20. Сказка о смелой княжне Дарьюшке

Сказка о смелой княжне Дарьюшке её семье и царе Петре    
                Глава 1
Началась вся эта сказочно-загадочная история в те самые старые, добрые времена, когда юный царь Пётр в селе Коломенском ещё только-только учился командовать своим потешным войском, и лишь собирался запустить по Яузе-реке английский ботик, что недавно нашёл на ремесленном льняном дворе в Измайлово. Вот именно тогда-то Пётр и велел именовать Измайлово «колыбелью российского флота».

        Будучи горячим по нраву, наделённый пытливым умом, наш молодой государь много времени проводил в военных забавах и поучительных изысканиях. А потому очень часто бродил со своими сподвижниками по разным ремесленным слободам да околоткам в поисках каких-нибудь необычных диковин, кои могли бы ему пригодиться для его практических нужд. Кстати, тот свой английский ботик царь нашёл точно таким же образом.

        Да и не только его, но ещё и много чего находил, и даже одного из самых первых участников этой замысловатой истории открыл. И вот как это всё случилось. Однажды в один из таких познавательных визитов в Измайловскую слободу, совершенно случайно, прямо как в сказке, государь и очутился рядом с нашим героем. А это был, тогда ещё совсем молодой парень, начинающий ученик каретного ремесла Дениска Шипов.

       Дениска по ту пору, добывал свой хлеб, исправно трудясь подмастерьем у знаменитого на всю округу мастера-каретника Данилы. Да к тому же ещё и подавал большие надежды, уж больно был шустёр и смекалист, мог так лихо пришпандорить колесо к карете, что другие подмастерья только рты раскрывали, дивясь его ловкости.

       – Молодец Динька, далеко пойдёшь! - не раз хвалил его мастер Данила, проверяя его работу.

      – Так глядишь, не ровён час и в царские мастеровые попадёшь… - добавлял он, гордясь своим воспитанником. Да так оно вскоре и случилось.

       На дворе стояло лето, солнце нещадно парило, и как это обычно случается в такую погоду, вдруг нежданно-негаданно откуда-то со стороны набежала чёрная тучка, и грянул внезапный ливень. А государь как раз в этот час с тремя своими сотоварищами по пушечным делам находился в Измайловском, и сразу же попал под этот шквальный дождь. 

         Мокнуть он, разумеется, не захотел и со всей своей ватагой заскочил в первый попавшийся двор. И так уж получилось, что это был двор каретника Данилы. Царь шасть под навес, а там Дениска, в углу стоит, да молоточком на наковаленке гвозди правит.

      – Вот те раз,… никак сам царь-государь от дождя у нас под навесиком схорониться решил! - узнав молодого Петра, воскликнул он и аж весь побелел от удивления.

         До этого-то он государя только издали на празднествах видел, а тут на тебе, он рядом стоит и без своих сердитых бояр, только тройка весёлых молодцов с ним. Так и оторопел Дениска, уставился на Петра, не шелохнется, молоточек в руках застыл.

        – Да ты что человече, царя что ли живого не видал, окаменел-то совсем,… отомри бедолага, а то рука отвалится… - заметив стушевавшегося юнца-подмастерья, засмеялся Пётр.

       – Да ладно, будет тебе цепенеть-то,… я же тут часто бываю, аль не приметил? - спросил царь и, подойдя, потрепал Дениску по шевелюре.

       – Ну, может, ты и часто здесь бываешь, да только к нам в первый раз заглянул… - прейдя в себя от государевой трёпки, ответил Денис.

       – Это ты прав, к вам я ещё не захаживал,… да я как погляжу, тут у вас кареты вроде починяют… - осмотревшись по сторонам, заключил царь.

       – Да, починяем, и не только,… мы ещё и сами кареты делать можем,… и не хуже аглицких!… Вот только кузню расширим,… и пойдёт дело!… - хвастливо вскликнул Динька, и даже в страстях тюкнул молоточком по наковаленке.

       – Эх ты разошёлся-то! Да не уж-то ты и вправду такой мастер?… - усмехнувшись, тут же весело спросил Пётр.

       – Да я-то что, я ещё в подмастерьях, а вот мой хозяин Данила, так, тот мастер! Да вон он, из избы выглядывает… - ответил Дениска, показывая на дверь дома. Дождь к этому времени уже стал затихать и Данила решил выглянуть, посмотреть, кто это к ним под навес заскочил.

       – А ну-ка Данила иди к нам,… да не робей, расскажи-ка про свои дела… - заметив мастера, властно взмахнув рукой, позвал его царь. Данила, узрев, кто под его навесом прячется, как ошпаренный бросился навстречу государю.

      – Да что же это делается,… царь во дворе стоит, мокнет, а хозяин в дому сидит,… идём в избу государь, к теплу да суху… - загомонил он, подбежав к царю.

       – Да ладно тебе, что уж там,… дождь-то уже перестал. Ты мне лучше вот что скажи, правда это, что вы здесь кареты не хуже аглицких делать можете?… или брешет твой подмастерье? - хитро улыбаясь, спросил Пётр.

       – Это, правда государь, можем,… а особенно Динька,… ох уж он и мастёр,… всё чинит, везде поспевает, все секреты на лету схватывает и в дело вменяет,… умнющий чертяга окаянный,… и это невзирая на то, что совсем ещё юный отрок… - расхваливая Диньку, пошучивая и кивая головой, ответил Данила.

      – Ну что же,… хорошо коли так! - воскликнул Пётр и повернулся к Дениске. 
 
      – Я вот тоже молод и мне, для дел моих, такие же молодые, справные, помощники нужны,… а дел я задумываю немало! И потому хочу я тебя испытать… - обратился он к Динису, – и вот тебе от меня задание!  Если за неделю смастеришь мне двуосный воз, под тип лафета,… такой чтоб на нём можно было любую пушку перевозить, то возьму тебя к себе в государевы мастерские! Станешь отечеству служить! Ну а коли попусту хвалился и не справишься, то отправлю я тебя на чумазые работы, в канавы грязные,… будешь всю жизнь в холопах ходить! Ну что, идёт тебе такой договор? - всё так же лукаво улыбаясь но, уже не шутя, спросил Петр, пристально глядя Дениске прямо в глаза.

       Порой от такого государева взгляда и родовитые бояре в панику впадали, а Динька ничего, не сробел, смело так посмотрел на юного царя и говорит.

        – Ну, раз ты такой молодой, с царством-государством управляешься, так и я со своим делом совладаю,… или ты что же думаешь,… я, твой погодка, почти ровесник, и воз для пушки не сделаю?!… сделаю, да ещё и какой! Да что там неделю, приезжай через пять дён будет тебе лафет! - для верности звякнув молоточком о наковаленку, в запале зарёкся Денис.

      – Вот так молодец, вот ответил! Ну, жди, через пять дней буду! - воскликнул Пётр и, не тратя времени зря быстро распрощавшись с хозяином, резко развернулся и вышел со двора. Дел у царя была тьма, так что он мало где подолгу задерживался, а у каретника он из-за дождя и так уже почти час потерял и сильно задержался, а ему ещё и в пушечную слободу надо было поспеть, вот царь так скоро и умчался. Шустрый был и не догнать. Таким вот образом и произошла первая встреча да знакомство государя с простым подмастерьем Динькой Шиповым. Ну а дальше – больше.
                Глава 2
Пять дней пролетели быстро, но и Дениска медлить не стал, и за столь малое время соорудил такой воз, что царь, прибывший в мастерскую к назначенному сроку увидев его, пришёл в восторг.
      – Ну и лафет,… ну и красавец,… да такой разве что на выставку в Европу отправлять, и ведь не стыдно за него будет! Да твой воз любую пушку выдержит и по любой дороге пройдёт! Ай да молодца подмастерье,… да нет, ты уже пожалуй и мастер! - восхищённо похвалил Пётр Диньку, принимая у него работу.

       – Ну что же, как я и обещал, беру тебя в своё окружение! Будешь у меня при пушках, лафетным мастером! Ну а ты Данила-мастер уж не обессудь, раз уж я слово дал, так я его держу и забираю у тебя твоего подмастерья! Ничего, ты себе другого найдешь, а мне такие мастера сейчас на вес золота! - уже обращаясь к каретнику, добавил государь и похлопал его по плечу.

       В тот же день Дениска со всеми своими пожитками перебрался на царский двор в Коломенское, где у царя Петра потешное войско стояло. И зажил с тех пор Динька новой, военной жизнью. Мастерил лафеты для пушек, да с царём и его войском на стрельбы ездил. А вскоре государь в сельце Преображенском затеялся крепость Прешбург справными пушками вооружить, и Дениске, как самому лучшему мастеру, пришлось туда переехать.

      Да только не в радость для него этот переезд был. Ведь пока он жил в Коломенском случилось у него одно амурное дельце. Повстречал он там девицу красную, Алёнку, дочь соседского купца, что государю лес для его строительных нужд поставлял. Купец тот хитрец молодец был, у бояр лес скупал да царю продавал, а на выгоду дома строил. Да и Дениска тоже у него материал брал, для лафетов. Вот так-то он с Алёнкой и познакомился.

       Она девушка хоть и юная была, но умница неимоверная, отцу во всех делах помогала, и брёвна из леса принимала, и доски после распила считала, да и деньгам учёт вела. Сметливая, сообразительная девчушка, а уж красавица какая, так это только всем на загляденье.

       Глаза голубые словно небеса, волосы русые в косу тугую сплетены, стройная аки берёзка в поле, а губы её алые в белоснежную улыбку сложенные, так вообще покоя Диньке не давали, до того бедолага влюбился. Он как в первый раз в отцовской лавке её увидел так сразу голову и потерял. А Алёнка, девчушка не промах, сразу заметила, что по ней такой красавец молодой удалой сохнет, ну и приглядываться к нему начала, а вскоре и сама понять не успела, как влюбилась в него. Так и завязались у них тёплые, нежные отношения.

