Ранний апрельский вечер, четверг. У многих молодых людей возникает взять по бутылке пива, но для пива и других увеселительных напитков существует пятница.
Роман Николаев, студент второго курса очень спешил на одну встречу. Голова ничего не соображала, своему другу, Виктору Городову, сказал, что пойдет домой, поэтому не поехал с ним на его район. Но, как выяснилось ранее читателю сего рассказа, он не пошел домой. Роман собирался пойти до Лены Ульяновой.
Они давно хотели увидеться, много чего обсудить. Это все дела сердечные, о которых можно многое говорить. И вроде бы он ей нравится, и она тоже ему очень, но чувство подвоха его не оставляло, потому что не все так просто было.
Еще один подвох состоял в том, что закончились деньги у Романа на счету. ****ское такое состояние, когда срочно надо позвонить, сказать, что вот, выходи, явился, а денег кот наплакал, да и даже кот, если бы наплакал, этого бы было много.
Набрал «05050» и добавил к этому Ленкин номер. Пошли гудки. Они шли недолго и, потом, не услышал ответа. Отключилась.
В это время она разговаривала по телефону. Но потом она все же вышла, заканчивая свой долгий разговор по телефону:
- Все, давай, меня люди ждут. – а потом, обращаясь к Роману, сказала следующее: «Я вообще-то по телефону разговаривала, что вы все звоните».
А Роман ничего не ответил, лишь обнял ее крепко. Она ему ответила взаимными объятиями. Но унюхав чужеродный запах, сказала, оттолкнув:
- Фу, от тебя сигаретами несет!
Роман и на этот повод ничего не ответил. Они пошли на пляж.
Ближе к вечеру набережная начала оживать: появились алкоголики-слесари, мамаши с детьми. И только-только Роман хотел завести разговор, как вдруг ей снова позвонили. Она долго говорила, так как свою подругу из города Миллерово она не видела ой как давно. На самом деле в этом нет ничего такого постыдного, но Романа это задело. Он сел на скамейку.
- Маш, подожди секунду. – сказала Лена и обратила внимание на Романа. – Ты чего сел?
- Ты говори, говори, я подожду. – сказал Роман. В его голосе была заметна какая-то обида или что-то в этом духе.
- Слушай, Маш, я тут все-таки не одна. Потом поговорим.
Отключилась.
- И как это назвать? – возмутилась Лена.
- Ты про что? – спросил Роман спокойно.
- Да вот эти твои выходки.
- Лен, во-первых, я тебе не говорил, чтобы ты выключала телефон. А во-вторых, да, немного обидно.
- Что тебе обидно?
- Ну, я к тебе пришел, а ты, вот, разговариваешь… Тем более, сама же увидеться хотела.
- С Машей я давно тоже не виделась.
- Но все-таки, Лен. Ну, ладно тебе. Извини.
И снова умолки. Парочка уже подходила к реке.
- Рома, что ты молчишь?
- Да, вот, что говорить?
- Интересно! Сам меня оторвал от разговора, а потом еще и замолчал.
- Не возмущайся.
- Еще и говорит: «Не возмущайся»!
- Я думаю.
- О чем? – заинтересовалась Лена.
- Мне многое сказать тебе надо. – сказал Роман и посмотрел на нее с некоей грустью и даже нежностью.
- Не надо ничего говорить. – ответила она кратко.
Роман предложил ей руку. Она взялась за нее и несколько шагов они прошлись, держась за руки, обхватив ладони друга узлом из пальцев. Потом Лена убрала руку.
- Не привыкла к такому. – сказала она. – Ну, что ты молчишь?!
- Да думаю я! – ответил он ей.
- О чем?
- Мне многое надо тебе сказать!
- Не надо.
И опять умолкли.
Они уже подходили к мосту, как вдруг Роман ее оставил сказав:
- Я скоро приду. – и пошел в траву.
- Хорошо. – ответила Лена.
