{Тот храм был сокрыт от всех чужих глаз. Огонь жаровен давно в нем погас. Терновник колючий здесь всюду стелился, по стенам забытым виноград дикий вился. Что привело тебя сюда, рыцарь? В эту обитель дурных верований? Ты хочешь очернить доблести своей частицу, приняв в себя слова злых заклинаний?}
Ах, Олачиэль! Чем ты ведом? Чего ты хочешь добиться, придя сюда? И стар и млад знает, что от горы сей веет обманом и горечью. Ты видишь? Храм опустел. Его поглотила разруха, его заполонила пустота. Вокруг опускается белая дымка, сверкает серебро туманов. Загробные облака. Они тебя не пугают? Ах, храбрый Олачиэль! Лучше бы ты был труслив…
- О, Милиана! Я сделаю это! Стану сильнейшим ради тебя! Лишь ради тебя! Только ради тебя! Ты - довод моего бытия! Ты и только ты достойна самых спелых роз, самых ярких жемчугов! Я дам тебе все! Дам, когда стану сильнее…
Он повторял эти слова, как молитву, пробираясь сквозь яростный тёрн. Ах, Олачиэль, если бы ты знал, что Ей не нужны твои подвиги и триумфы! Ох, Олачиэль, если бы ты знал, что она будет любить тебя, будь ты хоть самый нищий из нищих, будь ты хоть самым слабым средь слабых.
Шиповник шипел, как бешенный кот; облепиха хлестала, словно штормовой ветер; чертополох пел о горьких страданиях. Но, вопреки всему, Олачиэль непреклонно шел вперед. Глупость ли? Храбрость ли?
{Серые горы тонули в тишине звенящей. На воротах храма была надпись: «…всяк сюда входящий!» Что же могла означать она? Судьба этого места была странна. Почему храм заброшен? Почему огни здесь не горят? Какой же смысл был здесь заложен? Тучи тумана твой крик растворят…}
О, Олачиэль! Твой образ прекрасен: солнечны кудри, тонкие скулы, алебастровой белизны лицо. И глаза, горящие страстью и окрашенные в синеву небес. Доспехи твои сверкают, словно вылиты они из звезд. А рапира твоя – Солнца протуберанец , но в твоих руках становится она молнии жалом! Твои навыки высоки, в мастерстве твоем нет смысла сомневаться! О, ты известный дуэлянт! Уж многие признали твою силу и доблесть. Ты побеждал всегда, не проливая кровь. Тогда зачем же ты идешь сюда, о, Олачиэль?
Ворота забытого храма со скрипом раскрыли свою пасть. В лицо ударил странный аромат. Весь зал был заполнен колючими цветками: терновник здесь стелился, будто роскоши ковры; ветви облепихи свисали из дыры в потолке, подобно люстре медной; лозы ползали по стенам и колоннам, окрашивая их в странный орнамент; спелый виноград гроздями звенел, подобно колоколам; дикие розы провожали алой дорожкой до алтаря.
{Какого бога сея обитель? Кому здесь разжигался ладан? Принц колючек, Терновый властитель! Секрет этот был нами тут же разгадан! Не верь ему, рыцарь! Не верь его сладким речам! В звучание голоса коварство таится! Кровью разукрасит твою дорогу к мечтам!}
Олачиэль водрузил на алтарь свое подношение: терновый венок, обрамленный рубиновыми цветками роз. Рыцарь преклонил колено пред статуэткой алтаря: терновой ветви, которая извивалась, подобно змее. Олачиэль запел:
- О, Терновый властитель, колючих лесов повелитель! Я рыцарь никчемный – Олачиэль, пришел просить милости твоей! Во имя мечты я прошу тебя о неизмеримой силе, о заоблачном мастерстве! Я желаю лишь, чтобы мои соперники бежали в страхе от меня! Ради этого я облачу тебя в пурпурную мантию почести, принесу к ногам твои сотни колючих цветков!
Всепронизывающая энергия безмолвия залила зал. Море сомнений начало зарождаться в душе Олачиэля, но он продолжал ждать. Вдруг, подобно крику ворона, из ниоткуда вещал голос:
- У твоего счастья много врагов…
- Не враги они мне, - вторил рыцарь, - ибо они ведут меня к моей мечте. Благодаря им я становлюсь сильнее!
- Ты силы желаешь?
- Да! Её я желаю! – эхом ответил Олачиэль.
- Ты хочешь, чтобы враги бежали от тебя, как от огня, как от бешеного льва? Ты хочешь стать сильнейшим из мужей? Я могу дать ее тебе: силу когтей и шипов великих чудовищ! Я могу поднять тебя до солнечных высот! Ты станешь подобен богам, сильнейшим из людей! Герои древности померкнут пред твоим величием! Барды слагать будут песни о тебе! Ты этого желаешь?
- Да! Я этого желаю! – эхом ответил Олачиэль и шепотом добавил: «Лишь бы ты полюбила меня, о, Милиана.»
Статуэтка Тернового духа ожила и поползла к рыцарю. Он взял ее в руки.
- Я выбрал сам эту тропу…
Укол. Кровь алыми каплями полилась с пораненных ладоней. Но Олачиэль хранил молчание.
…Метаморфозы…
{Агонизирующий вопль, отчаянный крик! О, рыцарь, что причиняет тебе боль? Из тела его копьями прорастали шипы в один миг, выгоняя из глаз ручьями соль! В стенах тумана увяз его крик. Ужасная боль застала врасплох. Демон злобы и скорби в самую душу проник. И вместо сердца расцвел чертополох…}
О, бедный Олачиэль! Что стало с твоим бравым обликом?! Если бы дух имел форму, ты смог разглядеть бы его кривую улыбку, но тебе позволено лишь упиваться маниакальным хохотом бестелесного существа!
- Отбрось человечность, как тело отбрасывает тень!!
Если бы злокозненный дух имел обличие, ты бы смог понять, что он внушает тебе лишь мираж! Ты уверовал в иллюзию!
- Откинь человечность, ибо она ослабляет!
О, Олачиэль! Ты ждал благодетельную силу, но теперь лишь воплями раздражаешь гортань!
«О, не делай из меня монстра! Я дал ему то, чего он хотел! Он стал сильнейшим средь людей!»
Но остался ли он человеком? Я вижу Бездну в его глазах!
«Ибо Бездна – средоточие могущества. Воплощение первобытной силы!»
Он лишь хотел обрести счастье вместе с любимой женщиной, неужели так скверно лелеять подобные надежды?
«Дорогу к дворцу счастья ты должен построить сам. И если ты доверил это дело другому, то будь готов к тому, что тропа к дворцу будет вымощена из черепов!»
{Сверкающи латы заржавели от капель алой росы. Рыцарь, что был человеком, отныне стал чем-то иным. Все его тело было покрыто жалами дикой осы. Демон молвил терновый, не чувствуя в этом вины:
- У нашего счастья много врагов…
Рыцарь шипов поднялся с колен. Волосы его стали иголками, в глазах полыхало ледяное пламя, а стальной, такой нечеловечный, голос ответил:
- На их же могилах и спляшем!