Вскоре, к нам приехала погостить моя троюродная сестра Танька, проживавшая в городе Касимове, находящемся неподалеку от Алёшино. Татьяна была на два месяца старше меня, выглядела крупнее, и вообще оказалась барышней решительной. Петра, например, она совершенно не боялась, к нашему общему удивлению, и гоняла его по двору игрушечным железным ведром. Петр носился от нее, истошно блекоча и брезгливо выгибая коленки. На фотографиях той поры запечатлены два упитанных ребенка с серьезными, я бы даже сказал, суровыми выражениями лиц. В то лето везде преобладал белый цвет. Танька на фотографиях одета в белые платья, белые гольфы, белые сандалии, в волосах красуются белые банты. Я тоже весь в белом. Впрочем, есть фото, где я стою на ступеньках дома в одних трусах, черного цвета, с кислым выражением лица и держу за веревочку белый пластмассовый танк. Не помню, что это был за демарш и против чего я протестовал, но рядом стоит Танька при полном параде и держит в руках куклу в белом платье.
Мы с сестрой весело проводили время, например, ходили вместе с бабушкой в лес по грибы. При первом же походе в лес мы с Танькой отличились. Сначала мы попали в заросли папоротника, стали рвать его охапками, изрезали в кровь все руки и принялись орать на весь лес дуэтом. У Татьяны оказался низкий грудной вой, который красиво оттенял мой писклявый тенорок. Бабушка изловила нас в кустах, порвала на полоски марлю, которой прикрывала корзину с грибами, и перебинтовала нам руки. В благодарность за это, мы принялись рьяно собирать грибы и нарвали для бабушки две корзинки отборнейших красных мухоморов - таких ярких и красивых, что глаз не оторвать. Бабушка нас очень хвалила, но в ее голосе слышались какая - то фальшивая нота. Я думаю, что это обычная зависть - ведь мы с Татьяной принесли такое богатство, а бедной Ксениванне удалось собрать всего лишь корзинку обычных подберезовиков, довольно блеклых на вид. Странное дело, но все наши мухоморы потом куда - то пропали. Их не было ни в грибном супе, ни в картошке с грибами, ни в других блюдах... Я подозревал, что бабушка втихаря сама съела все мухоморы, ничего не оставив нам. Немного обидно конечно, ну да ладно, пусть ест на здоровье, мы потом ей еще насобираем.
Иногда, наши с Татьяной игры заканчивались плачевно. У бабушки в доме был “ красный угол “ с иконами и к ней иногда приходили другие старушки, чтобы помолиться. Они являлись одетые во все черное, в платках, все вместе бухались на колени и долго бормотали что-то непонятное при колеблющемся свете лампады. В один из таких дней мы с Танькой играли в подвижные игры, забравшись на печку, которая располагалась в противоположном от “ красного “ углу. Как я уже упоминал, Татьяна была крупнее меня. Увлекшись игрой, она толкнула меня так, что я слетел с печки и с грохотом рухнул вниз. В наступившей гробовой тишине послышался чей-то тихий возглас: - “ свят, свят “, а потом раздался мой истошный вой, вызвавший в избе общий вздох облегчения, так как я был жив. Старушки, во главе с Ксениванной, бросились меня осматривать на предмет травм, оборвав молитву на середине. Видимо мой кощунственный поступок не на шутку разгневал того, кому молились бабульки, ибо с той поры я частенько откуда-нибудь падал или мне само что-то прилетало в непутевую голову.
За примером далеко ходить не надо. На следующий же день после падения с печки - и случилось. Я решил осчастливить своим присутствием танцы, проходившие в деревенском клубе. Танцы были в самом разгаре, когда явился я. В центре просторного помещения кучковались взрослые дяди и тети. Они нелепо сучили руками и ногами под громкую музыку и весело визжали. Среди всех, особо выделялась кладовщица Валька. Она была в коротком цветастом платье, открывавшем красивые полные ноги, обутые в массивные босоножки на толстой подошве. Валька лихо отплясывала, попеременно подкидывая ноги вверх, под одобрительные хлопки окружающих.
