Глава 3.
Светлана закрыла тетрадь и бессильно опустила руки на колени. Господи, Ева, Евочка, девочка моя! Как же так получилось? Почему? Что я не так сделала? Она не замечала, как по щекам текут слезы. Сколько она так просидела, прислонившись спиной к письменному столу? Мутный туман, заполнивший ее душу, мешал четко видеть вокруг, осознавать течение времени. Все было смутным, неясным, запутанным. Ее дочь погибла, так и не узнав, что для нее, для Светланы, она была единственным смыслом жизни, далеко позади оставившем и мужа, и работу, и дом. Только ради нее она и жила, отдавая все тепло своей души, своего материнского сердца. Почему несчастная девочка так этого и не поняла? Значит Светлана не сумела, не смогла ей это рассказать, объяснить. Ничего она не сумела. Плохая получилась из нее мать.
Вдруг до сознания ее дошел смысл прочитанного в дневнике. Боже мой, это же Ева убила Юру Кочетова! Ее милая, нежная, хрупкая девочка. Убила, судя по всему, хладнокровно и расчетливо. Но это же ужасно! Невозможно, невероятно и ужасно… Она снова раскрыла тетрадь и стала перечитывать. Значит зря подозревали Ульяну. Она не виновна. С трудом выпрямив затекшую спину, Светлана оставила тетрадь на полу и поспешила в соседнюю комнату. Порывшись в сумке, достала свой мобильный телефон и нашла нужный номер.
Сердце ее колотилось где-то в голове, наполняя пространство вокруг гулом набатного колокола. На том конце линии ответили:
- Ракитин слушает.
- Андрей Ильич, вам срочно надо приехать ко мне домой. Это очень важно!
- Что случилось, Светлана Геннадьевна? – сразу всполошился следователь, уловив тревогу в ее голосе.
- Я теперь все знаю. Ульяна не убивала Юру. И я знаю, где искать Галину Евгеньевну.
- Еду. Ждите нас и никуда не уходите!
Светлана опустила телефонную трубку, сразу почувствовав, как силы покинули ее.
Ракитин, глядя бездумным взглядом в стекло на мелькающие мимо сельские пейзажи, чувствовал своим сыщицким нутром, что дело близится к завершению. Несмотря на весь свой профессиональный опыт, в этом странном деле ему похвастаться было нечем. Загадочные события сплетались в запутанную сеть, в которой Андрей Ильич вместе со своим помощником бились, как мухи в паутине, только еще больше запутываясь.
Что там нашла Светлана? Явно нечто очень важное. Он переживал за эту несчастную женщину, будто и ему передавались отголоски той душевной боли, что выпали на ее долю. Милая женщина, славная, какая-то по-домашнему уютная и очень несчастная.
Бросив машину на углу дома, оба сыщика поспешили на второй этаж третьего коттеджа. Дверь распахнулась, едва палец Ракитина коснулся кнопки звонка, словно хозяйка сторожила их у двери.
- Пойдемте, пойдемте скорее! Может быть мы еще успеем! – Не поздоровавшись и не впустив в квартиру гостей, Светлана повлекла их вниз, на улицу.
- Господи, Светлана Геннадьевна, объясните куда мы спешим? Что вообще происходит? – вопрошал Ракитин, задыхаясь от быстрого шага, еле поспевая за несущейся впереди всех женщиной. Все-таки лишний вес сказывался.
- Я знаю, где искать Воронцову!
Миновав будку поста охраны, они углубились в лес, в лабиринты древних, еще оставшихся с войны, окопов. Андрей Ильич с трудом пробирался сквозь кусты орешника, задыхаясь от непривычной нагрузки и от частого сердцебиения. Сердце стучало ритмично и настойчиво, подгоняя спешить, торопиться. Колючие еловые лапы хлестали по лицу, по голым рукам, оставляя красноватые полосы под рукавами летней рубашки. Хорошо, что сегодня он не надел галстук, точно задохнулся бы уже в этой удавке!
Вдруг Светлана резко остановилась возле зарослей дикой малины. Кое-где на ветках были еще видны коричневые засохшие ягоды. Длинные зеленые стебли топорщились острыми шипами, переплетаясь между собой.
- Здесь. Я думаю, здесь, - и полезла внутрь зарослей, не обращая внимания на колючки.
- Вы куда, Светлана Геннадьевна? – воскликнул Володя Хлебников, мысленно ужаснувшись предстоящему, но не раздумывая полез следом. Где-то позади пыхтел и медведем ломился сквозь малинник Ракитин.
Вход в старую землянку они нашли не сразу. Его маскировали обломанные ветки орешника. Только по увядшим листьям и заподозрили наличие тайного входа. Без фонаря даже днем в землянке было совершенно темно. Неподвижно лежавшее тело нашли наощупь, ползая в кромешной тьме на четвереньках, перепачкавшись в земле, гнилых опилках и паутине.
Мужчины с трудом вытащили пропавшую на воздух. Тело высокой и статной при жизни женщины после смерти налилось свинцовой тяжестью.