Рядом с пляжем и каналами была лужайка, где росли цветы обычно. В основном сорные, но можно было найти и одуванчики. Роман хотел ей их нарвать, но не нашел ни одного цветка. «****ский рот!» - подумал Роман и, немного поникший, пошел обратно к Лене. И опять она разговаривала по телефону.
- Не нашел. – произнес Роман.
Лена прикоснулась строго указательным пальцем к своим губам, намекнув, что надо немного помолчать. Попрощавшись с мамой, отключила телефон.
- Мама? – спросил он.
- Да.
И снова умолк.
До любимого места Романа они не дошли. Лена начала жаловаться, что оно далеко и в итоге он привел ее к другому месту, где раньше занимался со своим тренером водной разминкой, где все лето проплавал и кидал огромный булыжник через спину.
Оно было намного хуже, чем то его любимое, так как любила отдыхать на нем молодежь: валялся мусор, в частности бутылки из-под пива и энергетиков, пакеты от чипсов, три валяющихся гандона Роман насчитал, когда шел с ней к тому месту и массу всякого другого говна. Но ближе к воде там было не грязно, так что можно было и привести.
- Немного хуже оно, но безлюдно в это время суток и в это время года. – сказал Роман с сожалением.
- Да ладно. – ответила Лена.
Роман ее обнял, и она тоже ответила тем же.
- Мне надо кое-что тебе сказать.
- Не надо ничего говорить. – повторила в третий раз Лена. – Я тем более ничего не обещала.
Наступила предательско-****ская тишина.
- Чего молчишь, партизан? – с шуткой сказала Лена.
- Да ничего. – ответил Роман.
Лена посмотрела на него равнодушно. Роман отвернулся в сторону реки.
- Думал, вот, скажу… - продолжал он.
- Я сразу сказала, что ничего не обещала. А что? Разве друзья не могут скучать друг по другу?
Романа переклинуло и спокойно, хотя и с обидой, произнес:
- Да нахуй мне такая дружба.
Лена промолчала. Посмотрела на время в телефоне и сказала:
- Раз уж так, то я пошла. – и спустилась с горочки и пошла в сторону набережной.
- Прощай. – сказал Роман.
Лена начала отдаляться. Роман сначала хотел ополоснуться: снял кеды, носки и майку и хотел прыгнуть в воду, чтобы проплыть хотя бы до середины. Его остановил лишь один факт: вода была холодной. Потом в его голову пришла следующая мысль: «Ой и зря я это все сказал!»; он быстро надел майку, носки и кеды и побежал за ней, но она уже была очень далеко. Он за ней шел, а потом понял, что лучше ее оставить одну. Но в этот момент им овладела злость и он позвонил ей (правда, за ее счет, нажав код «05050»). Сначала она не ответила, а потом:
- Да?
- Вот оно как делается! – возмущался Роман. – Ну, молодец! У тебя это получилось!
- Что именно? – недоумевая, и тоже как бы возмущаясь, спросила Лена.
- Да вот это! Поздравляю. Шалость удалась!
- Я тебе ничего не обещала. Ах, да! Будешь меньше словам верить!
- Прощай!
И отключился.
Прошло чуть меньше месяца.
Воскресный майский. Комната Романа: на одной стене висят Владимир Высоцкий, Вячеслав Бутусов, Битлз, СашБаш, Егор Летов и репродукция Николая Рериха «Заморские гости»; на другой – распечатанная на черно-белом принтере копия католической иконы Иисуса Христа, а также распечатки фотографий Боба Марли и Хайле Селассие; на рабочем столе фотографии Есенина, Бродского, Ницше и Хеммингуэя.
В комнате горел свет. Роман делал уроки. Темнеть стало уже позже, чем обычно: девять часов после полудня и уже звезды на небе видны.
Раздается телефонный звонок. Высвечивается номер Лены. Сначала Роман решил не отвечать, но поняв, что это будет бесполезно, решил ответить.
- Алло? – сказал он слегка устало.
