Эпизоды со Львом Лещенко и другими
Судьба свела Лёньку и Лёву Лещенко, будущего популярного в России эстрадного певца на волейбольной площадке Дома отдыха ЦК партии "Нагорное" во время летних школьных каникул в конце пятидесятых годов. Лёнька со своими деревенскими друзьями приходил поиграть в волейбол из деревни Юрово, а Лёва из села Куркино, где у его семьи был в собственности деревенский дом. Дом летом использовался семьей для летнего отдыха, как дача. До ворот Дома отдыха «Нагорное»- триста метров. По инициативе Лещенко, Лёнька и Лёва стали называть, шутки ради, друг друга - брат Левон.
В Москве Лещенко жил на "Войковской" в огромном, занимающим целый квартал, доме с 23 подъездами. Дом построен на окраине Москвы в 1938 году для работников НКВД. После войны его заселяли служащие КГБ и МВД. Рядом с домом в большом сквере располагался во время войны секретный госпиталь для лечения раненых партизан.
Через квартал построен "секретный" подземный завод для нужд атомной промышленности и добротные дома для работников завода.
Отец Левы в пятидесятые годы служил в звании подполковника НКВД, последние годы перед пенсией работал в отделе кадров КГБ. Семья Лещенко занимала две комнаты в коммунальной квартире. В третьей комнате жила соседка. У Левы две сестры. Старшая - Юля, младшая - Валя от приемной матери с ними жил Лёвин дед. Учился Лёва в школе имени Зои и Александра Космодемьянских, недалеко от дома на улице названной именами Зои и Александра Космодемьянских.
Рядом была ещё одна школа, в которой учились Володя Марченко и Славик Грошиков Лёнькины армейские товарищи, которые жили в огромном доме-городе в одно время с Лещенко и не ведали о существовании друг друга, хотя ушли служить в один 1961 год. Левона призвали 20 сентября, а его соседей 1 ноября.
Однажды Лёнька со своей невестой был в гостях в доме на Войковской. Типичная коммунальная квартира в «сталинском доме» с широкими коридорами, с паркетным полом, просторной кухней и комнатами с высокими потолками. В большой комнате стояло пианино, Левон категорически отказался показать свое мастерство, сославшись, что в детстве учился игре на скрипке. Лёнькина невеста училась в музыкальной школе и по Лёнькиной просьбе душевно исполнила его любимую пьесу « Элизе» Бетховена.
Ведомственный дом в разное время заселён игроками хоккейного клуба «Динамо». Там жили: Валентин Кузин, Алекпер Мамедов, Шувалов, Хлыстов, Пантюхов, Гурышев, Бобров, Бабич. Великий хоккейный тренер Аркадий Иванович Чернышев.
Лёва, естественно, болел за «Динамо», а Лёнька, как и весь то же ведомственный дом на Бутырском Хуторе за московский «Спартак». Несовпадение взглядов не мешало дружно играть в волейбол в одной команде в доме отдыха «Нагорное».
Лёнька на год старше своего приятеля окончил в 1959 году Техническое училище по специальности «радиомонтажник», когда Лёва окончил школу. Лёва после школы поступил по большому блату слесарем на «почтовый ящик», который собирал манометры и прочие секретные приборы для военных целей. Жизненного опыта у Лёньки было больше, но не намного.
Левон моложе Лёньки на год, но повыше ростом, наверное в семье кормили пайками качественней, у Левона отец действующий подполковник погранвойск, у Лёньки батя - капитан запаса, работник одного из закрытых министерств.
Кроме игры в волейбол, Лёва Лещенко приходил в дом отдыха "Нагорное", чтобы поиграть вечерами в бильярд. Лёнька сходил несколько раз с Левоном на полуспортивное мероприятие, игра не задалась, не было куража и Лёнька навсегда забыл про шары, которые надо загонять в лузы деревянной палкой, которая называлась кий.
Играли в волейбол не только в Доме отдыха. «Братья Левоны» ездили на велосипедах играть в волейбол на радио - поле, в «санаторий» Захарьино и в Новогорск на динамовские дачи, чтобы других посмотреть и себя показать.
Вечерами по выходным дням ходили пешком на динамовские дачи послушать музыкальные новинки и потанцевать со своими постоянными партнёршами на экзотическую танцевальную площадку, затерянную среди леса.
