Я любила свою тетушку Нину. Она любила меня и мою маму, и мою бабушку - её родную тетушку. Бывает, что родственники любят друг друга.
Она часто забегала к моей бабушке после уроков в школе – учительницей работала - и не с « пустыми руками». И хоть бабушка моя на неё за это ворчала: «Ну, зачем ты опять…», чувствовалось, что она рада такому вниманию.
Бывает же! Четыре сестры и только у моей бабушки - дочь, да у бабы Арины, остальные пятеро - мальчишки. Потому и отношение к племяннице Нине особое было у бабушки, ну и у меня. Ну, а мама моя её вообще «боготворила», как родную старшую сестру (тетя старше была на четыре года).
Именно она - тётя, принесла мне, помнится, школьный букварь и учила со мной буквы, а потом как их в слова складывать. И в пять лет я уже читала и даже писала «корявыми» печатными буквами письма маме , которая училась в институте, докладывая о своем поведении и о наглом поведении кота, который на половик нагадил ( не вру, это чудом сохранившееся письмо лежит в моем «архиве»).
Такие вот новости…
Ах да! Была тетя Нина не замужем в ту пору, когда мне лет пять было. У моей мамы уже двое, а она…одна, вернее с мамой- бабой Ариной тогда жила.
« Переборчивая»,- говорили бабушкины сестры, неодобрительно качая головами.
А я сейчас думаю: « А за кого было ей замуж выходить в деревне? Умной, яркой образованной брюнетке? «Женихов» в деревне для такой девушки с претензиями и характером - «раз» и обчелся…». Пока в городе училась - не нашла никого по «душе», а в деревне с «женихами» всегда сложно.
Кстати сказать, или… не «кстати», но вспомнилось, что всю (!) жизнь «носила» она одну и ту же прическу. Свои длинные густые шикарные волосы она по утрам ( видела не раз, когда у неё ночевала) перевешивала вперед, потом нещадно расчесывала их расческой, а потом собирала на макушке огромный «хвост», ловко закручивала его в тугой «жгут» и укладывала на голове, подкалывая шпильками. Получалась вполне «учительская» прическа. Еще очки в темной оправе, строгий синий костюм, туфли на низком каблуке. Всё - строгая «училка» к работе готова.
Мне же она нравилась больше после того, как с работы возвращалась…. Костюм долой! Ситцевый халат и бегом…то стирать в огород бесконечные платья девчоночьи и колготки, то на кухню, то к грядкам. И всё быстро - работа у неё в руках просто «горела». Тут же полы намыть до блеска, и всё это с разговорами и постоянным выглядыванием в окно:
- О, соседка прошла, видимо из магазина…
И про соседку целую историю. И посмеется порой от души. А я только слушаю, любила я её истории слушать…(но это я уже в старших классах училась, вперед немного «забежала»…). Только позже поняла, почему мне так нравилось с ней общаться - она разговаривала со мной на «равных», без всяких этих «ты еще маленькая... не поймешь... потом узнаешь…».
… С возрастом волосы её стали седеть, но никаких красок она не признавала. Постоянство –редкое качество женщин (имею ввиду внешний вид). И косметики она не признавала. С юности носила очки, потому глаза никогда не красила, лишь немного помады на губы.
Когда моя мама экспериментировала то с цветом волос, то с прической, то красила губы модной в ту пору помадой «морковного» цвета, тетушка восхищенно вздыхала, но себе такого не позволяла никогда. Ей почему-то всегда казалось, что живется моей маме куда как лучше, что было, собственно, неправдой.
Мамой моей она вообще всегда восхищалась- и умница, и красавицв, и в "город" перебралась, а как поёт! ( Мама в девичестве с подругой дуэтом пели по всей округе, во всех смотрах-фестивалях участвовали)...А ведь у самой тёти ума -"палата была")с отличием в Красноярске институт иностранных языков окончила), и красива она была - черты лица правильные, нос аккуратный, волосы, черные, как смоль, густые. А однажды, я узнала, что и голос у неё отличный был!