- Господи, господи, Галя, Галина Евгеньевна, - причитала Светлана, глотая слезы и зачем-то тщательно убирая с трупа приставшие к одежде желтые сухие хвоинки, словно не могла допустить, чтобы хоть что-то портило облик погибшей. – Не успели… Не успели…
- Вызывай наших, - попросил Андрей Ильич Володю, усевшись на поваленное бревно и переводя дыхание. Доктору Воронцовой они уже ничем не могли помочь. Но они ее нашли, все-таки нашли. Пусть теперь работают эксперты.
- Как вы думаете, сколько дней она уже мертва? – спросил Хлебников, доставая из кармана мобильник.
- Дня два не меньше, судя по внешнему виду. Пять суток прошло со дня ее исчезновения. Без воды больше трех суток не протянуть. Да и возраст помог, - ответил Ракитин, печально глядя на склоненную над трупом жертвы рыдающую фигуру женщины. – Володя, звони, вызывай бригаду экспертов и жди их, а я уведу отсюда Светлану Геннадьевну. Не стоит ей тут долго оставаться.
Хлебников молча кивнул и стал звонить. Андрей Ильич, тяжело, с усилием поднявшись с бревна, подошел к Ивушкиной и потянул ее от мертвого тела, увещевая, уговаривая, словно маленького ребенка:
- Пойдемте, Светлана Геннадьевна, лучше нам отсюда уйти. К сожалению, Галине Евгеньевне мы уже помочь ничем не можем, надо уходить. А Володя дождется экспертов и сделает все, что нужно, все, что необходимо. Вы не волнуйтесь. Пойдемте, пойдемте, Светлана.
Она послушно пошла, цепляясь за его руку и постоянно оглядываясь назад, где на голой земле у ног помощника следователя лежало тело в грязной, вымазанной землей одежде, со скрученными серым скотчем совершенно бескровными, синими руками и ногами, с заклеенным скотчем ртом. Светлана все вглядывалась в бледное до синевы, искаженное гримасой муки, мертвое лицо с закрытыми глазами, все никак не могла отвести от него взгляд, будто ждала чего-то. Но ждать уже было нечего.
- Господи, Андрей Ильич, это же так жестоко, так жестоко…
- Пойдемте, Светлана, вы мне все расскажете. Как вы узнали, где искать Воронцову?
- Я нашла дневник Евы. Там все описано. Каждое убийство.
Обратно они шли медленно, словно оставили все силы там, у спрятанной в лесу землянки. После недавнего пожарища два измазанных землей, исцарапанных колючками, с измученными лицами человека, бредущих в сторону жилых коттеджей, на удивление гармонично смотрелись на фоне обугленного остова сгоревшего здания и заваленной обгорелыми останками клумбы с обломанными георгинами. А Ракитин молча удивлялся тому, что ничего не осталось от райского уголка, укромно скрытого в густом лесу от посторонних глаз. Будто огненный вихрь, вырвавшейся из преисподней, лизнул своим смертоносным языком и в мгновение ока уничтожил этот маленький рай.
Вернувшись в квартиру Ивушкиных, Андрей Ильич первым делом внимательно прочел тетрадь в зеленой обложке. А потом Светлана помогала ему приводить в порядок перепачканную одежду, обрабатывала царапины на руках и лице перекисью водорода.
- Не стоит так беспокоиться, Светлана Геннадьевна, - смущенно бормотал Ракитин, но подставлял то один локоть, то другой под ватку с перекисью в ее заботливых руках.
- Если попадет грязь в ранку, может начаться воспаление, - отвечала Светлана.
Необходимость позаботиться о ком-то, оказать помощь, отвлекала ее от тяжелых мыслей. Господи, как это ужасно… Умереть от обезвоживания. Ева, Евочка, за что ты так с Галей? Что такого ужасного она сделала тебе? А дядя Жора? Он же обожал тебя, как собственную внучку, которой у него никогда не было…
Она поставила чайник на плиту и спросила Ракитина:
- Теперь Ульяну отпустят? Ведь она не убивала Юру. Дневник Евы примут к сведению?
- Конечно, примут. Это же улика, - ответил Ракитин, удобно располагаясь на кухонном диванчике в ожидании чая, - проведем экспертизу почерка и примем к сведению. Кстати, а почему Ева писала дневник от руки? Ведь, на сколько я знаю, молодежь теперь предпочитает все печатать на компьютере.
- Не знаю, - растерянно пожала плечами Светлана, - это действительно странно. Мне даже пришла в голову мысль, что Ева предчувствовала свой конец и доверила все бумаге в надежде, что тетрадь однажды найдут и невиновные будут отпущены на свободу, никто зря не пострадает.
Следователь с сожалением посмотрел на собеседницу. Добрая, какая же она добрая и любящая женщина! Все еще пытается оправдать свою дочь. И не стал спорить, не стал разрушать последнюю иллюзию Светланы Ивушкиной.
http://www.proza.ru/2018/05/19/491