Как только мой светлый силуэт показался в темном проеме двери, в ту же секунду с ноги Вальки слетела туфля и угодила мне прямо в лоб, роковым образом найдя прореху в плотных рядах танцующих. Раздались удивленные возгласы присутствовавших и взрослые, с кислыми лицами, приготовились слушать мой истошный вой, уже порядком надоевший всем жителям деревни. Однако на это раз я, ко всеобщему удивлению, орать не стал, а молча стоял как вкопанный, с открытым ртом, пораженный красотой произошедшего. Взрослые выдохнули с облегчением, а Валька, хромая на одну ногу, подбежала ко мне и принялась меня тискать и причитать - дескать, какой я смелый, умный и красивый мальчик. В ту же минуту я по уши влюбился в эту Вальку и ходил потом за ней хвостом, где бы она ни появлялась.
Стоит сказать, что после этого случая, красивые женские ноги, как голые так и обутые в туфли, являются одним из главных моих фетишей…
В дальнейшем, подобные случаи стали происходить довольно регулярно и прилетание мне в голову различных предметов, стало чередоваться с падениями разной сложности и последствий. Например, стоило мне выйти с бабушкой из детского сада зимним вечером, как я поскальзывался на ледяной дорожке припорошенной снегом. Помните как у Блока в “ Двенадцати “?:
Завивает ветер
Белый снежок.
Под снежком - ледок.
Скользко, тяжко,
Всякий ходок
Скользит - ах, бедняжка!
Дальнейшее было не столь романтично, как у Блока. Я со всего размаху падал мордой об лед и бабушка вела меня домой, орущим, с недоуменным выражением на залитом кровью лице. От садика до нашей квартиры было ходу минуты три, поэтому я врывался домой все еще завывая. От того падения остался шрам под бровью. Падения, странным образом строго чередовались с прилетаниями в голову предметов и в следующий раз, во время подвижных игр на развалинах старинного особняка, мне в лоб прилетал обломок старинного кирпича, пущенного Павликом Морозовым, моим детсадовским одногруппником. По словам Павлика, я был “ сам виноват “, так как “ не вовремя высунулся из укрытия ”... Домой по парку я возвращался торжественно сопровождаемый молчаливым эскортом перепуганных, притихших ребят, как всегда орущий на всю округу и с залитым кровью лицом. От кирпича, в центре лба, точно на месте индусского третьего глаза оставалась невидимая глазу, но едва уловимая наощупь шишка...
Уже в более зрелом возрасте, лет в Двенадцать, зимой, случился одновременно весь комплекс падений и прилетаний, дополненный к тому же новыми элементами, такими как придавливание и протаскивание. Дело происходило на ледяной горе, с которой ребята разного возраста весело скатывались вниз, не доезжая каких- нибудь двух метров до проезжей части. Во время очередных подвижных игр на вершине горы, мне в лоб прилетела ледышка, пущенная кем - то, чье имя теряется во тьме воспоминаний. От неожиданности я поскользнулся, упал, со всего размаху ударившись мордой об лед, и распластавшись стал съезжать вниз, а катившаяся с горки веселая толпа, рухнула на меня сверху, придавив лицом ко льду, и протащив меня этим лицом по всем ледяным выбоинам горки… Возвращаясь домой, с полностью залитым кровью лицом, я уже не орал как раньше, а героически стонал и скрежетал зубами, так как на этот раз домой меня сопровождали притихшие одноклассницы, завороженно смотревшие широко раскрытыми глазами на мое мужественно-искаженное лицо…
От этого комплекса прилетания-падения-протаскивания, мое лицо целый месяц переливалось всеми цветами радуги, и на костюмированном вечере в школе я без всякого грима играл страшного пирата: всего лишь надев тельняшку и повязав на голову мамину косынку, а залепленный пластырем компресс на левом глазу, заменил мне пиратскую повязку. Я имел оглушительный успех и получил четыре тайные записки от девочек разного возраста, с объяснениями в любви и мольбами о свидании. Ничего удивительного, ведь женщинам, как известно, свойственно чувство глубокого сострадания к убогим и покалеченным судьбой.
Конечно же падения происходили не только зимой и не только об лед. Классификация падений была самая разнообразная. С деревьев, с заборов, с гаражей, с табуреток, со шкафа, с табуретки поставленной на стол, с трехкилометровой горы в Гелинджике, с крутого берега пузом об воду ( очень больно ), падение на ровном месте (будучи мертвецки пьян. Уже в зрелом возрасте естественно) и так далее. Так же падения иногда дополнялись перелетаниями. Через низкую лавку на футбольной площадке, незаметную в темноте, с последующим ударом мордой о жесткий гравий, через натянутый от волейбольной сетки трос, привязанный под углом к вбитому в землю штырю, также незаметному в темноте, с теми же последствиями, через ступеньки банальной лестницы при подъеме в парадное ( будучи мертвецки пьян ) и так далее. Помимо падений и прилетаний в лоб различных предметов, опасности исходили отовсюду. Порезы, ушибы, протыкания голых ступней посторонними предметами, попадающимися на пляжах, примерзание языка к качелям зимой, драки с ребятами разного возраста и комплекции, защемление различных частей тела при потытках пролезть сквозь узкое пространство, удары током и многое другое. Всего и не припомнишь. Удивительно, но при всем при этом, у меня никогда не было ни одного перелома. Была правда небольшая трещина в боковой кости ступни, но та история скорее романтическая, да и произошла она уже в зрелом возрасте, всего несколько лет назад. О ней чуть позже.