....Помнится, ехали мы в машине с ней из Ужура из гостей. За рулем Лев- муж её ( о нем чуть ниже). Солнце палило! Кругом степи, поля. И вдруг тетя запела (раньше , кстати, было принято в "дороге" песни петь- вроде как быстрее и веселее до места доберешься). А, возможно, настроение у неё такое было!
Вот и тетя запела :" Я люблю тебя, Жизнь, что само по себе и не ново, я люблю тебя, Жизнь, я люблю тебя снова и снова... У неё оказался звонкий "чистый" и нежный голос. Она пела, а мы со Львом слушали, затаив дыхание.... Теперь, когда я вдруг слышу эту песню (что, конечно, бывает крайне редко) я всегда вспоминаю именно тетино пение...
-Да Вы же, тетя Нина, можете, как мама, на сцене выступать!- не сдержалась я.
- Куда мне, - махнула она рукой сердито. Вот такие "комплексы", как принято говорить сейчас.
...Не так давно моя сестра нашла в маминых «архивах» письмо:
« Люся, у меня совсем нет туфель, увидишь, купи мне! А еще у меня абсолютно старое пальто. Увидишь, купи на мой размер. И вообще жизнь моя ужасна, с Левкой, видимо, надо рвать отношения совсем…»( значит, писала она это письмо еще в период, когда мама моя училась в институте, на очном. А, следовательно, получала только стипендию, а отец - зарплату начинающего инженера, да двое детей. Сами, как говориться, «перебивались»). Забавно, но факт - такое вот …«послание».
А кто такой Лёвка? Это был в поселке самый настойчивый её «ухажер». Брата его, кстати, Спартаком звали, а сестру, кажется Ариадной ( судя по всему отец их историей Греции увлекался - «чудаков» в деревне любой хватает ). Этот Спартак одно время даже за мамой моей ухаживал, пока бабушка моя его не «отшила» самым решительным образом.
Прямо так и сказала ему: « Не по Сеньке шапка….», и еще что-то в этом роде. Спартак понял и «отшился». В конце концов, мама моя вышла замуж за моего отца, который Ленинградский институт окончил и был уже инженером, а Спартак…нашел по «себе». Он «шоферил», в «интеллигенты» не метил.
И Лев «шоферил». И как я потом узнала, в какой-то деревне глухой, куда он ездил по «рабочим» делам, была у него «подруга», и, кажется, даже дочка росла. Но он упорно и настойчиво «осаживал»» «неприступную крепость» в виде моей тетушки. И… «крепость пала», когда ей «стукнуло» тридцать или около того.
Откуда мне это точно помнить? Но помню, что сначала тетя и её мама-баба Арина жили в уютной квартире деревянного дома на трех хозяев на центральной улице деревни. Мне очень нравилось с бабушкой в гости с ним ходить. Небольшой огород, сени длинные и темные, комната с двумя окнами. А еще всегда огромная лужа после дождей прямо перед их домом. Удивительная лужа, что и говорить! До конца она практически никогда не высыхала. Лишь после сильной жары покрывалась «корочками», но все равно вода в трещинках упрямо пряталась. А уж после дождя! Прямо аномалия какая-то!
Но я в гости ходила обычно нарядная, потому, понятно, лужу эту уже обходила по тротуару.
Если тети не было дома, с бабой Ариной «чаи гоняли». Она веселая была, «говорливая», посмеяться любила, а еще «страшные» истории рассказывать.
Тети Нинин «ухажер» её не нравился. К тому же баба Арина пугливая была. Муж ревнивый постарался- с топором за ней в молодости бегал, пока его за «недостачу» не посадили. А из тюрьмы после войны вышел- еще больше «дурил», пока она его не «выставила». Из-за такого мужа не только «пугливой» стать можно!
И если ночью кто-то ставнями скрипел или шагал громко возле окон туда-сюда, она была уверена, что это именно он – Лев, специально их пугает, чтобы поняли, как без «охраны» трудно жить.
И когда тетя все-таки вышла замуж , жить с ними она не стала, а уехала к сыну в Томск, приезжая иногда всех «проведать».