         Но всё их перегляды да охи не остались незамеченными. Отец Алёнки вмиг обратил внимания на то, как при встрече ведут себя молодые отпрыски. Но хитрец супротив таких чувств возражать не стал, ведь Дениска как-никак был царским любимчиком, да ещё и каким, государь считал его одним из своих самых верных и преданных друзей. А купец, он купец и есть, везде свою выгоду видит. Будет его дочь с любимчиком царя встречаться, так и ему польза.

        Ну а то, как же не польза, если его будущий зять первый государев товарищ, ему уважение и почёт, а купцу новые подряды от царя. Так что помех никаких не было и Дениска с Алёнкой сошлись душа в душу, и стали они не разлей вода. А тут такое дело, любимого в Преображенское перевели, ну и загоревала Алёнушка. А вместе с ней и Дениска себе места не находил. И вот в таком сердечном смятении попался он на глаза государю.

      – Ты что не весел, гляди-ка, вон какое дело затеваем, настоящее войско создаём! Да я тебя за твою выучку и смекалку немалую командиром сделаю, станешь бастионной артиллерией распоряжаться! Хватит тебе в лафетчиках ходить, вон каким молодцом стал,… любо дорого посмотреть,… а он ходит как в воду опущенный!… Или что не так?! - схватив Диньку за плечи и по-дружески потребушив его, весело воскликнул царь.

       – Да тут не до радости государь,… переехав сюда, расстался я со своей зазнобой Алёнкой дочерью купца, твоего поставщика леса. Так уж сердце ноет,… так уж муторно,… душа к зазнобушке просится,… летит к ней, а я не могу службу оставить… - начал было выказывать царю свою печаль Дениска, да только Пётр не дослушал и, приложив ладонь к его губам, перебил.

       – Стой! Далее не говори ничего, всё понял,… всё уразумел! Алёнка говоришь, дочь купеческая!… Знаю-знаю,… видел, как вы миловались, да только думал, что всё это так, несерьезно, блажь одна. А тут вон оно как,… тоскуешь,… любишь! Так значит свадьбе быть! И даже не думай отвертеться, а я у тебя сватом буду, и сейчас же, немедля едем за невестой! - вскричал царь, и тут же собрав Дениску в охапку, ринулся в Коломенское. 
                Глава 3
Сказано-сделано, в этот же день Алёнку просватали и увезли в крепость Прешбург к Дениске. А уже через неделю, невзирая, на столь юный возраст молодожёнов, сыграли и свадьбу. Царь на такие дела ох как шустёр был, времени зря не тратил, не рассусоливал, и быстро своим любимчикам все блага творил.
 
       Свадьбу сыграли там же в Преображенском, народу была тьма, столы прямо на улице под открытым небом накрыли. Закуски сытной, да хмеля всякого, бочками навезли, гуляли три дня и три ночи, продыху не знали. Но служба есть служба и надо было браться за дела, тем более что вскоре грозилась прейти осень с её дождями слякотью да заморозками, а жилья пока путного не было. И вот отгуляв, все разом рьяно взялись за дальнейшее строительство крепости и обустройство молодых.

        Тут уж и отец Алёнки пригодился, дал леса на крепостную стену, да на сруб для командирской избы. Царь оценил такую щедрость хитрого купца и наделил его новыми подрядами на поставку леса. Тот остался чрезвычайно доволен и поклялся честно служить государю. Стройка закипела с новой силой. Ну а к сентябрю расстарались, возвели всё как положено, и новую стену на бастион, и новые казармы для солдат, и большую командирскую избу. Дениска с Алёнкой тут же в ней и поселились. Царь, как и обещал, произвёл Диньку в командиры и выделил должное материальное обеспечение.

        – Живи, служи и радуйся! Да прибудет в вашем доме удача и счастье! - напутствовал он их и с довольной улыбкой на лице расцеловал обоих. Молодые, от такого трепетного отношения к ним государя, почувствовали себя самыми обласканными людьми на свете и, поблагодарив его за пожелания, так и сделали – зажили счастливо и дружно в своей избушке. А уже зимой, когда стояли трескучие морозы, да лютая вьюга выла, Алёнка вдруг ощутила, что у неё будет дитя. То-то было радости, то-то было веселья. А государь, прознав про это, мигом примчался в крепость поздравлять молодых.

      – Ну, ребята, ну молодцы, поздравляю! Будут теперь у вас новые заботы да родительские хлопоты! А у меня ещё один верный помощник появится! Продолжатель наших с тобой Дениска чаяний да дел великих!… - тут же с порога загомонил Петр, влетев к ним в избу.

      – А ну хозяйка давай накрывай на стол! Я тут кое-каких гостинцев для вас захватил,… посидим, поговорим,… и ведь есть о чём потолковать… - добавил государь, и на ходу скинув с себя шубу, достал из-за пазухи съестные припасы и штоф крепкого напитка. Спустя мгновенье все уселись за стол, и беседа потекла рекой. Поговорили и о том, и о сём, но главной темой стали приготовления к весенним пушечным стрельбам да к походу в Переславль на Плещеево озеро для строительства первых серьёзных судов. Государь просто-таки бредил кораблями и морем.

      – Так что так, Дениска,… пойдём с небольшим войском да с пушками, и мне, сам понимаешь, без тебя там не обойтись,… готовься, со мной поедешь! Но вот только как же Алёнка, ведь она одна останется,… справиться ли? - спросил Петр, ласково взглянув на Алёнку.

     – Ничего-ничего государь, я справлюсь! Пусть он с тобой едет, а мне люди помогут, ты не переживай… - поддержав царя тут же ответила Алёнка.

     – Да как же мне не переживать,… негожее это дело, что бы ты одна без присмотра в крепости оставалась! Здесь если что случись, пока и медика-то доброго нет,… значится так, поедешь в Немецкую слободу к моему доброму другу и сотоварищу Францу Лефорту! Там и должный лекарь есть, какой за тобой приглядит, да и дамочек что помогут тебе, там тоже немало! К весне и переедете! И все тут, дело решённое!… - заметив, как Алёнка хочет что-то возразить, хитро прищурившись, заключил царь, окончательно подведя итог встречи.

       – Как скажешь, государь, да мы за тобой хоть в огонь хоть в воду… - довольный такой опекой государя задорно ответил Денис. Как известно царь слов на ветер не бросал, раз решил, значит, и быть посему. Пришла пора, Динька с государем затеялись в поход собраться, тут-то Алёнку со всем домашним скарбом в новые хоромы и перевезли.
 
      Да хоромы-то не простые, а специально для них подготовленные, тут уж Франц Лефорт расстарался. Палаты каменные, дом в немецком стиле с камином и европейским убранством, да ещё и на берегу Головинского пруда, недалече от любимой Яузы-реки. Место замечательное; удобное, уютное, спокойное, как будто специально для взращивания малых деток приспособленное. Алёнке всё это дело по душе пришлось, и она тут же начала обживаться.

       А меж тем пришла скорая весна, налетела быстро, шумно, с капелями, с тёплым ветерком. И не успели оглянуться, как всё вокруг уже зазеленело, зацвело и окуталось благоуханьем. Природа обновлялась и призывала в путь. И в это чудесное время государь, а с ним и Дениска с сотоварищами уложились и отбыли в поход на Плещеево озеро. Ну а Алёнка осталась под надёжным присмотром немецкого лекаря да двух нянек, что поочерёдно дежурили подле неё.
                Глава 4
И вот в назначенный срок, как и ожидалось доктором, на свет появился замечательный малыш, мальчик. Вылитый папа с мамой, щёчки румяные, глазки голубые, носик пимпочкой, а голосок такой звонкий, словно ручеёк течёт. Алёнка вся от счастья светится. И едва о малыше стало известно, как к ней тут же со всей немецкой слободы добрых знакомых понабежало. Подарки дарят, поздравляют, здоровья желают, радуются.

         – Вот приедет Денис, а тут ему такой светлый подарочек! Да и царь-государь рад будет! Ох уж он ждал, чтобы у вас мальчонка народился, ему сотоварищ в делах, а вам помощник! Счастье в дом, невзгоды вон!… - в один голос весело гомонили гости любуючись малышом.

      И то верно, как же таким не любоваться, прошла всего неделя с его рождения, а он уже и ручками шустрит и ножками сучит, головку вверх поднимает, быстрее вырасти желает. Ну а уж где неделя прошла, там и месяц пролетел, а за ним и другой и третий прошёл, и вот уже войско с похода возвернулось, а с ним и Дениска с царём. Государь первым делом весёлый праздник затеял да мальчонке имя дал.

       – Вон он у вас какой крепыш растёт, никак богатырём будет! Так давайте же его по-богатырски и наречём, Никитой! И станет он для вас защитой верной, а мне другом надёжным…, как ты Дениска! Да только уж и я в долгу не останусь и буду ему отцом крёстным! Ну что крестник Никитка здоровья тебе и счастья!… - держа мальчонку на руках, весело воскликнул Пётр и на радостях расцеловал его.

      Тут-то всё и завертелось, закружилось, началось торжество. Пили да ели до отвала, плясали, так что все каблуки постирали. И хоть повод был веский, но только в этот раз праздновать долго не стали, всего-то денёк другой. А всё потому, что дел всяких важных великое множество накопилось, надо было и крепости возводить, и новые пушки лить, и корабли рубить одним словом государство российское укреплять. А уж в этих делах Дениска для царя первым помощником был. Всюду с ним скитался, всегда рядом ходил, куда Пётр туда и он. Царь корабли строить, Динька за ним, царь с крамольниками воевать и Динька следом. Так и мыкался, пока Алёнка всё это время домашним хозяйством да воспитанием Никитки занималась.

