Арчынай присел на камень и опустил ноги в звенящую, чистую струю ручья.
Холодная вода освежающе подействовала на уставшие мышцы, покалывая, словно маленькими иголочками икры и заставляя быстрее двигаться кровь. Суу (вода в переводе с алтайского) прибежала с ледника и нагреться в своем беге не успела. Совсем близко снежные вершины.
Солнце еще не скрылось за кромкой гор, и камень казался теплым. «Может быть, остыло тело, потому и кажется поверхность горячей», - думалось ему. Тем не менее, после холодной влаги ручья ноги согревались и приходили в нормальное состояние.
Арчынай вернулся с очередной группой туристов, которую водил по конному
маршруту - по нескольким труднопроходимым перевалам к большому и красивому горному озеру. Переход удался: осталась довольна группа; он вспомнил маршрут, так как был на нем давненько и теперь освежил в памяти все особенности тропы.
Зрительно вспоминал то, что осталось уже позади вместе с пройденными километрами, и понимал, что никогда не сможет изменить этим местам и уехать в более спокойные. Здесь все по-особому, не так как в долине. Солнце встает из-за кромки гор и согревает камни, остывшие за ночь. Тает на ледниках снег, превращаясь в толстый слой льда, который сползает вниз под своей тяжестью. Реки и растения говорят с человеком иначе, словно гордые и независимые от событий дня. Животные не боятся человека, ведь находятся в собственном доме, в котором они устанавливают правила поведения. Здесь и человек по- иному несет свой крест. Говорят, что чужой груз брать на себя нельзя, всяк сам отчитывается перед небом. В горах можно! Иначе без помощи, оказанной своевременно, другой погибнуть может. Здесь, вверху и к Ульгеню – богу, ближе. Всякий раз спускаешься вниз к людям, как шаман с всемирного дерева, по белой или голубой шелковой нити. Верховного Ульгеня – «Белой Светлостью» еще называют. Сделал добро – по белой нити идешь, не все сделал – по голубой. И не потому, что плохо, а чтобы запас оставался для добрых дел.
За мыслями своими Арчынай не заметил, как задремал в тишине белоствольных, светлых своей жизнью берез. И тут же вынырнули из далекого детства воспоминания. Словно шаман запел вечную песню жизни. И, отражаясь от травы, стволов и цветов, слова падали в благодатную мелодию и приятными воспоминаниями тревожили память человека.
В детстве он боялся высоты. Боялся панически! Рожденный в горах, где каждый поход на любую вершину сопрягался с преодолением подъема и отрывом от надежного грунта, это казалось странным. Признаться в этом означало накликать на себя насмешки друзей, потерю уважения старших и совсем неприглядные отзывы девушек. Даже когда садился в седло, было страшно. И он с отчаянием закрывал глаза, ставил ногу в стремя, перекидывал вторую через круп лошади, а там верхом со сжатыми зубами удерживался в седле. Он с отчаянием ждал приближения макушки лета, когда все мальчишки с диким восторгом лезли на кедры, стараясь забраться как можно выше. Находилась масса причин, чтобы остаться внизу. Окружающие понимали и видели этот недостаток, за спиной посмеивались. Но в глаза старались не говорить, слишком горяч и норовист старший брат мальчишки.
Когда друзья поднимались на вершину горы и стояли наверху, раскинув руки, подставив ветру лицо, он мечтал встать рядом с ними, но не мог преодолеть в себе страх. По разговорам, любимая матушка ходила к шаману и просила того довести до духов просьбу – дать сыну смелости. Но духи толи не принимали ее даров, толи думали, что у них есть более важные дела. Так и проходило детство в страхах каждый день, ведь в горах без высоты нельзя.
Даже находясь на альпийских лугах, когда выпасался скот, он старался находить себе место спокойнее. Всякую работу затевал так, чтобы не возникало надобности лезть вверх. А тем более подходить к краю утесов и кромок каменных площадок. И ведь не скажешь, что боялся всего. Он отчаянно лез в быстрые ручьи и реки, преодолевая стремительные переправы. Останавливал на скаку любого коня и животные боялись его, подчинялись, чувствуя силу. На охоте смело шел на зверя, прекрасно передвигался в темноте и в тумане, безошибочно выходил к назначенному месту. Но стоило оказаться на верхнем срезе водопада – терял самообладание и контроль над собой. Видимо, с этим придется смириться.
В тот день они находились на весенне-летнем пастбище: дьайлу. Снег уже сошел с лугов и оставался на вершинах. Впрочем, он там лежал все лето, просто ледовые шапки делались меньше день ото дня. Скот подняли с осенне-зимнего пастбища - кышту, и он нагуливал вес на свежей траве. Брат собрался домой за продуктами. Обычно ездил Арчинай , просто в этот раз накопились какие-то дела у старшего. Оставив братишку управляться с лошадьми, баранами и козами, прыгнул в седло и, пообещав вернуться через два дня, направился в сторону поселка. Такие отлучки необычными не считались, случались каждую неделю, благо, что до поселка было совсем недалеко – день пути.
Брат уехал, и оставалось смотреть за скотом, не давая ему удалиться от стоянки. Удобно наблюдать за животными со стороны, сидя у чума. Жилище стояло возле скалы, рядом падал небольшой водопад и стекал в невеликое озерцо. Отсюда было видно всю местность, конь стоял под седлом и в любой момент, прыгнув в него, можно быстро вернуть отбившуюся от табуна лошадь. За баранами и козами можно не доглядывать, они в спокойном месте гуртовались вокруг барана, который забирался на возвышенность, а вся отара паслась неподалеку. Баран снисходительно наблюдал за своими сородичами, словно гордился исключительностью, которую добыл, кстати, в упорной борьбе.