А тетя Нина переселилась в другой дом на улице Вокзальной, которая тянулась от вокзала до самого конца деревни. И дом у ней был буквально предпоследний, а дальше тянулась степь. И теперь до неё «топать» было «прилично», и мы с бабушкой туда почти никогда не ходили.
… Дети- двойняшки появились у тети Нины, когда я в первый класс собиралась. Родились они в августе в Красноярске, где она их «вылёживала». Бабушки переживали:
«Шутки сказать, в Абакане ей рожать запретили - опасно, мол, сами погибнете, почки и прочие проблемы, а она настырная какая – «нет, и всё тут»! Так на самолете в Красноярск переправили, сама чуть живая осталась, но дотянула до семи месяцев таки - родила».
Потом детей «подрастили», и, наконец, ясным утром встречали мы всей родней поезд из Красноярска. Помню, сидели с бабушкой в автобусе дяди Гены - родного брата тети. Он мне еще початок кукурузы дал, чтобы грызла и не скучала. И вот! Идут!
Тетя со свертком, и гордый Лев со свертком. Поехали к матери дяди Лёвы домой. Положили свертки на кровать, развернули…
Я подошла, посмотрела, расстроилась - «меньше кукол, красные, страшненькие… как с ними играть? И чего все вокруг радуются, «охают», «ахают»…».
«Растили» их всей роднёй. Были они слабенькими, болезненными. А раньше до «3-х лет» не сидели мамочки. Чуть подрос – ясли, детский сад. А какие им ясли? Ту, что первой родилась – Лену - обычно тетушкина родня «пестовала», а ту, что родилась второй - Иру- родня дяди Лёвы. Такое вот деление! Тем не менее, дружными они были очень…
…Меня меж тем, после первого класса увезла мама «насовсем». Институт был благополучно окончен, и в город другой родители перебрались, и сестру младшую мне за это время «подарили» (хоть и не просила). Вот так началась у меня новая «городская жизнь», а в деревню я стала приезжать только на лето.
… Я росла, росли и двойняшки. Превратились они в чудесных светловолосых «куколок». Одежду носить любили только одинаковую, и различать их было сложно, особенно посторонним. Но я, да и моя младшая сестра и бабушка наша всегда безошибочно знали, «кто есть кто» , не считая родителей, понятно. Лена была мягче чертами лица и характера, чем Ира.
Дядя Лёва любил их безмерно! Баловал, как умел, покупал всё, что просили. Стал он тогда уже начальником транспортной службы при больнице. Зарабатывал прилично, и как говорится «всё в дом» …
Иногда он уезжал в командировки, и тетушка звала меня с «ночевкой» к ним в гости. Это мне нравилось.
«Красиво,- думала я, оглядывая огромные ковры на стенах и полу, два полированных шкафа с книгами в «зале», полированную мебель и красивые сервизы в серванте.- Вот нам бы так!» А еще в доме у них был проигрыватель и телевизор.
А у нас телевизора не было, и пластинки мы «крутили» на каком-то «допотопном» проигрывателе.
Жили мы в городе бедно, что и говорить, «обживались» с трудом. Мама поначалу воспитателем в детский сад устроилась, а отец хоть и преподавателем стал в институте, но полюбил иной раз «гульнуть», что для семейного скудного бюджета всегда «огорчительно». Тем более, был он к быту равнодушен абсолютно.
- Ковер хочешь?- говорил он маме.- Ну, и зарабатывай, и «доставай» его сама!...Стол не нравится? Ну и что, что с «помойки» принесли? Вон, какой добротный! Что еще надо?...
Мама моя «крутилась, как могла, чтобы выглядеть прилично и нас одеть-обуть, и еще что-то в дом приобрести. Ну, это я к тому, что «завидовать» нам мне казалось странным, но поскольку тетя Нина в «гости» ни разу не приезжала, не знаю, что уж она там придумывала себе, какие картинки рисовала, но была уверена, что живем мы куда как лучше её. Смех!