      А меж тем уже год прошёл, как они в немецкой слободе под покровительством доброго Франца Лефорта поселились. А за этот срок умница Алёнушка приноровилась, прижилась, почувствовала себя в доме хозяйкой, да и переняла многие местные привычки. Стала одеваться в европейские платья, носить модные причёски, да осваивать науку политеса. А уж в его познании она проявила такое усердие и прилежание, что по изысканности некоторых манер благовоспитанности превзошла даже и иных слободских дам. Ну а те в свою очередь приняли её как родную и всячески помогали ей во всем, как в домашних делах, так и в воспитании Никитки.

        А то, как же иначе, ведь Никитка всё-таки царёв крестник и ему надобно особое отношение. Уж коли так сложилось, что его отец почти всегда на государевой службе занят, и постоянно не может быть рядом, так здесь хоть знатные дамы с приличным образованием, посюсюкаются с его воспитанием.

       Так вот и жили, когда царь в столице, то и Динька дома с Алёнкой да Никиткой время проводит, а как государь в поход, так и Дениска за ним. Ну а лапушка Алёнушка на хозяйстве остаётся. Всё оно так и шло, всё оно так и было, но вот только на втором году такой жизни Алёнка вдруг снова почувствовала, что у них вскоре опять ребёночек будет. И как только Дениска в очередной раз вернулся домой на зимнюю передышку от походов, она ему тут же обо всём и рассказала. От такого неожиданного сообщения у Диньки даже голова закружилась. 

        – Ну, ты у меня и пава! Радость ты моя! Да как же я люблю тебя, жёнушка ты моя синеокая!… - нежно обняв и осторожно прижав её к себе, радовался он столь счастливой новости. А уже зимой, когда, и Дениска, и царь, и войско были дома в столице, и отдыхали от ратных дел, Алёнушка родила второго ребёночка, опять сынишку, славного мальчугана. Что ж тут сразу началось, сколько радости и веселья было.

       Ну а государь вновь не остался в стороне и принял важное участие в судьбе своих друзей. В знак признательности к Дениске и его военным заслугам перед отечеством, Пётр, по случаю рождения второго мальчика возвёл его в дворянское звание, даровав ему титул светлого князя. Теперь к простой Денискиной фамилии - Шипов было добавлено дворянское окончание – «ских» и фамилия его стала – Шиповских, не хуже чем у других старинных княжеских родов. Ну и, конечно же, государь опять затеял праздник, ох уж и любил же он торжества.

        Гулянье устроили такое, что оно захватило всю немецкую слободу, с фейерверком, с балом и даже с ледяным катком на Головинских прудах. Столы накрыли, снеди понавезли, вина выставили, царь расстарался. А то, как же иначе, такое дело да не отметить, как-никак у любимчиков княжич народился. Пётр подарков надарил, хорошенько поздравил и говорит.

       – Ну что ж, первенцу вашему я имя дал, так уж теперь вы имя придумайте,… да смотрите разумное, такому-то молодцу!… - подняв бокал вина, предложил он.

       – Ну, хорошо, государь, будь, по-твоему! А назовём мы его именем моего первого учителя, мастера Данилы, который поделился со мной своими знаниями, да благодаря которому я тебя государь встретил! - обведя всех гостей взглядом, важно сказал Денис.

       – Вот это правильно, молодец, достойно! Ведь и я благодаря твоему учителю заполучил себе такого удалого мастера как ты, а уж, какого товарища нашёл тут и говорить не приходится, все и так знают! Будет теперь у тебя в доме свой Данила! За Данилушку, за моего второго крестника! За княжича!… Ура!… - воскликнул царь и одним махом опрокинул бокал.

        – Ура! - подхватили гости и  вслед за государем опустошили свои бокалы. Так второй сын Дениски и Алёнки получил своё имя. Потом, конечно же, были и салюты и танцы и катание на пруду, всё как положено. Но, увы, время летит неумолимо и вот уже вновь пришла весна и снова Пётр спешит в новый поход по новым делам. Дениска естественно отправился вместе с царем, а Алёнушка как всегда осталась на хозяйстве, но теперь уже не с одним, а с двумя мальчишками.
                Глава 5
Растить мальчиков большая и ответственная забота, а потому в этом деле всегда надобны знающие помощники. И вот, только за счёт того что государь поселил их в немецкой слободе у Лефорта, где воспитанию дворянских мальчиков уделялось должное внимание, у Алёнки сразу нашлось много толковых помощников из числа образованных менторов. Утром к ним в дом приходил немец учитель и, невзирая на столь юный возраст мальчиков, проводил с ними занятия. Днём был ещё один репетитор, а уже вечером на пороге появлялся младший офицер денщик и выполнял все остальные поручения связанные с воспитанием княжичей.

       Так уж теперь повелось, ведь Дениска отныне был не просто друг царя, а ещё и сиятельный князь, а воспитание княжьих детей дело особое. Вот так постепенно и неспешно Никитке и Данилке прививалась военная выучка и немецкий порядок. И когда осенью из похода вернулся Денис, то он, первым делом, увидев своих сыновей, немало удивился.

       Никитка хоть и вырос пока от горшка два вершка, но был одет на солдатский манер, в по-офицерски скроенный крохотный мундир, и уже пытался исправно маршировать, что-то бойко лепеча себе под нос. А малыш Данилка за то время пока папы не было дома, заметно подрос, и уже самостоятельно старался подняться на ножки, рьяно отодвигая ручонкой маму, хотевшую ему помочь. Дениска остался доволен увиденным, и тут же с головой окунулся в счастливые семейные заботы, уж так он соскучился по родным. А вечерком к ним в гости нагрянул царь.

       – Ну, это же чудо какое-то! Такие изменения! Не дети, а просто подрастающие солдаты! Наша краса и гордость! Будущий воинский оплот государства Российского! Вишь, Алёночка молодец,… каких справных мальчуганов народила!… - воскликнул Пётр, вытаскивая изо всех карманов подарочки да гостинцы. Государь после столь долгого похода не мог не навестить своих крестников.

         – Всё так государь, ты прав,… вот только одни мальчишки и родятся,… знать быть большой войне… - вздохнув, сказала Алёнка, поглядывая на сыновей.

        – Это ничего Алёнушка,… ты не грусти,… война для нас дело привычное. Мы уже не раз воевали, нам это не впервой, а надо будет, и снова пойдём! И никакому врагу спуску не дадим, никого не пощадим, отстоим нашу отчизну! А ваше женское дело рожать нам солдат,… да побольше… - по-доброму усмехнувшись в свои топорщащиеся усики ласково посмотрев на Аленку, подметил царь.

       – Да что мы государь и делаем! Только и знаем, что детей вам родим! Ох, чует моё сердце, скоро у нас опять дитя появится… - улыбнувшись в ответ, царю, сказала Алёнка.

       – Да не уж-то, душа моя, ты снова на сносях?! - радостно воскликнул Дениска, и тут кинувшись к ней, нежно обнял её.

        – Да милый,… похоже, что так… - кутаясь в его объятиях, счастливо молвила Алёнка.

        – Ха-ха-ха! Праздник-то, какой! У моего князюшки опять ребёночек будет! - сгребя обоих своих любимчиков в охапку, закричал Пётр и немедленно устроил гулянье.

       Быстро собрали стол, достали вино и закуски, набежали гости, и до утра вся честная компания отмечала эту радостную новость. И с этого вечера все начали ждать появления малышки. И так как точно никто не знал, кто же всё-таки на этот раз родиться, опять мальчишка или же наконец-то девочка, то стали гадать да спрашивать у знахарей о приметах.

       Лично Алёнка, очень хотела девочку и рассчитывала на это. Такового же мнения была, и её ближайшая подруга графиня Дарья Апраксина, она всячески поддерживала Алёнку и также рассчитывала на рождение девочки. И надо же такому быть, девушки оказались правы. Пришло время, и Алёнка в положенный срок благополучно родила милую девочку. С пушистыми, как пух волосиками, с аккуратным носиком, с голубенькими глазками и алыми, словно малина губками, такая очаровательная малышка получилась, что и взгляд не оторвать.

         А так как графиня  единственная из подруг правильно определила, что будет именно девочка, то Алёнушка справедливо решила назвать малышку в её честь. Да так и сделали, девчушке дали прекрасное и благостное имя — Дарья. Все посчитали, что это станет добрым предзнаменованием, потому как сама графиня Дарья считалась удачливой, многого добилась в жизни и при царском дворе была исключительной фигурой. Сам же Петр, узнав о таком решении, пришёл в полный восторг, одобрил его, и вместе с другими посчитал это добрым знаком.

      – Замечательное имя, ведь Дарья означает, победительница! А значит, и быть посему! Ну что герой, теперь у тебя есть два воина сыночка и победительница лапушка дочка! - поздравляя Дениску, воскликнул Петр, внезапно нагрянув к нему с подарками вернувшись с Переславля, где он продолжал строить потешную флотилию. На этот раз царь ездил туда без Дениски, у Дениса было много своих дел в столице, им задумывались серьёзные прожекты по литью новых облегчённых пушек специально для кораблей.

       – Да государь, ты как всегда прав, лапушка-дочка! Уж такая лапушка, что Алёнка от неё ни на минуту не отходит,… не то, что от наших мальчишек огольцов… - весело приветствуя царя, ответил Денис.

       – Точно-точно, дочка это дело такое, она словно лёгкая и стремительная каравелла требует нежности и ласкового обхождения! Так что теперь у твоих мальчишек есть, кого оберегать и защищать как мать родную! Думаю, они для неё станут надёжной опорой,… впрочем, также как и для всех нас, настоящими воинами! Кстати о воинах, как там у тебя дела с судовыми пушками?… - спросил царь и тут же переключился на военные темы. Денис, аккуратно взяв царя под руку, отвёл его в другую комнату, чтобы они своим шумным обсуждением пушечных дел не смогли помешать сладко засыпающей доченьке и убаюкивающей её Алёнке.

