И высоко под шатровым белым потолком плясали синие и оранжевые языки пламени в металлических круглых чашах, закрепленных на таких же высоких опорах, как стойки египетских факелов возле древних сфинксов из Фив, охраняющих спуск к Неве.
И вдоль всего шатра на Малой Конюшенной, словно сшивая строчкой времена, росли мамины петуньи, точно такие же, как в моем детстве.
– Простите, – сказала девушка. – Но сладкого шоколада не оказалось. Простите.
Я только что сдала кровь, и мне надо было чем-то подкрепиться.
– А можно, – наклонясь ко мне, полушепотом сказала вдруг девушка, – я приготовлю Вам свой шоколад, как я люблю?
– Конечно! – сказала я.
Шоколад был очень густой и очень горячий.
Вопреки всем приличиям, я слизывала его с края ложечки и рассматривала мамины петуньи, прострочившие пурпурную живую нить между жаркими оранжево-синими египетскими огнями и начинающимся днём.
Санкт-Петербург,
май, 2018