Продолжение, начало: http://www.proza.ru/2018/05/06/1561 или здесь:
http://www.proza.ru/2018/05/03/1616
а можно и отсюда: http://www.proza.ru/2018/05/10/1195
Любую радость может омрачить назойливость
Кто не в «теме», надо прочитать цикл баек Писа об Осяткино, иначе, всё это будет похоже на бред. А для остальных продолжаю. Начну, пожалуй, с напоминания.
Это я к тому, что Сухарь и раньше не прятался, а на днях вовсё стал знаменитым – Пис постарался. Да ещё как постарался!
Волейбол, игра, казалось бы, лёгкая, ненапряжная, больше позиционная, чем подвижная. Если играть с девчонками из класса, то это, действительно, так – одни переглядки да подмигивания, максимум, воздушные поцелуи, переходящие в стыдливое покраснение на лице, короче, ужимки, хихиканья и вечный аут – вот и вся игра. А тут Сухарь незнамо как на целый торс выше сетки «ходит». Так у него ещё и руки есть, это какая высота, стало быть, маячит! либо блокирует, либо «резаные мячи» под самую сетку кладёт. А атакует так, чтобы мяч не на защищающихся летел, а обратно на своё поле отскакивал. Как так получается? не знаю, против всех законов физики, но Пис божится, что у Сухаря именно так: мячи, прям, «без права на защиту» клепает с обратным вектором отскока. Вот как с таким играть, если он их, как гвозди, в пол забивает? Окажешься под его рукой – вместе с мячом к полу пригвоздит, не заметит. И отметьте, это он так играл, когда ещё в школе учился, еще, когда только-только легенда «Сухарь» начала зарождаться – «Легенда номер семнадцать»-плюс, просто. Вот так сто килограмм живого веса упругих мышц и сухожилий начали выходить в свет после школы и отправились завоёвывать сердца молоденьких барышень…
Амдерма, куда он попал по распределению после института – город молодых и здоровенных заполярников, выгуливающих на поводке белых медведей – в девяностых превратилась в заброшенный и всеми забытый агломерат домов с бойницами вместо окон, разграбленного военного гарнизона с аэродромом и брошенных людей – вмиг ставших негражданами великой страны. Как в таких обстоятельствах остаться наплаву в условиях оболганных идей, отброшенных вековых догм, разрушенных запретов… Лишь «хождение» по пояс выше волейбольной сетки и завораживающие пробросы под потолком баскетбольного мяча из под кольца в кольцо удерживали амдермских детей в спортивных секциях и не отпускали их на бандитскую улицу…
А совсем недавно Витя Сухарь вмиг стал известным и знаменитым и не только в Амдерме или Осяткино, он там всегда знаменит, а везде. За многолетний труд по воспитанию молодого поколения ему в Кремле сам главнокомандующий почётную грамоту подписал и всё приданое к ней полагающееся придал. У Писа гордость за своего друга и земляка распирает и множится прямо на глазах. А уж когда пришло видеоподтверждение с фотографиями из Кремля, где Сухарь жмёт руку Самому, всё – гордость держать стало невмоготу, и Пис поделился ей со всеми. «Со всеми» – это, значит, позвонил всем: и городским и деревенским, и родным и близким, и друзьям и подругам, знакомым и чужим, и посторонним тоже досталось до кучи. Всем твитнул, всем лайкнул и по ватсапу передал…
И началось. Все, узнавшие о награде, вполне разумно полагали, что уж если по звонку в прямой эфир президент делает сногсшибательные подарки, то совсем другие подарки делаются в Кремле, не всуе и не спеша. Всех их стал изводить вопрос: какие же? Гадали так, гадали сяк, и на то глаз положили и на это, от того ухватили бы и от этого… Но на что можно претендовать и как будешь делить приданое, если не видел его, и в прессу ничего об этом не просочилось. И тут им снова помог Пис. «Машину, – говорит, – дал иномарочную, дачный кооператив, часы швейцарские с левой руки снял и премия аж тысяч в сто миллионов, не меньше, и участок «земли» на Луне в придачу. Может, ещё чё дал, но другого не видел, Сухарь не показывал. Он ведь подписку о неразглашении дал – мыслимое ли дело, из Осяткино прямо в Кремль за секретами, конечно, насмотрелся там всякого, о чём нам и знать нечего. А на машине сам лично гарцевал, на даче квасил, миллионы в казино проси…». И обо всём подробно во всех красках расскажет вплоть до запятой.