Несколько своенравным образом вели себя козы. Очош – упрямый, молодой и сильный козел, постоянно стремился подняться по камням в скалы. Будто трава там вкуснее. За ним на каменистый склон поднималась и вся козлиная рать, упорно перескакивая пустые пространства. Внизу оставались только маленькие козлята и их матери. Чуть подросшее поколение сразу стремилось вверх, словно здесь не пастбище, а тренировочный лагерь для альпинистов. Они поднимались не так высоко, как взрослые, потому, что по неопытности часто срывались и скатывались по камням до первой площадки. От падения открывали крик, но поняв, что никто на них не обращает внимания, продолжали штурмовать почти отвесные отроги.
Арчынай не приметил за своей занятостью, он выковыривал камень из копыта коня, как один малый сосунок оказался на небольшой площадке отдельно стоящего останца. Как он забрался так высоко, оставалось непонятным. Этот останец отвесно поднимался вверх и стоял на отшибе от других. Сложился высоким и почти остроконечным. Нужно обладать звериной настырностью, чтобы на него забраться. Козленок стоял, собрав в одну точку четыре копытца, и боялся даже повернуться. Внизу призывно мекала мать. Недосмотрела за малым.
Все попытки позвать детеныша, не увенчались успехом. Услышав голос человека и призывные крики своей матери, он лишь слегка попытался повернуться и замирал на ветру. Вскоре вокруг останца собралось все козье царство, но и они ничем не могли помочь, кроме того, что устроили ор у подножья скалы. Даже сонный сурок выполз из своей норы и попытался посочувствовать.
Интересная картина получалась – переполох большой, а помочь некому. Вскоре животные потеряли интерес к случившемуся и продолжили насыщаться травой. Одна мать бродила вокруг. Больше от отчаяния, что не может ничем помочь.
Насколько тяжело было мальчику созерцать эту безрадостную картину. Понимал, что нужно оказать помощь детенышу козы, но каким образом это сделать не понимал. Вернее, решение было простое – подняться на этот каменный палец и снять козленка. Но Арчынай боялся высоты, и это простое решение казалось ему недоступным.
Всю ночь в его ушах стоял крик матери и ребенка. Она не отходила и все звала, он откликался сверху и к утру насколько охрип, что из тумана, который закрыл к утру камень, его уже стало не слышно. Мальчишка в бессилии пытался укутать голову курткой, чтобы не слышать этого. То в отчаянии бил кулаками по доскам топчана, пока не разбил руки в кровь.
Ближе к рассвету он не выдержал испытания криком. Взял заплечный мешок, сунул его за пазуху и, тряхнув головой, подошел к основанию останца. Побелевшими губами упрямо прошептал:
- Только не смотреть вниз, только не смотреть…
И положил руки на холодный камень. Замолчала коза, словно поняла, что человек пришел на помощь, а вместе с ней и прекратился хрип сверху. Поднял ногу, пошарил носком в стороны, оперся на выступ и, потянувшись руками, поднялся на полметра. Опасаясь отклоняться от шершавой поверхности, чтобы не терять равновесия, он прижался всем телом к холодному боку останца и передвинул вторую ногу до расщелины в камне. Ступню защемило от веса корпуса, но он не обратил внимания на боль и перехватился руками. Арчынай радовался, что висит туман и чем выше поднимается он, больше исчезает плоскость земли укрытая в белой вате. Когда переставил очередной раз ногу, из-под нее вдруг вывернулся камушек, ноги соскользнули, и он повис на руках. Появилось желание повернуть назад и спуститься, но мальчишка уже потерял ориентацию и не представлял, на какой высоте находится.
Отчаянно цепляясь за самые маленькие выступы и неровности, поднимался выше. Сверху вдруг раздался охрипший крик козленка и казался таким близким, что от этого стало легче. Подул ветерок, оторвал плотную завесу тумана и понес ее в сторону. Перед глазами вдруг открылась вся панорама, и Арчынай понял, как высоко оказался над землей. Глаза нечаянно схватили и высоту и открывшуюся с нее красоту мира. Это напугало, затряслись руки и подло задрожали колени. Закружилась голова и кровь гулко билась в виски. Преодолевая отчаяние от своего необдуманного поступка, мальчик потянулся рукой и уцепился за край площадки. Подтянулся и сел верхом на камень. Козленок радостно ткнулся мокрым носом в щеку и сделал это с такой силой, что чуть не столкнул человека.
Хватило минуты, чтобы упрятать животное в мешок и забросить его за спину. Детеныш благоразумно замер и молчал. Преодолевая себя, мальчик встал обеими ногами на маленькую площадку и выпрямился. Взглянул вниз – страха не было. Зеленый луг открывался для солнца. Шумел водопад. Красиво! И мальчишка, радуясь тому, что преодолел в себе страх, во всю мощь легких закричал.
Перед глазами вдруг появились два маленьких человека: черный и белый. Черный звал раскинуть руки и сделать шаг со скалы, белый благоразумно удерживал. Юноша и не подозревал, что так ощутит состояние высоты.
Спустился он сноровисто и быстро. Козленок забыл свое приключение и ластился к матери…
Арчынай тряхнул головой, отгоняя сон и мысли. Начал обуваться. Через два дня снова в дорогу, нужно посмотреть лошадей. Он вдруг почувствовал, что всю жизнь в нем борются два человека, и пока побеждает белый.