НЛО-2018 Н.Бодров Челябинск
Это всё, что останется после меня…
Ю.Шевчук
Сундучок
«Время, самая гадкая вещь, которую придумали люди»- подумал Игнат Серафимович.
Размял сухонькими руками плоскую подушку и улёгся, прикрыв веки, чтобы удобнее было думать.
«В Природе времени нет. В природе есть процессы, которые происходят. И эти процессы никак не взаимодействуют с другими процессами от которых отдалены. И уж тем более никак не соотносятся с человеком- наблюдателем. Они просто не знают о существовании наблюдателя».
Игнат Серафимович глубоко вздохнул, морщинистое лицо его сделалось бесстрастным. Его разум углубился в себя.
«Это человеку понадобилось, чтобы второе вытекало из первого и служило причиной для третьего. Чтобы звонок будильника, плеск воды в ванной, шуршание шин по асфальту и скрип стула в офисе были как-то связаны. И связаны они через разум человека. А точнее, через его душу. Разум при помощи органов чувств фиксирует явление и преподносит на блюдечке душе. А уже душа понимает, принимает явление и связывает с другими. В природе же этой связи нет. Будильник звонит сам по себе. Ну вот случилось так… Плеск воды. Шуршание…Скрип. Это всё обособленные вещи».
Игнат Серафимович, словно клавишей «Стоп» прервал размышления, полежал ещё немного, затем выдохнул, прерывая логическую цепочку, и пошел варить манную кашу. И даже не оттого, что хотелось есть, а просто пришло время.
«Люди в своём мозгу и для себя установили связи между явлениями и предметами, придумали прибор для фиксирования изменения этих связей- часы. И тем самым поставили рамки себе. Своей жизни. Обозначили свою конечность. Придумали свои правила поведения мира для эго. На самом деле конца нет. Есть переходы одного состояния в другое. Эго- часть большого числа обособленных процессов. Если за процессом (любым процессом!) никто не наблюдает, то он бесконечен. Вещество меняет форму. Поля снижают и увеличивают напряжённость. Дух активизируется и засыпает. Но это всё разные книги. И читать их нужно по-отдельности. Мы же представляем их одним томом в котором листы, главы, строки- одно целое и рассказывают о чём-то общем. Но бузина и дядька, в космосе- из разных произведений. Более того, бузина может быть музыкой а дядька- архитектурой».
Игнат Серафимович приложил руку к груди. Сердце снова заныло, оповещая о неизбежном. Поморщился, добавил в булькающую пищу соли и сахара. Достал из холодильника масло.
«Если принять себя не шестерёнкой большого механизма, а отдельной ячейкой- фрагментом Бесконечной Одухотворённости, возникает закономерный вывод о бессмертии любого наделённого самоощущением объекта. При условии, что он не наблюдает и не наблюдаем другими объектами. При условии, что он сам по себе. Что уж говорить о так называемой неживой материи. Она априори- вечная. И процессы в ней всегда происходят сейчас. Они не происходили в прошлом и не будут происходить в будущем. Они всегда есть. Так и окончание существования разумной единицы- иллюзия. Иллюзия, придуманная объединением квантов сознания. Придуманная в тот момент, когда они стали обращать внимание друг на друга и соотносить себя друг с другом. Совершать поступки, которые мотивированы чужими поступками. И являются причиной посторонних поступков. Времени нет. Часы измеряют НИЧТО».
Игнат Серафимович поглядел на жёлтый циферблат будильника, вымыл тарелку и прошел в комнату.
Возле дивана стоял стол, покрытый давно не стираной грубой скатертью. На скатерти лежал предмет, похожий на горошину.
Игнат Серафимович оторвал кусок белого листа. Завернул шарик в бумагу. Кончик подклеил. Всё это подписал карандашом. «Мысль об иллюзии времени». Поставил дату. 20.05.2018г.
Открыл старый книжный шкаф и достал оттуда деревянный резной сундучок. В таких когда-то хранили дорогие сердцу письма. Откинул крышку.
Сундучок был полон бумажками. Ну почти полон. Все они были подписаны. На каждой проставлена дата. Мыслитель добавил к ним ещё одну. Закрыл и поставил предмет на место.
По распорядку, надо было идти гулять. Игнат Серафимович снял с гвоздика черный морской хронометр на цепочке. Откинул крышку. Покачал головой, подсчитывая, сколько оборотов стрелки ещё осталось до известного часа. Тысяча? Три? Пять? А может сотня- другая?
Он понимал, что всё это относительно. А потому улыбнулся и пошёл обуваться.
НБ 200518