Тут необходимо дополнение, так как сведения несколько устарели, ибо в восемнадцатом году случился еще один перелом, на этот раз боковой кости левой кисти, произошедший от удара кулаком по железной ручке окна. Такая травма называется "перелом дебошира" и этот случай подробно описан в рассказе Рука.
Кстати, об ударах током… Мне было года четыре, я сидел на полу бабушкиной комнаты и что - то задумчиво мастерил. Бабушка сидела на диване возле большого торшера на высокой ножке и вязала, не обращая внимания на мою возню. В какой-то момент мне понадобилась веревка, чтобы скрепить какие-то детали. Оглядевшись по сторонам, веревки я не обнаружил, зато меня очень сильно заинтересовал провод от торшера, проложенный тут же, на полу. Провод был довольно прочный на вид и очень подходил для задуманного мной дела. Я подошел к бабушке и попросил одолжить на минутку ножницы. Ксениванна не глядя протянула мне ножницы и продолжила вязать. Я отмерил необходимый мне кусок провода и тут же его перерезал… Раздался громкий хлопок, сопровождавшийся яркой вспышкой, меня что-то дернуло за руку и квартира погрузилась во мрак. Через несколько минут папа, подсвечивая себе фонариком и бормоча сквозь зубы непонятные слова, вкрутил выбитые предохранители и свет снова зажегся. В этом свете я увидел бледную, держащуюся за сердце Ксениванну, скособоченную на диване, и родителей, застывших в дверном проеме с привычными, испуганно-недоуменными выражениями на лицах. Надо сказать, что ножницы были старого образца, полностью железные, без всяких теперешних пластиковых оплеток на кольцах. После вспышки, на обеих лезвиях остались обугленные выемки, мне же не было нанесено никакого вреда. Я даже испугаться толком не успел, и вообще не понял, почему этот чертов провод вдруг вспыхнул. Когда родители увидели эти выемки на ножницах, у них не осталось сил даже на то, чтобы наорать на меня за испорченное имущество. В тишине слышалось бабушкино бормотание. Кажется она читала молитву “Увещевание к бесам“. Когда родители обрели дар речи папа, поглядывая на хмурую маму, заговорил со мной преувеличенно спокойным голосом, явно сдерживаясь и тщательно подбирая слова. Он подробно объяснил мне особенности такого физического явления - как электричество и доброжелательно указал на то, что перерезать провод, включенный в розетку, нельзя ни при каких обстоятельствах, потому что, это смертельно опасно. Так же папа сообщил, что не понимает как я остался жив, перерезав провод железными ножницами: ведь на мне не было ни резиновых сапог, ни даже калош, вообще не было какого-либо заземления, и что это - настоящее чудо. В конце речи он добавил, что выключенные из розетки провода тоже никогда не следует перерезать… Мама в дискуссию не вступала, а лишь молча гладила меня по голове.
В дальнейшем, травмы от меня немного отстали. Думаю старушки из бабушкиного красного угла, спустя столько лет, наконец простили мне мое прегрешение, поэтому всяческие побои перестали сопровождать мои и без того тревожные будни. Самая последняя драка случилась аж в 2009 году. Мечтательно прогуливаясь по Александровскому парку Петроградской стороны, я повстречал на своем пути шестерых малолетних любителей бокса, лет по восемнадцати, которые явно возвращались с тренировки, судя по спортивным костюмам. Я шел строго посередине дороги, никого не трогал и задумчиво отпивал из пакета с соком водку, разбавленную этим самым соком. Как оказалось, современной молодежи не нравится, когда на них прет романтически настроенный зрелый мужчина, юной наружности, тыкает в них кулаками и вопрошает: -” Кто старший?”. Кое- как отмахнувшись от первых двух юных самородков, я обнаружил себя в пятистах метрах от места проишествия, сидящем на поребрике проезжей части, возле памятника Горькому, естественно с полностью залитым кровью лицом. Молодой человек интеллигентного вида, предложил мне свою помощь и вызвал скорую. Дальнейшее не столь интересно.
