Мы сидим в сквере. Передо мной семидесятилетний Семеныч, могли бы взять «Путинку», но купили Кизлярский коньяк, деньги есть.
Вот, говорит Семеныч, закончил школу с тремя четверками, а в политех не поступил, какая-то дурацкая ошибка и пошел помощником электрика на завод в Братске. Все учились полгода на второй разряд, а я за месяц. Странно, что наставник отпустил, все-таки за ученика дают десятку к зарплате, мог бы шестьдесят рублей заработать, а он, говорит, иди, чему тебя учить, а учил странно. Я ему Иван Степанович, что делать, а он ищи, вот ткни сюда и ищи, а я думаю, что, блин искать, но находил, сам находил, то есть наставник учил не как делать, а как мыслить, он как философ что ли, говорил, просто твори. Я брал и творил, вот возьму провода, схемы, выключатели и иду к станку, а в тот день Иван Степанович заболел и арматурщица орет «Блять, электрик, у меня станок не работает». Я вообще не понимаю, как они женщины матом ругаются, сам вырос на Кубани у нас даже мужики молчали, а тут в цех в Сибири заходишь, и женщины орут, вот думаю хрень.
Ну, так орет она мне, блять, станок сломался, я подхожу семнадцатилетний к этой махине, куда тыкать, что сувать и вдруг какая-то легкость появилась, крылья выросли, я взял один провод пощупал, точно обрыв и буквально за пять минут восстановил.
Арматурщицы стоят, охренели, и тут кто-то начал хлопать, да-да как в театре, мне сопляку электрику на первом разряде, семнадцатилетнему весь цех начал хлопать, и такая радость меня посетила, такое тщеславие обуяло, что я стал от станка к станку порхать, и когда срок вышел в институт заново идти, то не пошел, потому что это чувство артиста если хоть раз испытал уже тебя не отпустит. Нахер, мне вышка, если я у станка бог, если мне уважение и почет, и руку жмут сопляку и наливают и место самое главное.
Семеныч замолк. Я долил коньяка. Мы выпили.
— А потом что? — спросил я.
— А потом женился, заводы электрифицировал, ты вот станцию «Мир» знаешь?
— Космос что ли?
— Моя работа, сами вызвали из КГБ, говорят, Семеныч, ты же бог, у нас электрика сложная, сделаешь?
— А вы?
— А я, сказал, сделаю, зря затопили, могли бы еще двадцать лет летать, я свои скрутки знаю.
Над нами несмело и грустно шелестел дубок. Дети возились в песке, чей-то доберман тыкался в закуску.
Где-то там, вдалеке, разрывался соловей. Степаныч выпил еще полста и прилег на лавку. Ему снились Королев, Циалковский и МКС.
Я бережно накрыл его плащом, положил под голову кепку и пошел за сигаретами в ларек.
#вхрассказы
Who is?
Впервые в жизни потребовали документы и дипломы. Кем я только не был: у меня есть диплом математика, справка об окончании аспирантуры лесника, аттестат на право работы с ценными бумагами, сертификат бизнес-планировщика, справка об окончании курсов менеджмента, корочка союза писателей, санитарная книжка продавца лососины, права моряка круизных яхт, удостоверение спасателя дайверов, разрешение на прыжки с парашютом, направление на работу грузчиком в магазин «Все по сто», диплом курсов парикмахера и визажиста, удостоверение автослесаря 1 разряда и, как вишенка на торте, диплом Волошинского литературного фестиваля.
Я все это отсканировал и выслал по электронной почте. Сижу и с гордостью рассматриваю достижения. Представляю реакцию человека, получившего все это богатство.
Who is mr. Slavik?
#вхбред
Жиза
Я старею, старею стремительно. Еще три года назад я прекрасно понимал, что такое хэндмэйд, вотсап и таймменджемент. Всего три года, теперь бездна.
Что такое, блин, хейтер?
Какого хера я должен чилить?
Почему, твою мать, мне приходиться агриться?
Это зашквар или не зашквар?
В сорок семь лет я стал лучше понимать маму и папу, чем соседского дошкольника.
Мой мир строевой советской брутальной Атлантиды идет ко дну вместе с цисгендером.
Однажды, лет в семьдесят, я проснусь и пойму, что мой язык умер. Я забытый никому ненужный кусок дерьма.
Никакая жиза не поможет.
#вхбред