Сарафанное радио сработало без осечек, мгновенно по всей стране и за её пределами. Почётная грамота с приданым была обсуждена, обглодана до костей и разобрана на молекулы, обрастая всякими пикантными подробностями вокруг наград. Вначале появились именные часы Маршала Победы Жукова, подаренные Путину самим Георгием Константиновичем, а Путин уже Сухарю, потом появился лимузин за первым номером проекта «Кортеж», потом шикарная квартира на выбор в пределах Садового Кольца и дача на Рублёвке, а премия возросла с рублёвого эквивалента до евро-долларового…
Всех охватила «золотая лихорадка» неуёмной жажды наживы путём «справедливого» деления халявных денег и объектов роскоши Сухаря. Все понимали, что по результатам проделанной работы Пису полагалась премия в размере четверти «найденных сокровищ», мало того, все знали, что он уже ею активно пользуется, а, попросту говоря, неразумно тратит, а они бы потратили её более эффективно…
И тут «премия» Пису не замедлила нарисоваться. Просчитав, от кого мог начаться внезапный ажиотаж и сбор родственников, о которых раньше знать не знали и слыхом не слыхивали, жена Сухаря заказала Пису продолжительные телефонные переговоры с расследованием, от которых тот получил по полной. «Лучше бы было сковородой несколько раз или скалкой, чем один раз эких переговоров» – скулил Пис. Под таким расследованием, он вспомнил всех, кому так или иначе обмолвился о Сухаре за все годы их дружбы, за все пятьдесят пять лет. Согласитесь, а это непросто, совсем непросто. Да, невозможно это! А Пис всех вспомнил и всем заново отзвонился, чтобы те Сухаря всуе впредь не поминали: ни близкие, ни дальние родственники, ни предприимчивые лесорубы Осяткино, обросшие кредитными историями и непогашенными долгами. Всех их активность была настолько велика, что вмиг безнадёжно увядающий посёлок Осяткино превратился в перспективный процветающий Детройд с возникшими ниоткуда «специализированными» благотворительными фондами и компаниями по незаконному изъятию средств населения, первой жертвой которых, полагался стать Сухарь. Ему даже предлагалось возглавить попечительский совет самого центрального банка и быть генеральным директором генеральных директоров…
Сотовый телефон Сухаря не успевал остывать, всё звонил и звонил, поддерживая связь с деревней. Сухарь нежадный, да и как такой человек может быть жадным – он же большой. И вскоре весь эквивалент премиии улетучился, как синий туман, и теперь уже он готов был занимать и брать кредиты у банков, обеспечивая лучшую жизнь землякам, уповающих на его щедрость, уважение и понимание. Вначале он пытался объяснить, что кроме грамоты ничего нет, что это всё Пис придумал, но кто поверит в плохое, когда хорошее так близко. Тем более что Пис всячески показывал и намекал на то, что причитающуюся ему часть гонорара он уже получил и с шиком тратит. В деревне даже поговаривали, что он с успехом поигрывает на московской и лондонской бирже…
Видя, что аргументы и здравый смысл у деревенских служителей наживы не работают, Сухарь стал выделять финансовую помощь на строительство коммунизма и восстановление СССР в отдельновзятом субъекте страны Осяткино, где уже начали подготовку всех атрибутов государственности от конституционного суда до гвардии и спецназа. Отдельной строкой своего завещания лауреат прописал пожертвования на восстановление старого Осяткино и его соединение с новым вантовым мостом и скоростным железнодорожным сообщением типа «Сапсан». Спонсировал также строительство осяткинского «Байконура» для бесплатных космических полётов-путешествий свободных от нужд граждан свободной страны. Естественно, все полёты за счёт Сухаря…
А с Писом они больше не общаются, всё некогда, родственников столько, что рот не закрывается…
Так это было или не так – спрашивайте у Писа. А хотите, он вам и не такое наговорит, только спросите…
Продолжение: http://www.proza.ru/2019/02/02/600
27.04.2018. 1940 … 0115, Рейс: Красноярск-Новосибирск-СПб.