Даже когда дом её стал «полной чашей», она почему-то считала, что живет она плохо и бедно, а вот у нас - в городе - всё отлично, и «плакалась», что денег ни на что не хватает, а Лёвка- «паразит», а директриса в школе «интриги плетёт».Конечно, «правды ради» я пыталась рассказать ей о нашем житье-бытье, но она обычно отмахивалась: «Да ну, у вас все равно всё лучше…» Вот и поговори!
Возможно, ей хотелось так думать. Есть такие люди - «у других всё лучше и даже морковка слаще…» и никогда их не убедишь, что это не так, да и зачем?
….Жили они, кстати, со Львом, как в «мексиканском сериале»! «Мир» их «брал» редко. Причем страсти «кипели» нешуточные. В их «пылу» (страстей) могла тетушка содрать со стен неподъемные ковры или порвать какие-нибудь фотографии из семейного альбома, или даже выкинуть вещи бедного Льва во двор. От «горя» он обычно тоже что-нибудь рвал, а чаще шел вешаться в баню. И тогда сердце тетушки «оттаивало», и она шла его «спасать». Не верите? Поверьте, пару раз «свидетелем» была!
Обычно всё заканчивалось «примирением сторон», но, увы, ненадолго.
Что уж там они выясняли, да еще так бурно, вот этого не знаю до сих пор. Хоть и рассказывала она мне много чего, но этими подробностями не делилась. Да и зачем они мне? Это была их жизнь, их брак, а, как известно, « в каждой избушке свои игрушки»…
…Кстати, если к нам в гости в город тетя Нина так и не выбралась за все годы, то в ГДР, помнится, побывала. Долго рассказывала всем о «тамошней» жизни, а девчонкам привезла платья из голубого «кремплена» с белыми воротничками ( «ужасно» модный был материал в то время) и туфельки тоже голубого цвета. Помню, как в этих платьицах мы с бабушкой отвели их утром в детский сад, и такие они были нарядные и хорошенькие, что мы с двоюродной сестрой еще пару раз бегали к забору детского сада и смотрели в «дырочку», как они там важно ходят среди ребятишек. Прямо, гордость брала!
Странная все-таки «вещь» - память!
… «Хоть бы они скорее выросли, как ты», - говорила мне тетя Нина, когда я была в классе пятом, наверное. Ей очень хотелось, чтобы они выросли быстрее. Понимала, что здоровье её год от года лучше не становится. А как любой матери ей хотелось посмотреть на них взрослых и «выдать» замуж и, если повезет, внуков дождаться…. А еще ей хотелось, чтобы стали они врачами. Она мне об этом часто говорила. Уж такой хорошей и престижной казалась ей эта профессия. Это понятно! В деревне самый уважаемый обычно кто? Доктор, учитель.
Сама она не жалела, что выбрала себе «учительское поприще», но их учителями видеть не хотела. Возможно, зря…
Одна из историй её жизни произвела на меня большое впечатление, и даже каким-то образом повлияла на моё мировоззрение (вот так вот - «пафосно» немного, но доля истины в этом есть).
Рассказала она мне как-то, как после окончания педагогического института в Красноярске, она, как лучшая на курсе, получила «распределение» не в какую-нибудь сельскую школу, как все, а на место переводчика в морской порт Игарки. Место это было, скажем «сленгом» тех лет - «блатное». Поскольку в порт прибывали иностранные суда, а работа с иностранцами – это ответственность, да еще какая. Тем более, что предыдущая «переводчица» выскочила замуж за иностранного моряка и привет! – укатила за Рубеж! Подвела Страну!
Потому кандидатуру тети тщательно проверяли во всех «органах». И она почти всё лето жила одна в пустой «общаге» и всё переживала, что не подойдет. Отец ведь её срок отсидел. Не по «политической» статье, но всё же.
Но её «утвердили», и она уехала в Игарку, и ей дали комнату в «общежитии», и за ней сразу «приударил» моряк. Но что вы думаете? Не прошло и месяца, как она попросила её уволить и перевести на работу в какую-нибудь сельскую школу! Родня только «рты открыла» в недоумении, когда она вдруг «прикатила» в родную деревню, а потом уехала в крошечную деревушку, где в школе всего-то человек 40 училось.