Левон заходил из Куркино за Лёнькой на его дачу в Юрово, это по пути , и далее их путь лежал в Новогорск в поисках приключений. Юровская продуктовая палатка закрывалась рано, и друзьям приходилось отправляться на поклон к продавщице тёте Любе домой, (она относилась к Лёньке доброжелательно, поскольку в будние дни за водкой замечен не был) которая наливала на высоком крылечке своего дома по сто пятьдесят в гранёные стаканы и подносила закуску «от фирмы», в виде доброго куска черного хлеба с солью и зеленого лука с грядки.
Приняв дозу, размякшие душой и развязав языки, приятели шли не спеша с откровенными разговорами и песнями на динамовские дачи. Вот тогда Лёнька услышал впервые Лёвин баритон. Горланили на безлюдной дороге, что называется на всю Ивановскую - во всю мощь. Песни пели народные, блатные - хороводные, которых знали множество.
Лёнькина мать работала Вторым секретарем Химкинского райкома комсомола . В то же время обожала, и знала наизусть десятки стихов Есенина и Тютчева и множество русских, цыганских и городских романсов: «Хризантемы», «Однозвучно гремит колокольчик», «Ночь светла», «Но я знаю, ты любишь другого», «Накинув плащ», «Вечерний звон», «Белой акации гроздья душистые», «Бубенцы», «Выхожу один я на дорогу», «Лучина», «Вот мчится тройка удалая», «Мы вышли в сад», «Нищая», «Ямщик не гони лошадей» и ещё и ещё. У неё было колоратурное сопрано с исключительной подвижностью и лёгкостью голоса. Петь любила и никогда не отказывала, если её об этом просили. Лёнька от природы на тембр голоса то же не был обижен.
Память на песни и стихи у Лёньки была прекрасная и большинство романсов он помнил с детства. Похоже, что у Левона в семье то же любили песни, поэтому он подхватывал, то, что запевал Лёнька и наоборот. Что называется два Левона спелись!
Приземлённого, выросшего на классической литературе Лёньку удивляло непреклонное желание Лёвы петь со сцены, а не трудиться на производстве на благо народа, зарабатывая руками и головой на жизнь хлеб насущный. Частые и оживлённые разговоры Левона, что он обязательно будет заниматься вокалом профессионально, близки Лёньки не были. Лёва часто возвращался к разговору о поступлении в театральное училище. На полном серьёзе он предлагал и Лёньке поступать вместе, уверяя что у Лёньки хорошие данные.
.Лёнька отшучивался, что петь обожает, но в дружеской кампании после принятия на грудь и, вообще, жизненные планы у него ещё окончательно не сложились, и он болтается, как цветочек в проруби, не ведая, что делать с невестой, с которой продолжается любовь шесть лет. А впереди три долгих года в Армии, которые с плеч не сбросишь и не стал поступать в "Станкин", куда его отец усиленно заставлял сдать документы, потому что в перспективе можно сделать хорошую карьеру с помощью его друга, возглавлявшего в Госплане СССР литейную промышленность.
К Лёвиным стремлениям служить театральной сцене Лёнька относился с глубоким уважением и ходил даже болеть за него на один из туров (было это в Зеркальном театре "Эрмитаж") для поступления в театральное училище. Сопровождал Левона и на занятия по исправлению небольшого дефекта речи к специалисту, где-то на Бронной улице. К сожалению, попытки поступить в высшую театральную школу до Армии у Лёвы успеха не имели.
Левон устроился рабочим сцены в Большой театр по совету декана театрального училища и Лёньке казалось, что Лёва самый счастливый человек в Москве и Московской области. С восторгом, готовый выскочить из штанов, он восклицал: "Представляешь, Левон, я слушаю самого Кибкало, самого Кибкало!!!" Евгений Кибкало для него был кумир. В то время там выступал Козловский, Лемешев, Вишневская. Около года он проработал в бутафорском цехе Большого театра, а потом вновь вернулся на родной завод собирать манометры.
Музыкальные вкусы у них были различные, если Лёва обожал оперное искусство, то Лёнька был в восторге от оперетты. Перед Армией он любил ходить в одиночестве в театр оперетты, где открыл для себя потрясающую Татьяну Шмыгу, которой поклонялся всю жизнь. Ленька ходил слушать оперетту один, чтобы не отвлекали разговорами, жужжанием в ухо и оценками во время представления. У него всегда было своё мнение, а спорить и доказывать никому не хотел. В конце пятидесятых Лёнька впервые слушал Шмыгу в опереттах «Поцелуй Чаниты», «Весёлая вдова» и «Цирк зажигает огни».
Целеустремленности Левона можно позавидовать! Устроиться рабочим сцены, таскать вручную декорации, чтобы подышать пыльным воздухом Большого театра и послушать своих кумиров! На такое способен далеко не каждый.
