что он её доит. Через минуту она рухнула рядом на стул и закрыла глаза. Он понял, что надо её поцеловать, это естественный следующий шаг, - или прекратить всё это, но хочется продолжать теребить эти массивные формы, хоть немного, ещё чуть-чуть. И он приблизился к её лицу, обильно покрытому крем-пудрой, заметил подрагивание приклеенных ресниц, синие тени, собравшиеся в морщинках. Пыл поубавился, мелькнула мысль отстраниться, но она ждала, и он впился в её увядшие губы, ощутив неприятный запах недавно выкуренной сигареты.
Она мысленно проклинала стягивающие трусы, которые заметно притупляли её страсть и заставляли пыхтеть. Пыталась сообразить, что же делать, если вот сейчас дело пойдёт дальше, ведь ему не удастся их с неё стащить. Попроситься в туалет и избавиться от них самой? Ничего другого не оставалось.
Тем временем он вяло возбуждался, пытаясь вытащить её грудь из декольте, но никак не мог придумать, где в офисе удобнее довести дело до конца. И тут зазвонил телефон, решая все проблемы. Он отстранился, опуская её грудь на место, выдохнул и поднял трубку. Она села прямо, пытаясь отдышаться.
- Шеф вызывает, - сказал он с неловкой улыбкой, не глядя в глаза. Она закивала. Он встал, почесал и поправил у себя в паху, проходя, ещё раз потряс её грудь и вышел. Она метнулась в туалет, с усилием содрала с себя ненавистные трусы и взбила локоны. Осталась довольна своим игривым взглядом. Томно расположилась на стуле, положив ногу на ногу и чуть приподняв платье. Стала ждать.
Он вернулся, с шумом распахнув дверь, но не один: нарочито галантно пропустил вперёд небольшую сухую женщину в сером брючном костюме. Дальше всё было в шокирующем тумане: сообщение о том, что его повысили, и что это теперь её новая непосредственная начальница… Он представил их друг другу и удалился.
Она вскочила со стула, стала что-то невпопад лепетать, нечаянно сбросила на пол свою сумку, из которой вывалились злополучные трусы… Чувствовала себя несчастной, неадекватной по сравнению с этой строгой дамой, наблюдающей за ней молча, как паук за мухой, запутавшейся в паутине.
Через полгода ей пришлось уволиться. Новая начальница была глуха к её призывам о помощи и каждый раз удивлённо и выразительно поднимала брови при любой её ошибке. Но не это было основной причиной. Главное, она не могла никак встретить его, не могла найти причину зайти в его кабинет, даже пройти мимо. А потом она увидела их вместе, его и её начальницу, садящихся в его новую машину. Он был одет в дорогой костюм и выглядел таким респектабельным; они смеялись, и эта сухая крыса цвела несвойственным ей цветом, несмотря на отсутствие макияжа. И в руках у неё был букет белых роз.