Резонный вопрос: «Почему?» Конечно, я спросила. А она сказала просто: « Не мое место там было…не мое. Да еще иностранцы, а я одета ужасно, осень уже, а у меня только туфли старые. Стыдно было…».
Даже я поняла тогда ( а, возможно позже, обдумывая эту историю, что Шансами Судьба не разбрасывается, и что, если есть возможность изменить свою жизнь, то это стоит сделать, а в родное «болото» всегда вернуться можно.). Побоялась? Застеснялась? А , возможно, это и впрямь было не ЕЁ место? Короче, Шансом она распорядилась по- своему.
Потом, понятно, из маленькой деревни она быстро «выбралась» в свою- «родную» и до самой пенсии «вдалбливала» деревенским ребятишкам немецкую грамматику…. Вот такая история.
- А вы не жалеете о том, что уехали?- спросила я её.
Она долго молчала и смотрела в окно, а потом сказала:
-Иногда…очень редко…
…А потом… двойняшки пошли в школу. Этого знаменательного дня я не видела, поскольку учебный год начался и у меня. А я пошла уже в восьмой класс. Но нам бабушка фото привезла, когда в гости приехала. Эти фото до сих пор где-то у сестры хранятся.
Учились они очень хорошо. «В мать пошли»,- говорили довольные родственники. Вот только держались «особняком». Им вполне друг друга хватало, и особо ни с кем в школе они не дружили, и как я узнала позже, их не любили одноклассники. Считали, что «задаются», что «шибко гордые, что мать- учительница».
Когда я приезжала летом на каникулы, их я видела крайне редко, у меня своя «компашка» была в лице старших двоюродных сестер. И интересы уже другие. Тетя Нина всё также прибегала в гости и с порога, не здороваясь, начинала рассказывать:
-А вот Лёвка вчера….
Иногда двойняшки приходили с ней. Было забавно, что когда тетя Нина начинала рассказывать о чем-то или о ком-то, они , перебивая её, уточняли подробности:
-Нет, не так она сказала…нет, не так было…
Тетя Нина сердилась. И начинала их критиковать. То они не так делают, это не этак. А еще она бесконечно ставила им в пример то меня: « Вот, пример берите, учится на одни пятерки, и в школе музыкальной, и поет, в филармонии выступала с ансамблем», то - мою сестру: « Посмотрите, как Нина ( мама назвала мою младшую сестру в её - тети Нинину «честь») красиво ест, учитесь так же красиво вилку держать». И вообще, мы были «скопищем» добродетелей (смешно), и как девчонки нас с сестрой не возненавидели - просто удивляюсь!
… Учителя обычно не умеют воспитывать своих детей! Парадокс? Поверьте, знаю - о чем говорю. Сама стала «училкой», правда русского языка и ещё английского, впрочем, речь не об этом.
Тетя воспитывала детей, как многие «педагоги»: любила безмерно, гордилась, и тут же (что не так) орала, обзывала, тыкала в «нос» примеры- «как надо». Неровное… нервное такое воспитание! Да еще дядя Лев свою «лепту» вносил - он их только «баловал». И когда тетя пыталась чему-то противостоять, то он разрешал. И опять вспыхивали ссоры, причем в присутствии самих девчонок. Но надо сказать, они как-то с юных лет даже не обращали внимания на родительские «разборки». Привыкли!
А потом я окончила школу и через год учебы и работы решила на время переехать к бабушке. Она уже нуждалась в постоянном присмотре, у неё развивался склероз, но она никак не хотела переезжать к нам - в город. Решила, что за год уговорю её на переезд.
Родня удивилась моему приезду, но, тем не менее, именно дядя Лев «пристроил» меня на место уволившейся «секретарши» главного врача больницы. Спасибо ему!
Тетя Нина забегала уже не так часто. Из Томска от брата она привезла свою мать- бабу Иру, у которой началось слабоумие. Увы! Дядю Леву это обстоятельство бесило до чрезвычайности, но тетя стояла на «своем». « Я - одна дочь, кому как не мне заботиться?» В-общем, забот у неё прибавилось.
