У кого есть «зачем» жить, тот выдержит любое «как».
Фридрих Ницше
Мятая фотография переливалась в отсветах зарева прифронтовой полосы. Виталий знал каждый участок фотографии наизусть, каждое ее повреждение. И все равно смотрел. Смотрел очень часто, каждый день утром и вечером, а порой даже днем. Один философ писал, что если человеку есть зачем жить, то любое «как» будет ему по плечу. Вот эта фотография и была «зачем» для Виталия.
— Идут! Они идут на прорыв!!! — вдруг прокричала рация в ухо Виталия. Он вскочил на ноги, подхватив прислоненный к стене автомат, и метнулся к окну в противоположном конце помещения, бывшего раньше чьей-то квартирой. Раньше все эти дома были спальным районом довольно большого города. Раньше много чего было… чего нет сейчас, во время эпидемии.
Никто толком не знает, откуда взялась эта болезнь. Одни говорят, что прилетела с Луны, а то и Марса вместе с кораблями. Другие — что это спонтанно мутировавший вирус Эбола или какой-нибудь еще. Третьи — что это вышедшая из-под контроля военная разработка. Каждый из них по-своему прав. А может, не прав никто… это навсегда останется тайной за семью печатями.
Важна не сама эпидемия. Важно то, что последовало за ней. Люди, обнаруживавшие у себя симптомы, приезжали в больницы. Их пичкали какими-то таблетками, которые якобы приостанавливали развитие болезни, которая в обычном случае приводила к смерти за неделю. Может, срабатывал эффект плацебо, а может, таблетки и вправду помогали. Но они очень быстро разошлись по людям. Люди глотали их целыми пачками, ужирались до отравления — но продолжали покупать их. Вскоре жители — особенно те, кому не хватало денег — стали требовать бесплатной раздачи препарата в качестве гуманитарной помощи. Местное правительство долго не соглашалось, но после спонтанного бунта все же открыло пункты выдачи таблеток, параллельно запросив помощи у других автономных районов. Пункты раздавали таблетки всем желающим около недели. А потом на район поставили блокаду в связи с биологической угрозой. И правительство очень быстро столкнулось с дефицитом таблеток. Сначала были введены аналоги советских продуктовых карточек на препарат. Эти карточки стали едва ли не заменой деньгам: за них убивали, их использовали в бартере, ими отдавали долги. Однако и они вскоре стали урезаться, выдавались все меньшему количеству людей. А на улицах уже лежали погибшие от болезни…
В воздухе засвистели мины, и Виталий рефлекторно укрылся за стеной, прикрывая голову руками. На улице прогремели взрывы, кто-то болезненно закричал, кто-то истошно закашлялся. А затем затрещали выстрелы из ручного оружия. Грохотал пулемет, гавкали снайперские винтовки, трещали автоматы.
Количество недовольных увеличивалось все сильнее. И если сразу после введения карточек это были в основном жители трущоб, то сейчас в их рядах появились люди, способные организовать восстание. Что они и сделали.
По всему городу образовались мелкие банды, вооруженные лишь дубинками и гражданским оружием. Они грабили пункты выдачи, отбирали карточки у тех, кто их еще получал, даже грузовики, что развозили лекарство по точкам. А затем у таких шакальих стай появилось и оружие посерьезнее.
А тем временем препарата становилось все меньше. Банды росли с непомерной скоростью, погромы приобретали все более массовый характер. Правительство запоздало ввело комендантский час, мобилизировало всех, кого еще могло, вооружила полицию и организовало охрану мэрии и основных зданий и складов. А затем случилось то, что привело к самой настоящей гражданской войне. Первая вооруженная стычка недовольного народа с пока еще довольными военными. Вскоре бои загремели по всему городу. У восставших откуда-то появилась техника, серьезное снаряжение и централизованное командование.
Однако и некоторые военные были в итоге лишены препарата из-за его крайнего дефицита. Блокпосты в полном составе переходили на сторону восставших, сдвигая линию фронта вглубь города, проводили операции, отбивая склады один за другим. И все это время по обе стороны баррикад падали, исходя кровавым кашлем, люди, чей срок пришел.
Виталий высунулся в окно, оценивая обстановку. Они третий день держали оборону в здании, перекрывавшем прямой как стрела проспект, который, упираясь в этот дом, расходилось кольцом. Это был один из последних оплотов обороны правительства. Некогда он был частью элитного жилого комплекса, а потому изначально представлял собой своеобразную крепость. Поэтому держать в нем оборону было достаточно легко. Но повстанцы откуда-то достали минометы, и теперь перед каждой атакой здание обстреливалось минами. Армированный пластобетон — материал, конечно, прочный, но долго не выдержит и он.
На той стороне баррикад, расположившихся поперек проспекта, началось шевеление. Захлопали дымовые шашки, затягивая пространство между домами густой серой завесой. Виталий опустил было очки тепловизора на глаза, но тут же убрал их — они не были дураками и использовали «горячий» дым, в котором использовать тепловизор было почти нереально.
Виталия вдруг одолел сильный приступ кашля, заставив его согнуться. Когда солдат отнял ладонь от лица, на ней была кровь. Черт. Болезнь…
Внизу, из окна первого этажа заговорил пулемет, для острастки выпустив пару очередей, и вновь наступила звенящая тишина. А затем в зданиях по бокам проспекта разразилась отчаянная перестрелка. Виталий взволнованно заметался, пытаясь выглядеть противника. Эти дома они практически полностью сдали сутки назад, однако ближние части еще держались. Ненадолго… Стрельба стала затухать. Виталий видел, как от зданий бежали обороняющиеся, а вслед им стрекотали автоматы противника. Люди падали один за другим, катясь по пластфальту.
И тут внизу, на первом этаже загремели выстрелы, взорвалась граната. Баррикада на проспекте разлетелась в стороны, разгоняя дымовую завесу, и вперед рванулся БТР, открывая огонь по зданию. Стены и пол задрожали под ударами снарядов.
По коридору загремели сапоги, затем сдвоенный выстрел сбил кого-то с ног. Виталий резко развернулся к дверному проему… и почувствовал, как что-то толкнуло его в спину, сбивая с ног. В тот же момент здание протяжно застонало, пол поехал вниз, и стены с оглушительным грохотом обрушились.
…мелкая пластобетонная пыль висела в воздухе. Где-то там, в глубине обрушившегося здания огрызались автоматы, изредка взграхатывал пулемет, тут же замолкая. Но это были жалкие остатки обороны. Оплот пал…
…на треснувшем полу лежала рядом с неподвижной, серой от пыли рукой мятая бумажная фотография маленького пушистого совёнка. По руке стекала кровь…
…рука мелко дрогнула. Затем еще раз, уже увереннее. Зашарила по полу в поисках чего-то. Пальцы наткнулись на фотографию. Рука расслабилась, затем сжалась в кулак, сминая бумажку, и уперлась в пол, поднимая тело с земли…