Чтобы закончить тему травмоопасности этой жизни, расскажу последнюю историю, случившуюся в 2013 году. Итак, 23 - го июня ( по новому стилю ), как сейчас помню, я торопился с только что закончившегося рок - фестиваля “ Окна открой “, на только что начавшийся праздник выпускников “ Алые паруса “. Вот такая я разносторонняя личность. Стремительно несясь вниз по ступенькам подземного перехода метро Рыбацкое, я вдруг услышал откуда -то снизу громкий хруст. На звук, встревоженно обернулись все проходящие мимо люди. Как оказалось, я неудачно наступил на ногу, подвернув ее, и сломал внешнюю боковую кость левой ступни. Вернее, как показал впоследствии рентген, там был легкий закрытый перелом, больше похожий на трещину. Застонав от боли, я хромая проследовал в вагон поезда. За время, пока поезд дошел от Рыбацкого до Невского проспекта, моя нога распухла и подавала все признаки перелома. Выйдя на Невском, я тревожно поковылял в Екатерининский сквер ( Катькин сад ), развивая скорость полтора километра в час. Я направился туда потому, что это было ближайшее место где есть много скамеек и где я мог немного отдохнуть. К несчастью, все места были заняты и мне пришлось потеснить стайку гомосеков, мирно щебетавших на одной из скамеек. Усевшись, я демонстративно снял кроссовок и носок, и поинтересовался у собравшихся вокруг, означает ли синяя, распухшая нога, что это перелом, или я могу рассчитывать на несильный ушиб. Гомосеки проявили неожиданное сочувствие, долго причитали над моей нелегкой судьбой, называли меня “ зайчиком “, но так и не смогли поставить вразумительный диагноз, видимо слабо разбираясь в травмах конечностей. Одни, предписывали мне полный покой и предлагали свои услуги в качестве массажистов, другие напротив, советовали ежедневный активный секс и тоже предлагали свои услуги… Мне пришлось срочно ретироваться из Катькиного сада, во избежании трагических эксцессов... Я вышел оттуда с гордо задранной к небу головой, постанывая, придерживая больную ногу в области ягодицы и медленно прихрамывая, вообщем выглядя со стороны как жертва сексуального насилия…
Развивая неслыханную скорость в два километра в час, я скорбно пошкандыбал по Невскому проспекту, в направлении Дворцовой набережной. Встречные девушки расступались и сочувственно глядели мне вслед. Я лишь обреченно улыбался им в ответ и продолжал свой мучительный путь к розовому закату. На набережной, между Дворцовым и Троицким мостами было не протолкнуться. Оценив обстановку, я поковылял к гранитному парапету парадной, находившемуся под навесом, поминутно останавливаясь, хватаясь за ногу и безнадежно качая головой. Пожилая чета, мирно отдыхавшая до этого момента на парапете, поспешно уступила мне место. Чтобы не запачкать свои небесно - голубые джинсы, я достал пару бумажных салфеток и прихрамывая стал раскладывать их на парапете. Видя мои мучения, какой-то молодой человек любезно подложил мне под попу большой полиэтиленовый пакет. Я благодарно кивнул, уселся на пакет и стал морщась расшнуровывать свой ослепительно белый кроссовок. Когда, присутствовавшие при этом событии, юные нежные барышни увидели мою синюю, распухшую ногу, из их нежных уст одновременно изрыгнулся сочувственный стон... Я поведал историю сегодняшнего злоключения подробно, в деталях, не упуская психологических моментов и описывая свое душевное и физическое состояние поминутно, вплоть до прибытия в данное место. Моменты мрачной обреченности и безысходности, я оттенял рисковаными шутками и милыми улыбками в адрес всех девушек сразу. Не стоит и говорить, что я моментально обрел множество поклонниц, готовых идти за мной на край света, неся мое покалеченное тело на своих хрупких руках. Некоторые девушки бросали своих кавалеров, с которыми изначально пришли на праздник и начинали самоотверженно заниматься моими проблемами, которых оказывается немало, если ты не можешь передвигаться самостоятельно. Кавалерам естественно, оставалось только испепелять меня взглядами и скрежетать зубами в бессильной злобе. Они прекрасно понимали, что избить раненого симпатичного молодого человека только за то, что он нагло флиртует с их спутницами, означает моментально лишиться их расположения за черствость и бесчувственость по отношению к