В деревне я прожила год. Иногда ходила к тете в гости, но нечасто, потому как она вдруг стала каждый раз в мой приход, доставать бутыль спирта (медицинского, между прочим), разводить его, да и наливать нам по «рюмашке». А потом жаловаться на жизнь, на здоровье, что «всё не так». И мне было ужасно жаль, что у неё всё не так, но чем я могла ей помочь?
Я сама в ту пору устала от деревенского быта ( для меня непривычного), от печки, которую надо топить, от воды, которую надо таскать в тяжелых ведрах от колонки. Дом ветшал, помощи особой ждать было не от кого ( два дяди, жившие в деревне- «ушли» один за другим, а другие жили в городах и приезжали крайне редко).
У бабушки комнату снимала очень хорошая «квартирантка», потому оставив её под «приглядом», летом я уехала сначала в отпуск , потом домой, потом началась сессия. А потом тетя Нина написала, что бабушка лежит в больнице, «квартирантка» получила квартиру, а она с бабой Ирой живет в бабушкином доме - ушла от Лёвки!
Я на «всех парусах» помчалась обратно. Бабушка кинулась ко мне в больнице и заплакала, и я поняла, что она «сдалась». После выписки стали собирать вещи для переезда. Дома у бабушки стало «весело». Баба Ира лежала почти всё время на бабушкиной кровати или сидела с отсутствующим выражением лица, бабушка же моя нервничала, всё время искала что-то- то в ящиках комода, то в шкафу. Я носилась, как «угорелая» с какими-то документами по разным инстанциям, а тетя Нина тоже «носилась»- то на работу, то девчонок проведать, то сюда, к матери. Лишь вечером мы с ней «переводили дух» и разговаривали, но невеселыми были те разговоры.
А потом я увезла бабушку, а тетя Нина…вернулась домой. Лев «сдался», оборудовал бабе Ире комнату в бане, так как её поведение становилось всё безумнее.
Больше тетушку я не видела. Никогда.
Телефонная связь тогда была на уровне «переговорного пункта» на почте. Связь с ней поддерживала моя мама. Она и писала ей порой, и ездила в деревню навестить родных . Потому, как дальше развивались события я узнавала то от мамы, то из разговоров со своей двоюродной сестрой, «связь» с которой мы поддерживаем до сих пор.
А дальше было вот что…
Примерно через год после нашего с бабушкой отъезда не стало бабы Иры, потом моей бабушки. Еще несколько лет пожила еще одна бабушкина сестра- Шура. Тете Нине пришлось «приглядывать» и за ней и в «последний путь» её провожать.
Плохо быть единственной племянницей, особенно если братья «ушли» из жизни не только вперед тебя, но и своих матерей.
…Но… «се ля ви»,- говорят французы, и я с ними «совершенно» согласна.
…Двойняшки, меж тем, благополучно окончили школу и поступили в… медицинский институт!
Представляю, как гордилась этим фактом тетя Нина, ну, и дядя Лев, понятно. А потом они благополучно окончили институт и…вернулись в родную деревню. Лена стала гинекологом, а Ира- неврологом.
Дядя Лев от гордости, наверное, «лопался», а меж тем, они повторяли судьбу матери, и было понятно, что ничего «хорошего» в этом нет.
Работа – работой, а личная жизнь?
Первой нашла себе «неподходящего»(по мнению родителей и прочих родственников) мужчину Ира. Стала жить с ним вопреки желанию родителей, можно даже сказать, «наперекор»! У неё квартира своя была (дали, как молодому специалисту), в неё она и привела «гастарбайтера». Нет, не «иностранца»- русского мужчину из тех «бригад», что ездят по деревням на «шабашки».
Мужчина этот выпивал, говорят, что даже иногда «поколачивал» её в пьяном «угаре», тем не менее, родила она сынишку. Но, несмотря на это, дядя Лев всё пытался «мужа» этого выдворить. И закончилась вся эта история тем, что… повесился этот «муж» прямо в Ириной квартире.