      Ну а когда государь касался военных тем, кораблей да пушек, его было не остановить. Весь последующей остаток вечера они провели, обсуждая ядра, порох, пушки да грандиозные задумки государя. А планы у него и вправду были великими, Пётр собирался отправляться на север, на Онегу, на Белое море, супротив шведа дерзкого, давнего противника Руси, флот строить. Так образом, царь Пётр уже тогда задумывал прорубить окно в Европу. Ну а пока взрослые решали и воплощали в жизнь свои грандиозные планы да задумки великие, дети росли и развивались.
                Глава 6
День за днём, месяц за месяцем, неспешно прошёл год, а за ним и второй, и третий. Мальчишки уже совсем подросли и стали выглядеть так, как и полагается княжеским сыновьям в этом возрасте. Алёнка и сама не ожидала таких успехов от своих сыновей. Братья, глядя на отца и государя, старались им во всём подражать, и тянулись стать такими же, как и они, по-военному подтянутыми, опрятными и готовыми к любым испытаниям.

      Когда Дениска в перерывах между походами приезжал домой на отдых, они не отставали от него ни на шаг и брали с него во всём пример. Иной раз у них даже случались споры на тему первенства до того каждый из них хотел быть похожим на отца. Никитка, как старший брат всегда старался быть первым, и постоянно настаивал на этом, а Данилка возражал, ведь он в свои четыре года вымахал выше Никитки и очень этим кичился.

      – Я выше тебя,… а это значит, что я первым за батюшкой пойду, когда он к крёстному нас поведёт… - шумел он, собираясь в гости к царю.

      – А зато я  старше тебя! Значит, мне быть первым с батюшкой… - резонно возражал Никитка, уже самостоятельно надевая свои сафьяновые сапожки.

       – Да полно вам, все вместе, рядышком друг с другом пойдём,… то-то государь нам обрадуется… - улыбаясь, глядя на сыновей, успокаивал их Денис. Хотя у братьев и случались мелкие размолвки подобного рода, но в целом жили они очень дружно и поддерживали друг друга. Попробуй-ка хоть кто-нибудь тронь одного из них, второй тут же бежит на выручку, и уж тогда держись обидчик, спуску не будет.

      А уж как они оба любили свою сестру, так тут и в словах не описать, самой первой для неё защитой и опорой были. Бежит, бывало, маленькая Дашенька по дорожке, ножками топ-топ, да невзначай споткнется, упадет, а ребята уже тут как тут. Поднимут её, на ножки поставят, отряхивают да смотрят, не ушиблась ли.

      – Ах, вы мои заботливые, ах вы мои хорошие… - нахваливала их Аленка, наблюдая за ними. Так и жили, не тужили, дружно и ладненько. А как только братья подросли да постарше стали, то их тут же в военное учение отдали, здесь же в немецкой слободе специально для способных детей государем устроенное. А набралось таких отроков немало, ведь слобода-то с каждым годом всё больше становилась, росла да расширялась. Много в неё с Европы разных достойных людей понаехало, добрых помощников для государя, Россию-матушку обустраивать. И у всех у них, конечно же, тоже были дети, а им требовалось образование. Так что умных грамотных преподавателей, преуспевающих в европейских науках, также приехало немало.

        Вот из числа таких приехавших педагогов, для Дашеньки и понабрали учителей по разным наукам; и по грамматике, и по математике, и по геометрии и даже по географии. А для занятий танцами и политесом, Алёнушка пригласила одну чопорную англичанку, мисс Хадсон. Ох уж и привередливая же была эта мисс Хадсон, ходила в широком тёмном платья на корсаже, в строгом напудренном парике, а прежде чем начать занятия всё в свой увеличительный лорнет сурово поглядывала. Дашенька поначалу даже убегала с уроков, до того её пугал вид английской мисс. Бывало Хадсон как зыркнет на неё сквозь свой лорнет, так Дашенька от неё в сад и убежит.

        – Да я лучше с братьями в догонялки поиграю, чем на такое пугало смотреть… - говорила она матери в своё оправдание. Но потом вроде как попривыкла и с уроков больше не сбегала. Может сама поняла, что занятия танцами и политесом ей пригодятся, а может, и увещевания матушки помогли. В любом случае Дашенька, а ей недавно исполнилось уже семь лет, сделалась охочая до знаний и стала с прилежанием посещать занятия мисс Хадсон. А вскоре и она сама стала внешне походить на добропорядочную спокойную англичанку.

        Но это только внешне, внутри у Даши по-прежнему клокотал необузданный юный темперамент. И через месяц другой, у неё резко проявилась сильная тяга к весёлым мальчишеским играм, к каким она пристрастилась, озорничая с братьями. Ну что же тут поделать, детские годы, проведённые в военных забавах с братьями, теперь дали о себе знать. И дабы удовлетворить свою потребность в них Дарья попросила маменьку, чтобы та наняла ей ещё и мастера по фехтованию со знанием военных наук.

       – Делать нечего раз у ребёнка есть пристрастие к этому, то его надо поощрять… - решила Алёнка и пригласила для занятий фехтованием известного французского маэстро боя на клинках, маркиза де Ля Криньёна. Тот, узнав, что его ученица не простая девочка, а крестница самого царя немедленно и с удовольствием взялся за дело. 

       – Но только я вас очень прошу маркиз, до поры до времени сохраняйте эти занятия в тайне ото всех,… мне бы этого очень хотелось… - попросила Аленка, нанимая его.

      – О мадам ваше желание для меня закон! Я всё прекрасно понимаю, и если вы этого хотите, то от меня никто и никогда не узнает, что ваша дочь владеет шпагой… - вежливо поклонившись, заверил её француз и, закрыв рот на замок приступил к занятиям. А такие условия были просто необходимы, ведь в ту пору не приветствовалось, чтобы юные особы женского пола брали в руки шпагу и занимались фехтованием, и уж тем более интересовались военным искусством. Такие вот были времена. А князь Денис, приехав из своего очередного похода, и узнав о новом увлечение малышки дочери, только порадовался за неё.

       – Да я знал, что всё так и станется! Ну не может же дочь князя, царская крестница, изучать только политес, танцы, да математику с грамматикой! Вот что значит, отеческая кровь, как бы там ни было, всё равно зовёт к оружию! Ну и правильно и пусть учится! - радостно заключил он, похвалив избыточное рвение дочери к шпаге. А уж то, что рвения у неё было хоть отбавляй, сомневаться не приходилось.

        Дарья так рьяно, так страстно взялась за фехтование, что через два с лишним года усердных занятий, она по многим показателям приблизилась к своему учителю, и даже более того в некоторых ключевых приёмах превзошла его. Для своих теперь уже почти десяти лет Даша прекрасно владела клинком. И хотя её шпага была по размерам чуть меньше и легче чем боевая, но это не мешало Даше управляться с ней настолько сноровисто, что иным воинам и с настоящим оружием не поздоровилось бы, схватись они в бою. Вот такой смелой и дерзкой росла Даша. Её братья также преуспели в своём начальном образовании и, достигнув определённого возраста, были отправлены царём за границу, получать знания по навигации и другим морским наукам.

         – Зело ума разума европейского наберётесь, а как вернётесь, так глядишь ещё и наших недорослей поучите!… Не посрамите отчизну, учитесь примерно, а по возращении будет у меня к вам особое задание! Так и знайте, мне в помощь учиться едете!… - напутствовал Петр, направляя их в составе небольшого посольства в Амстердам. Так Аленка с Дашенькой опять остались одни. Денис на государевой службе, постоянно в разъездах, а братья за границей, знания получают.

       – Эх, дело наше такое,… солдатским жёнам да матерям, сидеть и ждать своих родных. Хорошо ещё что ты со мной,… и то смотрю долго дома не усидишь, чует моё сердце того и гляди, за братьями в след ринешься… - немного шутливо и в тоже время грустно сказала Алёнка наблюдая как Дашенька страстно осваивает науку боя на шпагах.

        – Ничего мамочка не ринусь, это я так на всякий случай готовлюсь,… а ну как пригодиться, времена-то ныне какие лихие, всякое может случиться… - отвечала Дарья, продолжая успешно заниматься.

       И кстати, Даша была успешна не только в фехтовании, но и во всех прочих науках, будь то политес, грамматика, математика или же бальные танцы. Но и это ещё не всё, Даша, глядя на то, как государь стремиться сделать из России морскую державу и усердно строит флот, старалась, чем могла помогать ему в этих его чаяниях. Она стала, здесь же в немецкой слободе, на Гловинских прудах, организовывать водные сражения на небольших лодочках, кои были в распоряжении местной ребятни. Сама же Дарья всегда выступала в роли капитана. И смело заняв своё место на мостике, направляла в атаку командирский ботик на другую сторону пруда, туда, где в мрачном бастионе засел воображаемый неприятель.

        Вот так, в небольших водоёмах, в малых  прудах зарождались навыки юных последователей дел Петра. И что интересно именно в таких детских забавах-баталиях и выявлялись самые лучшие, самые достойные качества характера. А таковых у Дашеньки набралось большое количество. Помимо того что она была смела, смекалиста, проворна и вечная заводила, она ещё была честна, отзывчива, справедлива и милосердна по отношению к своим побеждённым товарищам по играм. И за эти благородные качества ребята очень уважали, любили её и тянулись к ней. А когда Дарье исполнилось шестнадцать лет, на её день рожденья собралось столько друзей, что места в их доме не хватало и торжество отмечали на противоположном берегу Яузы в просторном дворце царя Петра.
                Глава 7    
К своим шестнадцати годам Дашенька заметно выросла и изменилась, из маленькой весёлой девчонки-непоседы, заводилы ребячьих забав, получилась настоящая юная красавица. Стройная, русоволосая, голубоглазая, с обаятельной белоснежной улыбкой, она, девушка обворожительной привлекательности, стала теперь просто мечтой юношеских грёз. Государь на дне рождения, впервые увидев Дашу в роскошном взрослом платье, в изящных украшениях, разодетой по последней европейской моде, не мог не отметить такого её великолепия.

