При Ленинградском гидрометеорологическом институте имелась военная кафедра, на которой со второго курса и по четвёртый из студентов всех факультетов готовили синоптиков для Военно-воздушных сил СССР. По окончании института, сдавшим госэкзамен по «военке», присваивалось воинское звание «лейтенант-инженер».
На первом году обучения преподавались общевойсковые дисциплины и для отслуживших срочную службу в Вооружённых силах это был наиболее лёгкий этап. Но затем начинались специальные дисциплины, и тут для многих студентов гидрологического факультета наступали трудные времена. Конечно, и общая метеорология, и синоптическая метеорология, и климатология входили в общий курс дисциплин гидрофака, но курсы эти были скорее обзорными и ознакомительными, да и часов на эти дисциплины было отпущено гораздо меньше, нежели это было у метеорологов, или океанологов, где эти дисциплины изучались гораздо более углублённо. К тому же надо понять психологию студента-гидролога, привыкшего иметь дело с тем, что можно, как говорится, потрогать руками, и лекции по синоптике и климатологии нещадно прогуливались.
Но занятия на военной кафедре прогуливать было себе дороже, поскольку неуспеваемость по военным дисциплинам вполне реально оборачивалась отчислением из института.
Офицеры-преподаватели военной кафедры были в своём большинстве людьми весьма искушёнными и хорошо разбирались в психологии студентов. Свой предмет они знали прекрасно и излагали очень доходчиво, делая упор на примерах из собственной богатой практики. Они исподволь подводили нас к главному, заставляя думать и подталкивая, таким образом, к выводам, которые мы делали как будто бы сами. Опыт практической работы у них был огромный! Замечательные были специалисты!
Здесь необходимо сделать небольшое отступление.
Метеорологическая информация имеет огромное значение для любой страны и любой экономической системы. Но совершенно бесценной она становится во время войны, когда все гидрометеорологические сведения делаются секретными и любая информация подобного рода с территории противника ценится, что называется, на вес золота!
Весьма показательно, что во время Великой Отечественной войны в тыл воюющих сторон и наши и немцы засылали небольшие разведгруппы с единственной целью – вести метеонаблюдения в тылу противника, чтобы иметь хоть какую-то информацию о погоде, которую необходимо знать при планировании операций. Особенно велика ценность такой информации с территории противника для авиации.
Метеорологи, используя эти скупые сведения, с разной степенью успешности разрабатывали прогнозы погоды - здесь многое зависело от квалификации, опыта и, если угодно, от интуиции прогнозиста.
Как-то на одном из занятий нам было предложено выполнить упражнение, которое называлось «Прогноз по обрезанной карте».
Преподаватель-полковник раздал нам синоптические карты, на которых была условно проведена линия соприкосновения наших войск с войсками вероятного противника. На картах стояла дата и время получения карты, и наша территория была густо усеяна кружочками с метеоинформацией за последний синоптический срок. На вражеской территории сиротливо стояли две точки с метеоданными, полученными от разведгрупп, и был обозначен объект воздушной атаки. Вот по этим сведениям предстояло дать прогноз погоды над объектом атаки на следующие сутки.
Аудитория погрузилась в мыслительный процесс. Конечно, было от чего чесать затылки!
Первым делом провели изолинии, вырисовав барическое поле над своей территорией. Но дальше процесс затормозился: поди-ка, знай, какие ветры куда дуют над вражеской территорией - две точки с метеоданными были слабыми советчиками.
Мозги усиленно скрипели, и скрип этот хорошо слышен был преподавателю. Он ходил с хитрым видом по рядам, отпуская ехидные комментарии в адрес горе-синоптиков в том смысле, что «это вам не в лодочке с вертушкой сидеть да звоночки считать – тут думать надо, а, заодно, и соображать!».
Карты у всех были разные, и консультации с соседом и товарищами по несчастью попросту не имели смысла - каждый оказался тет-а-тет со своей задачей.
Нервное напряжение возрастало. Преподаватель это почувствовал и, сжалившись над нами, сказал, что упражнение оцениваться никак не будет, а мы его выполняем, чтобы почувствовать всю сложность подобной работы и в порядке ознакомления, так сказать. Ещё он предложил положиться на свою интуицию и начать восстанавливать барическое поле, а то ведь так можно всю жизнь просидеть и ничего не сделать.
После его слов обстановка заметно разрядилась и студенты, успокоившись, начали что-то делать.
Мне по заданию надо было дать прогноз над объектом в Северной Атлантике. В моём распоряжении была карта за 12 января без указания конкретного года.
Первым делом начал, как и рекомендовал преподаватель, восстанавливать «барику» и, соблюдая принцип симметричности, провёл линии равного давления на левой чистой половине карты в зеркальном соответствии правой половине. Поглядел с минуту, оценивая синоптическую обстановку – фронты не просматриваются, какое-то малоградиентное поле… Облачность среднего яруса, слоистая и, возможно, слоисто-кучевая. Ветер, похоже, северо-западного направления, слабый 3-5 метров в секунду… А кто знает, что там на самом деле?!
Тут очень кстати вспомнил о срочной службе на флоте – как раз зимой ходили мы по Северной Атлантике. Правда, не в январе, а феврале – апреле, но всё равно по датам близко.
Вспомнилось, как часто попадали в туман – тёплые воды Гольфстрима были тому причиной.
Посомневавшись, всё же спрогнозировал туман и видимость в тумане 150 – 200 метров и поглядел на своё «творчество» с тоской: шаманство и гадание на кофейной гуще, в сравнении с моим "прогнозом", выглядели едва ли не примером научного подхода!
Прозвенел звонок об окончании занятий, и преподаватель, собрав наше творчество, отпустил нас. Из аудитории выходили шумно, на ходу громко обмениваясь мнениями и всей толпой, не сговариваясь, пошли к ближайшему «чипку» выпить пива для снятия нервного напряжения – благо в те годы пиво в Ленинграде продавалось едва ли не на каждом углу.
Следующее занятие на «военке» состоялось через неделю.
Полковник вызывал студентов и вручал вместе с прогнозом, составленном на прошлом занятии, недостающий фрагмент синоптической карты. Назвав мою фамилию, полковник как-то странно посмотрел на меня и сказал: «Если бы я не знал, что списать невозможно, я подумал бы, что прогноз твой списан, но поскольку списать ты не мог, то… Да вот - смотри сам!». И вручил мне мою работу вместе с обрезанным фрагментом.
Я посмотрел на карту. Если не считать небольших различий в барическом поле, мой «прогноз» полностью совпал с фактической погодой! Я угадал все элементы погоды, включая туман и видимость в тумане! И я оказался единственным, у кого прогноз совпал с фактической погодой!
Оглядываясь назад, я понимаю, что это, как говорил мой приятель, была «дикая случайность», один шанс из тысячи и простое совпадение, или попросту, везение.
Но должно же человеку в жизни хоть раз в чём-то повезти?!