Конец далёких уже семидесятых. Время так называемого развитого социализма, о котором многие всё ещё вздыхают с чувством сожаленья. Да, ещё жив Советский Союз с “братством республик свободных”, в людях крепко чувство , что живут они в сильной, непотопляемой державе. А некоторые трудности, возникающие то тут, то там – это временные явления, которые, конечно же, вот-вот преодолеем. Главное – нет войны, а её потенциальные поджигатели помалкивают в тряпочку, потому что боятся нашей мощи.
Живу и тружусь на своей родине – в Ереване. Работаю в одном НИИ. Жена русская, врач. Дети учатся – кто в институте, кто ещё в школе. Нормальная жизнь нормального советского человека! К трудностям бытия относимся не то чтобы с осуждением, а с каким-то , что-ли , пониманием. Мол, как так, без этого нельзя – трудности роста, понимаешь! Хотя иногда этого “понимания” не хватает и где-то внутри зарождается некий крамольный вопрос – а почему это так?
Мой тесть, военный врач, подполковник, каждое лето, собираясь в отпуск на свою Малую родину в Ивановскую область, почему-то везёт из Еревана два полных чемодана продуктов. Не каких-то там деликатесов, а банальную крупу, макароны, рис, копчёную рыбу, колбасу и тому подобное. Говорит, что с этим там “напряжёнка”.
Как-то и мы с женой съездили в Иваново – город невест. Она там родилась. В большом дедовском доме в самом центре города живёт её тётя с семьёй. Кузина моей жены, конечно, была рада нашему приезду и сообщила нам, что её мама с шести утра заняла очередь в гастроном, где накануне объявили, что “завтра с утра будут давать колбасу”. Когда тётушка , наконец, пришла, то радостно объявила,что нам повезло и сегодня в обед будет деликатес – докторская колбаса. Продукт очень редкий в Иванове. И показала свою удачную покупку – целый батон этой самой “докторской”. Мы были рады её удаче, но сказали, что у нас в Ереване разные колбасы продаются всегда и без очередей.
И ещё они рассказывали, что в Иваново есть свой большой мясокомбинат и люди поговаривают, что продукцию этого комбината вагонами вывозят по ночам, чтобы не волновать местное население. А это “местное население” за той же колбасой едет электричкой в Москву. Недаром был даже такой анекдот “армянского радио”: “Что это – длинное, зелёное, пахнет колбасой?” Радио отвечает: “Это электричка из Москвы!”
НИИ, в котором я работал, относилось к союзному министерству. Поэтому, когда мы заканчивали очередную ОКР (опытно-конструкторскую работу), министерство для приёмки её присылало государственную комиссию. В неё, обычно, входили опытные специалисты из таких же НИИ с разных городов Союза. Нашу очередную работу принимала комиссия из трёх человек. Один был из Москвы, вернее, из Зеленограда. Второй из Саратова. Третим членом комиссии была женщина – специалист из Красноярского института. Сибирячка.
Как полагается, всех встретили и достойно разместили в хорошей гостинице. В первый же день провели приёмку опытного образца и документацию к нему. На второй день утром написали акты и протоколы приёмки и гости ушли знакомиться с Ереваном. Машинистка засела печатать написанное.
Утром третьего, последнего, дня должны были собраться, подписать документы и отправиться выполнять “культурную программу”. Дирекция предоставила нам институтский автобус ЛАЗ, профсоюз “подбросил” немножко средств. Ребята, участники этой ОКР, закупили и подготовили всё для пикника. Женщины обещали сварить кофе. Собираемся съездить в Гарни-Гегард, показать нашим гостям-коллегам достопримечательности и где-то на природе отметить завершение работы.
Собрались все, кроме “сибирячки”. Ждём пол-часа, сорок минут. Пришедшие говорят, что утром видели её в гостиничном буфете, сказала, что придёт во-время. Уже поднялся к нам водитель автобуса, напомнил, что пора ехать. Уже ребята волнуются за заготовку для шашлыка – жарко ведь!
Наконец, опоздав на целый час, она пришла. Извинялась, конечно, просила простить, потому что причина её задержки вполне уважительная . Оказалось, что уже почти подойдя к нашему предприятию, она зашла в гастроном и увидела там говяжую тушонку:
-- Представляете, тушонка свободно продаётся, бери сколько хочешь! Я купила целых шесть банок. И, решив, что успею их отнести в гостиницу, вернулась. По дороге подумала, что женские туфли знаменитого ереванского пошива, которые накануне хотела купить, конечно же, подождут. Оставила купленную тушонку в гостинице и снова пошла в тот гастроном. Купила ещё шесть банок и в гостиницу уже не возвратилась. И так уже довольно опаздывала. Так что сюда явилась с этой покупкой в сумке. У нас в Красноярске, чтобы тушонка вот так, свободно в гастрономе – это нереально !
Пока подписывали документы, один из членов комиссии, кажется саратовец, попросил показать, что за необыкновенную тушонку купила коллега. Та достала из сумки одну банку. Саратовец внимательно осмотрел, потом, обратившись к ней, спросил: “А вы прочитали, что написано на этикетке этой тушонки?”
Дама тоже начала изучать этикетку. Сначала без очков. Потом мелкие надписи – в очках. Надо было видеть как меняется её лицо: удивление, изумление, непонимание. Глаза её округлились и из-под очков выглядели неестественно большими. Наконец у неё из груди вырвался то ли какой-то тяжёлый вздох, то ли глухой вскрик: “Бо-о-же мой, бо-о-же мой!”
На этикетке было написано: “Красноярский мясокомбинат”.