      – Ну, какая же ты красавица выросла! Любо-дорого посмотреть! Всем пример и одета-то она как принцесса, и стройна, и умна! Смотрю на тебя крестница, и душа поёт! Ты словно воплощение нынешней России, такая же молодая, красивая, бесстрашная и смело шагающая вперёд! Ай да Дарьюшка, ай да княжна, порадовала! - искренне восхищался царь, поздравляя свою любимую крестницу с её праздником.

      Все кто был в этот момент во дворце, все слышали столь превосходную оценку государя. И на следующий же день, вся немецкая слобода, по крайне мере всё её женское население, загорелось страстным желанием быть похожими на юную княжну, притом как в манере одеваться, так и в хороших манерах общения с людьми. Сама же Даша, как ни в чем, ни бывало, продолжала вести себя также как и раньше. Лестная похвала государя нисколько не вскружила ей голову, а наоборот лишний раз доказала Дарье, что она на правильном пути и что ей по-прежнему надлежит усердно заниматься, как точными науками с политесом, так и бальными танцами с фехтованием.

         А всё так дальше и пошло, всё так и продолжилось. Но, вот как-то однажды, быть может, случайно, а может и нарочно, но в слободе сгорела торговая лавка с припасами тканей и всякой такой европейской бижутерией, а хозяин её толи сбежал, толи его украли, но вот только исчез он, словно и не было его. Хорошо ещё, что пожар не перекинулся дальше на другие дома, а сгорела лишь одна эта лавка и всё.

        Может быстро потушили, а может именно так, и было задумано, но только после этого пожара, ни тканей никаких роскошных, ни украшений европейских в слободе не стало. И все столичные модницы, разом загрустив, тут же обратились к Францу Лефорту с просьбой, мол, не можем мы без такой лавки наряжаться как желаем, поспособствуй, говорят, заведи быстрей новую. Лефорт был человеком добрым и дамам всегда помогал, просьбам модниц внял и срочно отписал в Европу, чтобы оттуда прежнему лавочнику быстрее замену прислали. И надо же такому быть, в тот же месяц, как на удивление, словно в Европе и ждали такого случая, прислали другого лавочника-негоцианта.

       Ну, уж лавочник так лавочник, всем лавочникам лавочник. Такого как он, народ в слободе всего видавший, уж точно ещё не видывал. Парик на голове высокий, словно башня, а напудрен, так что рядом стоять невозможно, чихать хочется. В лорнет свой, изумрудами да рубинами отделанный повсюду, так и зыркает. Знай, себе поглядывает, и по поводу и без повода лишь бы форсу навести. А камзол у него весь бисером, что платье женское, расшитый, а зауженный такой, что сзади фалды смешным пучком топорщатся. Люди, посмотрев на этот пучок, так его про меж себя и стали кликать – Пучком.

      – Смотрите… - говорят, – вон Пучок идёт… – и хохочут, хотя сам он себя называл звучным и обольстительным именем Диметриус-Страстный. А говорил он мягко и с немецким акцентом, нарочито выговаривая вместо буквы «В» букву «Ф», считал, что это звучит красиво и придаёт ему ещё больше шарма. Правда иногда, когда забывался, то говорил чисто и без изъяна, но почти сразу спохватывался и вновь коверкал слова, дабы выглядеть своеобразным.

      В общем, модник был такой, что люди поначалу смеялись над его видом и ужимками, и только когда чуть пообвыклись, лишь тогда перестали хихикать. Дивились такому франту, дивились, смеялись, потешались, а в лавку его всё равно ходили, ткань да платья покупать-то надо. Ну а лавочник-хитрец немного пообжился да знакомства выгодные заводить давай. То с какой графской семьёй через жену или дочку, что у него товар брали, познакомится. То глядишь, с боярином каким важным уже беседу ведёт, в гости напрашивается, плезиры обещает. Ох, и шустрый малый оказался.

       А вскоре все так попривыкли к его присутствию, что это стало даже модным приглашать его в гости. Кто из столичной знати хотел выделиться среди прочих, то заводил знакомство с Европейским лавочником-негоциантом из немецкой слободы. Так и стал он вхож почти во все мало-мальски значимые дворянские семьи столицы. Приглашали его и на именины, и крестины, и даже на свадьбе он первый гость, а уж про балы да празднества всякие, коих в то время проводилось множество, и говорить не приходится, там уж лавочник Пучок завсегда в числе приглашённых был.

      Он на вроде такого популярного талисмана сделался, где у кого какое торжество, так его туда тут же и зовут, по-доброму привечают, за стол как самого важного гостя сажают. Вот только в одном семействе ему не рады, к себе не зовут, не привечают, а семейство это Алёнкино с Дашенькой было. И это не потому, что пока мужчин в доме нет, братья по-прежнему так и учились в Амстердаме, а князь Денис с царём Петром постоянно в разъездах находился, а всё, потому что он как-то Дашеньке не глянулся.

       – Уж больно он весь сахарный, слащавый какой-то, приторный! Не приятный хлыщ! Такой как он, речи сладкие лопочет, в глаза смотрит, а сам вроде чего выведать желает, в доверие втирается,… подарки дарит, улыбается, а сам какую-то мысль чёрную, лукавую в душе прячет! Ох, и не нравится мне он… - случайно повстречав Пучка на улице, высказалась про него Даша. 
                Глава 8 
И ведь оказалась права, сразу разобралась, что он не тот человек, за которого себя выдаёт. Хоть Пучок и называл себя красиво и обаятельно Диметриусом, но на самом деле его звали Демосфен-Гоблинус, и был он коварным и изворотливым лазутчиком, засланным со стороны шведского короля Карла. Дошли до Карла слухи про то, что царь Пётр собрался большой город на Балтике строить, и что город тот преградой непреодолимой станет на подступах к границам государства Российского. Вот и заслал шпиона на землю русскую, дабы тот проник в царское окружение, разузнал всё и по возможности предотвратил задуманное нашим государем. 

     А для того чтобы всё это осуществить и подозрений не вызывать, для этого тайные агенты заранее прежнюю лавку спалили и старого купца извели. Хитро всё аспиды задумали, заранее место для Пучка подготовили. Ну а Пучок ловко этим воспользовался, внедрился и затеялся к нашим вельможным господам в доверие втираться, да тайны государственные у них выведывать. И, наверное, всё бы у него получилось, и всё бы он злодей прознал, да только так уж случилось, что все самые полезные из его знакомств толком ничего и не значили, вельможи те про будущие царёвы планы ни бельмеса и не знали и не ведали.

       – Да кто же мне наконец-то сможет всё рассказать,… да где бы мне взять такого болтуна чтобы всё знал и мне сказал… - размышлял он, прогуливаясь как-то вечером по слободе, всё, пытливо высматривая, и вынюхиваю. И тут ему вдруг на глаза попался дьяк Прохор из соседнего Преображенского приказа. Дьяк иногда заходил в лавку к Пучку за лентами, и они, хоть и шапочно, но были знакомы. Ну а сейчас дьяк возвращался из гостей от своего шурина и был в изрядном подпитии.

       – Ха, дьяк Проша, здороффо! Что это тебя так качает, фроде фетер-то не дует… - ёрнически подшутив над ним, поздоровался Пучок.

       – А лавочник,… ну, здорово! Да вот с именин шурина иду… и чую, мало я вина выпил,… думаю в кабак зайти да ещё принять чуток… - смачно икнув, ответил дьяк, и косо посмотрев на Пучка, добавил.

       – А может ты мне компанию составишь да  угостишь,… говорят у тебя деньжат многовато и ты их на вино не жалеешь… - Пучок услышав такое предложение только обрадовался. 

      – А почему бы и не угостить хорошего челоффека финном! Идём куплю тебе кружечку, посидим фыпьем погоффорим… - весело поддержал он предложение дьяка и, поманив его рукой, направился в кабак. Дьяк хоть и не твёрдо стоял на ногах, но услышав согласие, вприпрыжку пустился за Пучком. Через пять минут они были уже на месте. В кабаке Пучок заказал штоф вина и, усадив дьяка специально за дальний стол, чтобы их никто не видел и особо не мешал, стал исподволь допытываться до него.

      – Рассказыффай мил друг, как тебе жифётся,… как служба тфоя,… что ноффого гофорят, какие дела в свете тфоряться… - мягко нашёптывал он. Дьяк, ничего не подозревая, потому как многие разговоры начинаются такими незамысловатыми вопросами, томно начал рассказывать ему о приказной службе, о ружьях, о порохе, в общем, ни о чём серьёзном. Но тут как раз принесли вино и дьяка, словно подменили, он оживился и даже слюнки пустил. Пучок чувствует, дьяк расслабился и готов на любые вопросы отвечать, и ну давай ему наливать да поддакивать.

      – Да-да служба тфоя тяжёлая,… жизнь тфоя незафидная,… не то, что у царя, он-то фишь фсё ф радости да ф уюте купается. То себе не потеху фейерферки запускает, то балы устраифает, а то и города нофые строить затефает,… небось, ты тоже об этом чего слышал? - подливая дьяку винца подстрекал его Пучок рассказать о царских тайных делах. А дьяк Прошка голова простая, ну что с него взять, ничего не понимает, к кружке тянется, вино пьёт. Выпил, крякнул да ещё просит.