Нельзя сказать, что молодость Лёньки и Левона до Армии проходила слишком бурно. Но как писал Сергей Есенин: « Мы все в это время любили, но значит, любили и нас..." Были и у них молодых, интересных разные и порой забавные эпизоды и промахов на любовном фронте не случалось. Однажды Левон пригласил Лёньку с девушкой на "хату" к его боевой подруге, с которой в то время встречался. Большой старинный дом недалеко от Курского вокзала на Садовом кольце. Во время ремонта, под несколькими слоями обоев был обнаружен в стене сейф. Вскрыть сейф без необходимых инструментов друзья не смогли, а дужкой от очков, в которых Лёнька ходил после школы, открывать замки навыка не приобрёл. Оставалось только гадать, что там могло храниться, в том таинственном стальном сейфе.
( Москва - город маленький, и в этом доме в 1983 году случилось Лёньке побывать в гостях у сотрудницы ( Лёнька работал во ВНИИалмазе начальником ППО) вдовы Станислава Нейгауза, известного пианиста, который воспитывался в семье отчима Бориса Пастернака. Когда в Италии впервые был напечатан на русском языке роман Б. Пастернака "Доктор Живаго», то часть гонорара, как наследница С. Нейгауза получила его вдова и в придачу несколько экземпляров книги "Доктор Живаго". Лёнька стал одним из первых в Москве читателей, нашумевшего на весь мир романа. После прочтения романа, ему не понятна была странная реакция властей на этот роман. Трогательная любовная история в сложный исторический период и всё! А какие там замечательные стихи!
Собирали массовые рабочие собрания с осуждением писателя за то, что тот напечатал за границей свой клеветнический роман. Фрезеровщики Пупковы и токари Батурины гневно клеймили с трибун, что они хоть и не читали этой злобной клеветы, но категорически осуждают, требуют и т.д. Через пять лет в 1989 году в издательстве "Художественная литература" тиражом 300 000 тыс. экземпляров вышло пятитомное собрание сочинений Бориса Пастернака с романом "Доктор Живаго" в третьем томе. Собрание покоится у Лёньки на книжной полке. Аллес гут!)
До призыва в Армию оставались считанные дни. Провожали в войска Левона 20 сентября 1961 года, из дома на « Войковской», метро не было, но ходили трамваи от дома НКВД до Белорусского вокзала и до Красной Пресни. Рядом с домом сооружен после войны на Ленинградском шоссе «Мост Победы». Украшают мост колоритные и монументальные фигуры девушки и юноши в армейской форме. Они символизируют Зою и Александра Космодемьянских, которые жили и учились неподалеку.
Утром, когда Лёнька вернулся домой со стадиона "Юных пионеров", где был сбор призывников, его встретила заплаканная мать с повесткой в руках от Дзержинского райвоенкомата. Повестка бесстрастно гласила, что имярек обязан явиться 29 сентября 1961 года, на стадион "Пищевик" по адресу Вятская улица, для отбытия в войска. Событие ожидаемое, но всё равно неожиданное.
Лёва играл на волейбольной площадке на четвертом номере - Лёнька на третьем. Во время игры Лёнька подавал на четвертый номер пасы, как конфетки для атаки, именно той высоты, которую приятель тихонько просил: "Дай короткого" или "Дай длинного". Приятели понимали друг друга с полуслова. Левон получал именно то, что просил. Лёнька при отменной прыгучести и быстрой реакции с точной подачи Лёвы тоже мог припечатать "крюка" в свободную точку противоположной площадки или поставить мертвого "кола", играя на третьем номере. Играть в волейбол ребята умели и это им доставляло истинное удовольствие. Получение и передачу низких мячей в падении они отрабатывали на пляже на мягком песочке по известной технологии.
Тогда в Доме отдыха лучше сыгранной пары Левонов среди тамошних любителей не отмечалось. Понаблюдать, как играют в дачный волейбол, вечерами собирались ученые-историки, трудившиеся в поте лица несколько лет над новой редакцией учебника по Истории КПСС (вторая редакция вышла в 1962 году), доктора и кандидаты исторических наук из Высшей партийной школы (ВПШ). Их сопровождали в Доме отдыха любимые жены и дети. Работали историки в отдельно стоящем корпусе.
Кандидаты наук те, что моложе и шустрей своих коллег Докторов наук, тоже принимали активное участие в волейбольных баталиях, после тяжких трудов по ревизии исторических событий в нашей Родине.