После этого стресса, несмотря и на работу, и на маленького сына, стала она выпивать (благо- спирт медицинский всегда у медиков в наличии). И , как говорится, «покатилась на «наклонной»». Все заботы о стареющих родителях, и о сынишке сестры легли на плечи Лены, которая «доросла» аж до должности «главного врача». Правда, ненадолго. Какие-то интриги - и её «сместили», но зато ей предложили возглавить больницу в соседнем большом поселке, где находится известный курорт и квартиру дали.
Ах да! Еще в это время она успела «закрутить роман», причем тоже с «шабашником», да еще чеченской национальности. Тетя Нина даже в письмах просила мою маму «принять меры, повлиять, а уж когда та приехала однажды в родную деревню, прямо умоляла её вмешаться в ситуацию. Но моя мама, понятно, успокаивала её, как умела. Как она могла вмешаться в жизнь совершенно взрослых женщин?
А вот с чеченцем познакомилась, поговорила. Красивый, интеллигентный мужчина оказался, «питерский» институт окончил. Просто судьба так распорядилась, что мать его, пытаясь уберечь от войны, что шла тогда в Чечне, прям-таки вытолкала его с братьями из родного города. И стали они работать то там, то сям, добрались и до Сибири, но везде на них «косо» смотрели, потому нигде они долго не задерживались.
В конце концов, он уехал, а Лена …родила дочку, которую назвала в честь матери -Ниночкой. Так что дождалась тетушка внуков, и «понянчиться» успела вполне. Даже жаловалась иногда маме по телефону: « Ну что за дети? Пороть, их, Люся, надо, пороть…».
Когда Лена переехала, родители переехали вслед за ней. Стали ей помогать. «Перманентно» у них шли «бои» за сынишку Иры. Они отбирали его, увозили, а потом она, на какое-то время выходила из загулов, приезжала, забирала его домой. В неудавшейся своей «загубленной» жизни винила отца, ну, и мать, конечно. С работы её уволили впоследствии, тогда уже началась «бесконечная» «гулька», благо, что в деревне таких «страдальцев»- «пруд пруди».
А потом тетушка слегла, и её не стало. И Лена обижалась, что не приехали родственники, и ученики бывшие, да и из учителей мало кто. А куда поехал бы, когда своих проблем выше «крыши» было у каждого в тот момент?
Вот так и ушла из жизни моя тетушка Нина! Царствие ей Небесное!
Со Львом они так и прожили до конца её дней, и он по ней очень «убивался». Вот так, хочешь- не хочешь, остался у Лены одним помощником. А тут новая беда. Года не прошло после «ухода» тетушки. И вот…после новогодних праздников «веселая компания» всё еще отмечала что-то. Ночью дом загорелся, мужики выбрались, а Ира с «приятелкой»- нет.
«Мать забрала,- сказали все, кто услышал эту новость.- Не захотела, чтобы она совсем облик свой человеческий потеряла».
Радовало, что хоть у Лены всё в порядке. Дети уже выросли. Ирин сын уже и в армии отслужил, а Ниночка в прошлом году школу окончила.
Мама это всё узнавала из разговоров с Леной. Правда, сказала ей та, что «перебиваются», потому как вышла она на пенсию по выслуге лет. Это лично меня удивило. Ей же еще пятидесяти лет нет даже, какая «пенсия»?
Но потом мама позвонила Льву, и тот «излил» ей свою душу и сказал, что Лена… «спилась», потому из больницы её «турнули», а он, устав с ней «бороться», перебрался в родную деревню обратно.
- И за что мне это всё, Люся?. Деньги внуку с внучкой посылаю, хоть инфаркт перенес, но как-то еще пытаюсь заработать, так она у них деньги выманивает…
Верить в это не хочется. Да только, похоже, есть в его словах доля истины.
Теперь остается только верить, что Ниночка не повторит судьбу бабушки, и тети своей, и матери. Говорят, красивая и неглупая девушка выросла. Дай Бог ей счастья и удачи!
Такая вот история…