      – Эх, винцо-то забористое хорошо пошло,… подливай! А что касается царя, так он мне не докладывается, что он там делать желает,… но вот только есть люди, от которых он ничего не скрывает да дружбу с ними водит… - чуть с обидой, пристукнув кулаком по столу, молвит пьяный дьяк.

      – И что же это за люди такие, что для царя дороже фферного дьяка приказного?… - задевая Прошку за живое подначил его ещё больше Пучок, почуяв что у того есть нужные для него сведенья.

     – Да живёт здесь в немецкой слободе князь один,… из простого подмастерья своими заслугами перед отечеством в друзья к царю выбился. Царь его привечает, дом ему дал,… сыновей его в Амстердам на учёбу послал,… жене его да дочери почтение оказывает. Вот они-то всё про планы государевы и знают,… и куда он войной пойдёт и что строить желает,… а всё потому, что они в любимчиках у него ходят, он от того ничего не скрывает. Вот и сейчас, сам-то князь с государем в походе, а жена его с дочерью благотворительный бал устраивают по случаю открытия первого военного госпиталя. Меня так не пригласили, говорят, мол, пью я много да болтаю лишнего… - явно завистливо, проговорился дьяк, и от досады скрипнув зубами, отхлебнул ещё глоток вина.

      – И что же это за князь такой?… а я его знаю? - как бы невзначай тихонько спросил Пучок.

      – Да знаешь, как не знать,… это князь Денис, что у Головинского пруда в хоромах живёт… - вытерев рот рукавом, пробурчал дьяк и, не успев ещё что-либо сказать, прямо на ходу заснул, уткнулся носом в стол и засопел, как ни в чём и не бывало.

      – Очень хорошо, что уснул, ну а как проснётся, так наверняка и помнить не будет, о чём говорил,… а сказал-то он немало. Важную вещь сказал дьяк, теперь-то я точно знаю к кому мне надо подступиться. И то, правда что-то я на это семейство совсем внимания не обращал и зря не знакомился,… хотя и слышал про них немало. Как-то мне теперь надо к ним на праздник попасть… - понимая, что он  выявил то, что хотел, наморщив лоб, задумался Пучок.
                Глава 9
Но размышлял он недолго и, оставив дьяка в кабаке, прямым ходом отправился к одному своему знакомому вельможе, который по своей должности обязан был обязательно идти на этот благотворительный бал. Вельможа тот был важный сановник – посланник датского короля, барон Шпиндихух, он всегда посещал подобного рода торжества. Пучок, едва найдя барона, тут же бросился к нему со своим делом. Изобразив на лице одну из своих самых слащавых улыбок, он попросил его, чтобы тот замолвил за него словечко и взял его с собой. Шпиндихух был человеком широкой души и, пожалев известного своей чудной оригинальностью коммерсанта, согласился.

      И вот сейчас в голове у Пучка зародился новый хитрый план, как он лестью, уговорами и дорогими подарками вотрётся в доверие к дочке и жене сиятельного князя, выведает у них нужные сведения, а если повезет, то и подкрадётся поближе к самому царю Петру. Ну а для выполнения такого важного и коварного плана он стал готовиться основательно, уж что-что, а очаровывать дам, он умел и любил. Пучок думал и рассчитывал, что и в этот раз у него получится всё также как и всегда, но только не учёл лукавый льстец, что очаровать Дашу и Алёнку не так-то просто, что они ни какие-нибудь там придворные вертихвостки, а верные царю и отечеству люди.

       Но пока Пучок об этом ещё не знал и особо ни о чём не задумывался. Он как мог, нарядился более завлекающе, выбрал, как ему казалось самый изысканный камзол и самый шикарный по-модному напудренный парик. Подкрасил себе угольком брови и ресницы, что он делал в исключительных случаях, обрызгался ароматными цветочными духами и, как окончательный штрих подвёл себе губы красной жирной помадой. Да, выглядел он, конечно же, в отличие от остальных жителей слободы, чрезвычайно вызывающе и вот этим-то видом он и вознамеривался привлечь внимание княжны и княгини.

      – Им теперь не устоять супротифф моего шарма! Какофф красафец прямо греческий бог Аполлон!… - крутясь у зеркала, восклицал Пучок, собираясь на бал. Но вот пробил час, и он, спешно присоединившись к барону Шпиндихуху, отправился на праздник, покорять сердца очаровательных хозяек дома. Очутившись на балу, Пучок первым делом постарался найти своих прежних знакомых, чтобы те отрекомендовали его другим гостям. Ну а сам при этом ходил гоголем, всячески тряс фалдами своего узкого камзола, демонстративно поправлял парик и важно осматривал всех в свой драгоценный лорнет. Он словно всем своим видом говорил, смотрите же на меня, смотрите какой я красавчик, смотрите, как я шикарно выгляжу. В общем, воображал как мог.
 
      Хитрец прикладывал кучу усилий, чтобы отличаться от других гостей и предстать перед хозяйками бала в выгодном свете. А после того, как его наконец-то представили им, он потом ещё несколько раз намеренно прошёлся перед Дарьей чтобы продемонстрировать ей свой наряд. Мол, вот он я какой молодец-удалец, и зря вы до этого со мной знаться не хотели. 

      Весь расфуфыренный, словно балаганный паяц, Пучок, поглядывая в сторону княжны, многозначительно таращил свои подведённые глаза и выпучивал напомаженные губы, пытаясь заинтриговать её этим. Он-то ожидал, что обезумевшая от счастья его видеть княжна, тут же бросится ему на шею и признается в любви. Но она почему-то вместо этого лишь только рассмеялась. Дашенька, едва завидев его чрезмерное жеманство, сразу же поняла, что он пытается произвести благоприятное впечатление именно на неё, и тут же прикрыв лицо веером, продолжила посмеиваться над его выходками.

       – Мама, да ты посмотри на него, он никак собрался очаровать меня своими потешными гримасами… - прыснув в очередной раз смехом, заметила она, украдкой показывая на Пучка.

      – Ну не знаю, может у них там, в Европе, так принято за девушками ухаживать, сначала рассмешить её, а потом уже и на танец пригласить. Ты уж сильно-то не потешайся над ним, кто знает, может он ещё и убогий какой, а над ними смеяться грешно,… смотри, вон, как глазами таращится, не ровён час они у него из орбит повыскакивают… - подшучивая над Пучком, ответила Алёнка, и также прикрылась веером, дабы тот не заметил её усмешек.

     – Ну, хорошо пусть будет так. Пока отнесусь к нему как к чудному убогому, а там посмотрим кто он таков,… не гнать же его сразу вон. Уж коли пришёл так пускай повеселиться и неважно, что выглядит как недочеловек! - весело откликнувшись на шутку матери, сказала Дарья, и ведь оказалась не так уж и далека от правды.

     Мало того что Пучок был шпионом шведского короля, и выглядел как недочеловек, так он ещё и был таковым. А именно, он был порождением болотных жителей, гоблинов подземных да троллей лесных. Нет ну во всех своих нарядах и с людскими повадками, он, конечно же, выглядел как человек, но вот сама его сущность была чёрная, гадкая, звериная, не любил он людей и всячески старался им вредить. 

      История его происхождения проста и неинтересна, появился он на свет в колдовской семье гоблинов и троллей, что проживали в болотистой местности на севере Дании, но родиной своей он считал все те места, где затевалось хоть какое-то злодейство. Будучи ещё маленьким Демосфен-Гоблинус метался по всей Европе и там где жестокие люди готовили коварство, становился на их сторону и уже вместе с ними творил страшное зло, всячески вредя всем, кто попадался на его пути, и с каждым разом всё больше совершенствовался в изощрённости своих злодеяний. Демосфен не мог жить без зла, он просто им питался, совсем так же, как люди едят пищу.

       Вот и в этот раз он, узнав, что король Швеции хитрый и злобный Карл, готовит против России недоброе, подался к нему на службу и встал на тёмную сторону злодейства. В его руках была страшная колдовская сила гоблинов-троллей, и всю её он стремился употребить во зло царю Петру, дабы смести его с пути шведского короля. Тогда бы Карл беспрепятственно пошёл на Россию с разорительной войной, а ему Демосфену - мерзкому гоблину, жадному до чужого горя, от  этого была бы пожива великая.

        И вот теперь у него была верная возможность подобраться поближе к царю Петру, оставалось только завоевать расположение княжны Дарьи, и уже через неё разузнав все государевы планы навредить ему смертельно. Вот Пучок и изгалялся, старался как можно лучше себя представить. И всё-то у него замечательно выходило, но уж больно он подозрительно навязчиво хотел завладеть вниманием Даши. Да так что она, хоть и потешалась над его забавными ужимками, но всё же насторожилась.

       – Что-то уж больно он важно старается,… никак что-то худое замыслил, пугало заграничное,… надо бы подыграть хитрецу да выведать, что ему от меня надобно. При первой же возможности сдружусь с ним… - задумала Даша, смекнув, что ей будет лучше ответить Пучку взаимностью и разузнать всё про его планы. Ну а Пучок долго себя ждать не заставил, и как только зазвучала музыка, и начались танцы, он уже был тут как тут и, склоняясь перед Дарьей в искусном реверансе, пригласил её на полонез.

      – Прошу фас княжна не откажите,… я так дафно мечтал об этой минуте… - согнувшись в три погибели, с лукавой  улыбкой на накрашенных губах, как можно слаще произнёс он.

      – Ну отчего бы и нет… - только всего и ответила Даша, тут же подала ему руку и вступила с ним в танец. Легко кружась, изящно выполняя пируэты, и широко по-доброму улыбаясь, Дарья так ловко очаровала Пучка, что тот, и опомниться не успел, как ощутил к ней до этого неведомые для него трепетные волнительные чувства.