- Привет. – из трубки послышался голос Лены. И сказать, что Роман был не рад ее слышать, было бы не правильным. Просто он не подал виду.
- Здравствуй. – ответил он равнодушно.
- Как ты?
- Нормально. Ты?
- Да тоже. Я тебя не отвлекаю?
- Неа.
После этих слов он достал сигарету из ящика. Зажег спички.
- Куришь сейчас?
- Ага.
- Бросай лучше.
- Не хочу.
В его словах была видна некая грубость.
- Это же вредно.
- Знаешь, как говорил Джа-Будда?
- Кто? – не поняла она.
- Будда Гаутама. Жить тоже вредно. От жизни умирают.
- Опять ты начал своим суицидальные наклонности! – упрекнула она его.
Это ей очень не нравилось.
- Это не суицидальные наклонности. – отвечал ей Роман. – Это вся суть буддизма.
- Только давай без твоих этих заумностей, ладно?
- Хорошо.
Но заумностей у него еще было как говна на этот вечер. Сначала они говорили о ни о чем, меняясь дыханием в трубку.
- Что? Будем в трубку дышать? – отшутился Роман. Лена рассмеялась. Потом он начал на распев: «Я чувствую наше дыхание».
- Да нет. – отвечала она. – Мне тем более хотелось с тобой поговорить.
- О чем?
- Надо. И думаю, лучше бы это сделать сейчас.
- Ну, так, говори.
И наступила та же тишина.
- Я поняла, что мы с тобой не сможем просто дружить…
И снова тишина.
- И?
И снова тишина. Длилась она около двух минут. Лишь дыхание было в трубке слышно. Лена волновалась.
- Я чувствую наше дыхание. – повторял на распев Роман.
- В общем, я и сама не хочу с тобой просто дружить. Но знаю, что это невозможно.
- С чего взяла?
- Ты сам не захочешь. – спустя некоторую паузу сказала Лена.
- С чего взяла?
- Ты мне не веришь.
- А это ты откуда взяла? Ты у меня в голове не копалась. Так что не аргумент.
- Общение твое со мной.
- Честно сказать? – вдруг завозмущался Роман.
- Ну, говори.
- А я хочу. Хочу. Только порою не знаю. Твое вот это «маленькая я еще» и так далее.
- Ну, блин, с этим ничего не поделаешь. – сказала Лена. – Вот такая я.
- Только ты понимаешь, что это мучает нас обоих, ты это понимаешь? Тем более, хватай меня со всеми потрохами и можешь даже съесть.
Шутка оказалась неудачной. Показалась молния.
- Епт! Меня сфотографировали! – испугался он.
- Чего? – не поняла Лена.
- Молния за горой.
- Ааа. – ответила она. – В общем я ответственности боюсь.
- Ответственности она боится. – сказал с упрерком Роман. – Если бы мы с тобой тогда поговорили, то такой бы ***ни не было.
- Да это я уже поняла. И хочу попробовать… Думала, что этим все решить можно.
А чтобы не было недоумения: спустя некоторое время после этого, где-то после прохождения двух недель, они начали встречаться. Но потом из-за каких-то прорех разбежались.
- Да вот не все! – сказал Роман.
- В общем, если быть краткой, то… Я встречаться с тобой хочу.
- Я тоже хочу с тобой встречаться. – сказал Роман.
- Вот и все.
Итак они проговорили до полуночи. Их разговор был долог и перемешивался чтениями стихов Маяковского, Буковски. и Есенина с его стороны. От Буковски она смеялась, говорила: «Что ты читаешь такое!», а он молчал и улыбался. Она читала ему «В поисках Аляски», а также говорила про фильм «Дивергент». Ближе к полуночи они уже отключились, пожелав друг-другу спокойной ночи.
В соседней квартире в это время одна пара принимала душ. По их обнаженным телам текли капли воды. Закрывшись стеклянной стенкой душевой кабинки, они обменивались страстными поцелуями и объятиями. Она упиралась в его плечи носом, а он гладил ее по мокрой шатеноволосой голове.