Для не умеющих играть, мероприятие служило вечернем развлечением, бесплатным представлением. Хлеба и зрелищ! Многочисленные зрители рассаживались на лавочках вокруг площадки и соревновались в замысловатых комментариях и «плоских остротах». Ученые!
Лёньке запомнился один из таких «весельчак». Среди одиозных шуточек, одна у него была дежурной: " Опять подал мяч в бок и в сторону." И обязательно хохотал над своей шуткой.
Потом выяснилось, что это отец Ленки Сазоновой студентки второго курса Историко-архивного института, Ленькиной тамошней знакомой. Ленка долго скрывала, что это её предок выдаёт, как из рога изобилия реплики и краснела при очередной шуточке, которая до упада веселила самого остряка и его жену Ленкину мать. Дочки у корифеев исторической науки были, примерно, возраста приятелей, потенциальные невесты из приличных семей, и потому молодые люди невольно показывали на публике свои спортивные способности, кроме вполне сносной внешности.
Однажды два Левона большой кампанией, в том числе из ребят и девчат, отдыхающих в доме отдыха "Нагорное" отправились развлечься на танцы в Дом отдыха "Планерное" в двух километрах от Юрово. Приятно и весело провели время на местной танцверанде. Возвращались домой в первом часу ночи. Постепенно стали расходиться по своим домам. Лёньке пришлось провожать Ленку, с которой танцевал целый вечер. Ленка - приятная блондиночка с милым недостатком - обожала приврать и прихвастнуть по любому поводу и без повода. С ней было легко общаться, она могла говорить часами.
Когда до "Белой дачи" оставалось метров двадцать, из кустов выскочила с криками в ночи Ленкина мать и в Лёнькином присутствии хлестанула несчастную девчонку по щеке. Провожатый опешил, не успев открыть рта, как она втащила ошарашенную от неожиданности дочь за кусты желтой акации, и там продолжила с истерикой выяснять отношения. На балконе первого этажа, где жила Ленка маячил силуэт Ленкиного ученого отца.
Если у Лёньки и были в мыслях житейские виды на Ленку, то после этой «сцены средь желтых акаций» он стал держаться от неё подальше. Ленка самоуверенно считала, что Лёнька её парень, коли поцеловал её пару раз на прощанье в щечку.
Пришлось выкручиваться и сделать ход конём. Лёнька решил познакомить Ленку с пришедшим из армии Юровским приятелем Володькой Троицким. Володька красивый брюнет, добрый малый, мастер спорта по современному пятиборью, увлекающийся живописью и скульптурой, и главное, как и Ленка любитель слегка приврать и приукрасить всё вокруг. Художник! Лёньке казалось, что это будет подходящая парочка. Два сапога – пара!
Пускай морочат голову друг другу, авось, сложится шах и мат из этого Лёнькиного гамбита. Однажды Лёнька после очередной игры в волейбол в доме отдыха, под предлогом послушать новые магнитофонные записи, якобы Пресли и попить сухого вина пригласил Ленку к Володьке на юровскую дачу.
Незадолго Володька приобрел по случаю страшно дефицитный магнитофон и пригласил Лёньку обмыть экзотический товар. Как положено, по русскому обычаю вещь, чтобы долго служила в хозяйстве полагается обмыть водкой. Святое дело! У Володьки была гитара и друзья, "приняв на грудь" в два хриплых голоса стали записывать рок-н-роллы на «английском языке», которого не знал ни тот, ни другой. ( Лёнька учил в школе-немецкий, Володька-испанский)
Вместо ударных инструментов использовали кастрюли, какие-то ещё не музыкальные вещи, которые попали под пьяную руку. Вместо барабанных палочек в ход шли столовые ложки. Под завывания и обезьяньи голоса исполнили и записали пару песен отдалённо похожих, на « тутти-фрутти» и « мистер Хэттен из Манхэттена».
Ленка с удовольствием проглотила этот музыкальный калейдоскоп, и ей даже понравилось. Поинтересовалась, где смогли достать записи и магнитофон. Володька скромно ответил, по случаю знакомый дипломат из Северной Канады дал переписать. Ленка с уважением взглянула на симпатичного Володьку с интересными связями. Лёнька понял настало самое время "делать ноги". Под каким-то предлогом незаметно улизнул, оставив их наедине с сухим вином "Алиготе" забавлять друг друга небылицами, коих было в изобилии у каждого. Длительных серьезных отношений по жизни не случилось. Два Ноздрёва под одной крышей - перебор.
Продолжение следует.