       – Не может быть,… что это со мной,… это невероятно… - смутившись, сбиваясь с такта, покрывшись под толстым слоем пудры стыдливым румянцем, еле поспевая за княжной, подумал он. И едва прекратилась музыка, Пучок тут же откланявшись, резко выскочил на улицу. Ему срочно потребовалось придти в себя. Дарья мгновенно сообразила, что произвела на него должное впечатление, и спокойно осталась ждать, когда он вернётся.

      – Попался голубчик,… ничего, никуда ты теперь не денешься, вернешься, как миленький,… я из тебя вытяну все твои тайны… - размышляла она, поглядывая на двери. И она оказалась права, через минуту отдышавшись и совладав с собой, Пучок вернулся, и тут же бросился к Дарье с объяснениями.

       – Прошу меня простить…, просто уж больно много пудры на парике,… совершенно случайно попала в глаза… - почтенно приклонив голову растерянно оправдываясь, соврал он и, услышав вновь заигравшую музыку, немедленно пригласил её на танец. На этот раз всё прошло без неожиданностей, танец закончился, и они вместе, как и положено отошли в сторону, учтиво заговорив о простых вещах, о погоде, о моде, о музыке. Ну а потом был ещё танец, и ещё, и они опять, и опять танцевали. В общем и целом вечер удался и прошёл без происшествий, и вот когда уже всё закончилось и гости стали расходиться, Пучок подошёл к Даше и, набравшись духу, прощаясь с ней, спросил.

      – Может зафтра фстретимся? Мне нужно признаться фам ф чём-то очень фажном…, я был бы очень благодарен, если бы фы сразу после полудни пришли на Голффинский пруд к ротонде… - явно волнуясь, склонившись в поклоне, дабы не смотреть княжне в глаза, тихо прошептал он.

      – Отчего бы и нет,… приду… - лаконично ответила Дарья, и Пучок усердно распинаясь в реверансе, удалился. Конечно, можно было бы отказаться и послать его к чёрту, но Даше хотелось убедиться в своих подозрениях и узнать точно, что собой представляет этот странный лавочник, опасен ли он, и если да, то насколько.

         А Пучок в свою очередь хотел проверить, что же это всё-таки за такие чувства, кои нахлынули на него на балу, затронув нежностью и трепетом его звериное сердце. Ему надо было убедиться в том, что это всего лишь смутный зов природы, а не настоящее душевное расположение чувств. Ведь само понятие «душа» ему было чуждо, и он всегда руководствовался только звериными инстинктами, а тут он вдруг испытал такое смятение.
                Глава 10
И вот на завтра они, как и договаривались, встретились у ротонды на Головинских прудах. И у Пучка сразу же едва он только краем глаза заприметил беспечно шагающую ему навстречу княжну, яростно забилось сердце. Оно было готово пробить его грудную клетку и выскочить наружу.

       – Да что же это со мной твориться,… надо с этим бороться, ведь моя главная задача попасть в её семейство и выведать тайны царя Петра, а ни какая-то там любовь… - остановившись как вкопанный, не в силах сделать ещё и шага, талдычил он себе под нос.

      – Ну что же вы Диметриус, что с вами, у вас как будто ступор… - подойдя к нему ближе и весело засмеявшись, сказала Дарья, глядя в какой несуразной позе тот застыл.

      – О нет-нет, что фы,… фсё ф порядке, это просто что-то в пояснице щёлкнуло… - опять оправдываясь, соврал он и принялся усиленно приседать, доказывая ей, что всё дело якобы и вправду в пояснице.

       – Ну, ничего-ничего, это бывает,… особенно если ходить в столь утягивающем камзоле… - тут же подшутив над его привычкой носить узкие в талии наряды, задорно улыбаясь, подметила Даша и, тут же дабы не терять попусту времени перевела разговор в другое русло.

       – А что,… говорят, нынче в Европе мода меняется,… у вас, верно, есть с заграницей связи,… вы про это что-нибудь знаете? - сходу огорошила она Пучка таким прямым вопросом.

       – О нет что фы! Я пока ещё ничего не знаю,… это фам кто-то про мои сфязи не прафильно сказал… - явно пытаясь, выкрутится, враз выпрямившись, живо ответил Пучок.

     – Да мне никто про вас ничего и не говорил! Это я так предположила! Ведь у такого изысканного модника как вы, по-моему, должны быть связи с Европой… - лестно откликнувшись об его облике, схитрив, парировала Даша.

      – Ну, фообще-то я кое-что узнаю от заезжих негоциантофф,… они мне много чего интересного говорят… -  зардевшись от такой любезной оценки, растаял Пучок, признав, что у него всё же есть некоторая связь с заграницей.

        – И что же такого интересного они говорят? - продолжая некую игру в дознание, спросила Дарья, и проникновенно посмотрев в его подведённые глаза, нежно взяв его под руку, предложила ему прогуляться. Благо погода в это полдень просто-таки благоухала. Пучок беспрекословно повиновался и, не смотря на то, что у него от её прикосновения зачастило дыхание и резко пересохло в горле, он всё же попытался продолжить этот сложный для него разговор.

        – Ну, о разном гофорят, о ценах на пушнину, о богатых урожаях, о пеньке, о тканях. А ещё гофорят, мол, государь, если случится фойна, фсю Ефропу за пояс заткнёт и не почешется! Ну, нечто такое фозможно!? - ответив на простой вопрос Дарьи, каверзно спросил он, невзирая на трепет и волнение, охватившие его.

       – Ну, то, что государь с Европой сделает это мне не ведомо, а вот то, что мне носить в следующем месяце придётся, какая мода будет, какие платья одевать, то вот это мне очень интересно! И вы мне про это расскажете?… - окончательно убедившись из его вопроса, что Пучок хитер, лукав и может быть очень опасен, резко изменив тему разговора на модную, спросила Даша.
 
       – Ну что же про это можно и рассказать,… прежде фсего начнём с лент на талии и корсажах… - начал свои изъяснения Пучок, поняв, что на этот раз он от княжны более ясных ответов на счёт царя не получит. Больше вопросов о политике и государстве в течение этой беседы они не касались. Прогулявшись вдоль прудов дойдя почти до самой Яузы, они остановились, проговорили ещё несколько минут, развернулись и, вернувшись к ротонде, расстались, обоюдно довольные сегодняшней встречей, каждый узнал то, что хотел.

      Пучок то, что Дарья ещё умнее, чем он думал и прекрасней чем ожидал и что ему теперь будет трудно совладать с его вдруг проснувшейся человеческой стороной натуры, и что любовные вспышки чувств, овладевающие его звериной частью, становятся всё сильней и сильней. Осознавая это, он тут же бросился в своё логово, в то мрачное подземелье, кое он обустроил себе под своей торговой лавкой и стал там варить колдовское зелье, дабы отвратить от себя любовь. А Дарья окончательно убедилась, что Пучок хоть и выглядит иной раз потешно, но на самом деле является хитроумным лукавым и коварным противником.

        – Надо бы с ним получше сознакомиться,… ведь недаром же умные люди говорят: «Хочешь победить своего врага, стань ему другом и держи его ближе, чем мать родную»… - вспомнив воинскую мудростью, решила она и с завидным постоянством стала отвечать на  ухаживания Пучка.

       Так они и продолжили встречаться. Гуляли в парках немецкой слободы, плавали на лодке по прудам, и даже иногда катались в карете, разъезжая по соседним слободам. Правда лошади, поначалу чуя звериное нутро Пучка, шарахались от него, но чуть позже, когда он сдобрил свою внешность изрядной порцией цветочного парфюма, повели себя смирно. Сам же Пучок конных поездок не любил и боялся, предпочитая им длительное плаванье на лодке. Особенно его тянуло к тем местам, где было много камыша, и пруд переходил в болото с топью, там он начинал чувствовать себя совершенно иначе.

        Его обычно мутные глаза сразу светлели и наполнялись искорками, сам же он становился ярко взъерошенным и еле сдерживался, чтобы не спрыгнуть с лодки в гущу зарослей камыша. Дарья спокойно относилась к таким поползновениям Пучка и, продолжая всё внимательней наблюдать за его столь эксцентричным поведением, делала выводы, что она поступила правильно, удерживая его возле себя на коротком поводке. Ну а немного погодя, сделавшись уже довольно-таки изученным, Пучок был допущен в дом к Дарье и стал периодически бывать у неё в гостях.

       Княгиня Алёна ни сколько не удивилась столь странному посетителю, ведь Дарья заранее предупредила её, для чего она всё это делает. Ну а в правильности намерений своей дочери Алёнка никогда не сомневалась, и потому привечала Пучка, как порядочного европейского господина, угощая его всевозможными домашними разносолами и сладким сидром. Обычно откушав вкусных щей, выпив рюмочку другую хмельного напитка и смачно закусив всё грибками, Пучок становился чрезвычайно словоохотливым и с лёгкостью рассказывал Дарье многие интересующие её вещи. Так со временем, узнав от него практически всё, что ей требовалось, она, перейдя с ним на простецкое обращение, стала держать его ещё ближе к себе, чтобы тот без её спроса, вообще не смел и шагу ступить, дабы сделать его абсолютно безопасным. Но всё это длилось до поры до времени.

         И вот однажды уже ближе к осени со своего заграничного обучения внезапно вернулись её братья Никитка и Данилка. Красавцы-молодцы, разодетые в расшитые золотом камзолы-мундиры моряков, они произвели фурор в среде юных барышень немецкой слободы. Княгиня Алёна была просто на седьмом небе от счастья, ну а то, как же иначе, ведь сыновья вернулись. И, конечно же, особенно рьяно радовалась Дарья, она так соскучилась по своим братьям, что на первых порах совсем забыла о своём новом знакомом и даже не удосужилась рассказать им о его существование. Вот до какой степени все они были увлечены своими семейными хлопотами, заботами и делами, им ни о ком другом не хотелось ни думать, ни говорить.