ближнему, а в дальнейшем, как следствие, напрочь лишиться секса, на что ни один мужчина в зравом рассудке, никогда не пойдет. Одна юная, тридцатилетняя особа, даже доверила мне своего мопса, отойдя по малой нужде в биотуалет, расположеный неподалеку на набережной. Тут сыграла роль смесь женской душевности с прогматизмом. С одной стороны, даму сразило наповал мое трагическое выражение лица, как две капли воды похожее на морду ее мопса. С другой стороны, она была уверена, что колченогий инвалид не сможет далеко убежать с ее сраной собакой. Кстати, “ сраная “ - оказалось не метафорой, а суровой правдой жизни. Перед началом праздничного фейерверка, хозяйка мопса ( имя ее затерялось в петербургских туманах ) стала помогать мне взобраться на каменный парапет парадной, и мне пришлось передоверить ее шавку одной из моих поклонниц, которая тут же радостно стиснула Рапунцель ( да, имя собаки я запомнил ) в своих объятиях. Так вот, как только грянул первый залп фейерверка, псина тут же обосралась от страха, прямо на насчастную девушку, которая подняла крик, едва заглушаемый раскатами салюта. Хозяйка обгадившейся Рапунцель заверила потерпевшую, что это очень хорошая примета, означающая для девушки несметные богатства, которые должны обрушиться на нее в самое ближайшее время. Пострадавшая сразу успокоилась, а я, смахнув пылинку со своей белоснежной кофты, в который раз возблагодарил интуицию, опять уберегшую меня…
Дальше началась получасовая феерия из пятидесяти тысяч залпов, с завершающим это грандиозное действо, торжественным и романтическим прохождением в акватории Невы бригантины с алыми парусами, после которой я пафосно заявил, что ради этого стоило сломать ногу! Хозяйка мопса полностью со мной согласилась, но тут же стала уверять, что мне необходимо вызвать скорую, чтобы с ногой не было осложнений, и что в целом я, дескать, не в себе. Я печально рассмеялся ей в лицо и напомнил, что в данный момент весь центр города освобожден от дорожного движения, и до ближайшего места, куда сможет подъехать скорая, мне ковылять часа два.
Дальнейшее теряется в тумане. Кажется, на этой почве мы с ней поссорились. Она заявила, что я претворяюсь и что никакого перелома у меня нет. Тогда я, оскорбленный до глубины души, сорвался с места и тщательно прихрамывая, удалился в недра Миллионной улицы с гордо опущенной головой, сопровождаемый восхищенной, звенящей тишиной.
Этим же утром я оказался в травмпункте. Дежурная долго записывала, при каких обстоятельствах со мной случилось сие несчастье. В конце концов она отдала мне направление, в котором, среди прочего, было написано, что "от мужчины исходит устойчивый запах алкоголя"... Не понимаю, чем сей факт ее так удивил? Это же Алые паруса! Чем, по ее мнению, от меня должно было пахнуть, юными нежными выпускницами школ?... Кстати, от многих юных нежных выпускниц школ, в ночь Алых парусов, от самих исходил устойчивый запах алкоголя...
Доктор брезгливо, как мне показалось, осмотрел мою ногу и дал направление на рентген, расположеный на втором этаже. Как только я вошел в полутемный рентгеновский кабинет, пожилая докторша тут же поинтересовалась, нет ли у меня беременности. Я заявил, что до сегодняшнего дня, никогда не замечал за собой ничего подобного, и что если я и беременный, то только новыми творческими идеями. Докторша пригляделась и стала извиняться, сообщив, что я очень нарядный и красивый, поэтому она приняла меня за женщину. Действительно, на мне, в честь праздника “ Алые паруса “ были надеты белые кроссовки, голубые джинсы левайс и белоснежная куртка, символизировавшие невинность и чистоту помыслов. И да, я действительно очень красивый, поэтому ее можно понять и простить. Когда я разулся, закатал штанину и положил ногу на рентгеновский стол, неугомонная докторша сообщила, что у меня очень изящная ступня, с ровными пальчиками, и что такую идеальную ступню ей, за всю ее долгую врачебную деятельность, редко приходилось видеть даже у женщин. Что ж, и тут с ней не приходится спорить, ибо такие идеальные ступни как у меня, надо еще сильно поискать. Из кабинета я вышел с двояким чувством гордости и некой озадаченности, относительно своей внешности. Мне кажется, докторша так и не поверила, что я не беременный.