      Ну а вскоре, буквально через несколько дней, из похода вернулся и сам князь Денис, и понятное дело вместе с ним и государь. Ну и, само собой разумеется, едва они переступили порог дома, как тут же затеяли весёлое застолье. Попарившись в баньке и смыв с себя дорожную грязь, Денис с государем немедленно поспешили занять свои места за пиршественным столом. Напитки лились рекой, от закусок ломились блюда, трещали подносы, царь Пётр шутил и балагурил, вспоминая былые походные неурядицы, кои сейчас казались ему смешными и незначительными. Шум и гам, суматоха и радость буйствовали в княжеском доме, разнося веселье по всей немецкой слободе.
                Глава 11
И надо же было такому случиться, что Пучок в то же самое время уязвлённый явным невниманием Даши к его особе, собрался и пошёл к ней в гости напомнить о себе. Уже всё ближе подходя к её дому, он от попадавшихся ему на встречу прохожих узнал, что в княжеском доме стоит пир горой и там присутствует сам государь.

       – Ага, вот это удача,… сейчас самое время появиться и втереться в эту идиллическую картину. Может, просто удастся разузнать что-нибудь важное,… а может,… если уж совсем повезёт, то и отравить царя… - злобно ухмыляясь своему замыслу, подумал Пучок и резко прибавил шагу, поправляя обшлаг рукава, где у него хранился флакон с ядом.

         Злодей всегда носил его с собой на всякий случай, мало ли что. В его шпионском ремесле всегда мог появиться нежелательный свидетель, которого надо было бы срочно устранить. Но, слава богу, до сих пор ему не пришлось воспользоваться содержимым этого флакона, и все его собеседники оставались в живых. То ли они оказывались не опасными для Пучка, то ли не представляли интереса, но только яд пока так и оставался не применённым. И вот сейчас, прямо в этот момент ему представлялся очень удобный случай, хитрым отравляющим ударом избавить своего хозяина короля Карла от столь сильного и грозного противника, от самого царя Петра.

       – Пусть он лишь только на чуть-чуть отвлечётся и станет невнимателен, я тут же воспользуюсь этой оплошностью и отправлю его на тот свет… - нервно потирая кончик обшлага, бормотал Пучок, подходя к дому Даши.

       – Ну а сейчас пора надеть улыбочку… - ехидно шепнул он, убрал с лица злобную физиономию и, расплывшись в кривоватой белозубой улыбке, постучал в дверь. Буквально через мгновение дверь открылась, и на пороге показался Никита.

        – Это ещё что за чудо? Чего тебе, мы вроде шутов да скоморохов не звали!… - глядя на разодетого Пучка добродушно улыбаясь, сказал он.

        – О фы не прафильно поняли мой наряд! Я не артист я друг Дарьи и я пришёл её профедать! Мне можно её уфидеть? - заискивающе поклонившись, залепетал Пучок, увидев перед собой такого богатыря.

        – А, это можно,… сейчас… - ответил Никита и тут же позвал сестру, – Даша, тут к тебе какое-то чучело ряженное пришло,… говорит твой друг… - по-простецки крикнул он. Даша вмиг откликнулась и быстро подбежала.

        – Да нет же, это не чучело,… это наш знакомый,… заграничный лавочник Диметриус,… зашёл в гости!… - смеясь из-за растерянно-глупого вида Пучка, сказала она.
 
        – Проходи,… идём за стол,… у нас тут как раз государь в гостях,… может, ты ему сам свои вопросы задашь… - взяв за руку сконфуженного Пучка и затаскивая его в дом всё также весело потешаясь над его видом, добавила Даша. И уже подведя его к столу, громко представила.

       – Это Диметриус,… купец-негоциант из Амстердама! Снабжает нас тканями, лентами, блестками, да и всякой другой мишурой,… очень учёный и любознательный человек, постоянно интересуется планами по обустройству России… - сказала она, и уже было хотела усадить его около себя, как вдруг из-за стола резко поднялся государь. 

        – О как,… забавно,… надо же из самого Амстердама! А ну-ка иди сюда друг негоциант,… садись-ка со мной рядом,… посидим, поговорим, расскажешь мне о своём беспокойстве за Россию! Я, видишь ли, город на Балтике ставлю, дабы к Европе ближе быть,… может, и ты мне что присоветуешь!… - шумно пододвинув стул для Пучка, воскликнул царь, и без всяких особых церемоний схватив его за плечи, усадил подле себя.

        – Ну, рассказывай, как торг ведёшь?… Как далее Россию мою видишь?… А может у тебя какие потребности есть?… - тут же закидал его вопросами Пётр, одновременно наполняя до краёв предназначенный для Пучка фужер.

       Пучок сначала было обомлел от такого грозного соседства, но буквально через минуту, глоток за глотком, под весёлым взором Петра осушив свой фужер, мгновенно захмелев, принялся рассуждать о политике, о моде, о негоцианстве, при этом направо и налево критикуя всех Европейских монархов. Петра сильно рассмешили такие несуразные суждения подпитого купчика, и он от души потешался над ним.

        – Ну-ка посмотри, как его разнесло!… Того и гляди так и до папы римского доберётся! Да и тому ещё достанется на орехи!… - откровенно веселясь, восклицал государь.  А Пучок, немного поеживаясь, видя, как его экспромты о политике забавляют Петра, ещё пуще старался рассмешить того. Царь веселился на славу, то и дело, похлопывая Пучка по спине.

        – Ну, даёт амстердамский гость! Ох, и заливает! - смеялся он. Ну а Пучок знай себе, разглагольствует, веселит Петра, хотя на самом деле не так уж и захмелел, а всё больше прикидывается, что пьян, да улучает момент, когда веселье за столом до крайности дойдёт, чтоб под шумок Петру яду в бокал и подлить. Он для себя уже услышал самое важное, установил, что Пётр и дальше в Европу шагать будет, и никто его не остановит, ни шведский король, ни другой какой величественный монарх, и только он Пучок, гоблин злобный, сможет предотвратить наступление русского правителя.

       И вот теперь, когда в доме царило бескрайнее веселье, и бдительность у всех ослабла, Пучок, исподлобья обведя всё застолье лукавым изучающим взглядом, решил действовать. Все дружно смеялись над его пьяными рассуждениями и нисколько не следили за движениями его рук, и лишь только один Данила, слабо улыбаясь, внимательно смотрел на этого накрашенного и расфуфыренного иностранца.

        – А ведь я где-то уже видел этого хлыща,… уж больно знаком мне его голос и повадки. Ну, явно притворяется простаком,… не похож он на шута, что-то тёмное, колючее мелькает в его глазах… - перебирая у себя в уме образы всех своих знакомых, пытаясь среди них найти этого модника, мучительно думал богатырь, не переставая пристально наблюдать за всеми ужимками странного гостя. Упрямая мысль, почему же ему так знаком этот франт не давала Даниле покоя. И вот в какой-то момент он вдруг уловил едва заметное движение гостя, тот осторожно достал из обшлага рукава флакон, и уже чуть приоткрыв его, занёс над бокалом Петра, пока сам Пётр, запрокинув голову назад, увлечённо смеялся. Данила тут же, что было прыти, метнулся к Пучку, и мгновенно перехватив его руку, откинул в сторону.

         – Ты это что же тут удумал, шут гороховый!… - выкрикнул он, выворачивая у него из руки флакон.

       – Я,… я ничего,… это просто духи,… я хотел осфежиться и только… - испуганно выкатив глаза, залепетал Пучок.

       – Освежиться говоришь, а ну тогда давай, нюхни! - воскликнул Данила и сунул ему флакон прямо под нос. Пучок чуть нюхнул и, отвернув нос, натужено чихнул.

        – Ну, фот ничего,… просто сфежий запах миндаля… - пролепетал он. Данила, недоверчиво поднеся флакон к своему лицу, и сам немного нюхнул.

         – Да точно, пахнет миндалем… - заметил он, и тут вдруг заговорил Никита.

         – Но ведь миндалем пахнет, и тот новый яд, что приготавливает профессор химии Бунзен в Амстердаме! Ну не уж-то ты не помнишь старого немца,… он нам ещё показывал опыты с ртутью! - тут же поднявшись из-за стола и направляясь к ним, воскликнул Никита, – А ну-ка братка, отступи чуть в сторонку!… Дозволь, я этого шута поспрашиваю кой о чём… - подойдя вплотную, добавил он, и слегка пододвинув Данилу, схватил Пучка за грудки.

        – А ну-ка скажи-ка мне господин заграничный, где это ты взял такие духи, что они с ядом одним цветом и запахом! Отвечай бестия, не то я из тебя сейчас же дух вышибу! - прикрикнул Никита на ошалевшего гостя, и раз несколько порядочно его встряхнул.

        – Да ты поосторожней с ним, крестник,… а то ещё ненароком покалечишь… - хотел было заступиться за испуганного иностранца царь, но тут с Пучка от такой резкой встряски слетел парик и он предстал пред всеми в своём натуральном обличии.

       – Ага! Так вот ты кто! Теперь-то я вспомнил, отчего мне так твоя физиономия знакома! Да ты посмотри на него Никита, ведь это же тот тощий прохиндей из тайной канцелярии шведского короля, что приходил в том году к Бунзену якобы за консультацией. Профессор тогда ещё говорил, что он требовал открыть ему формулу нового яда,… угрожал профессору расправой и пытался выкрасть тайну! - узнав Пучка, воскликнул Данила. 

       – Точно-точно, помню,… старик профессор ещё говорил, что это очень опасный, коварный человек и его следует остерегаться! Так вот ты значится, чем здесь промышляешь,… людей травишь,… а сам за продажей модных тряпок прячешься! Ну, я тебя сейчас устрою,… ах ты чёрная твоя душа, а ну говори, кто тебя подослал!? - вскричал Никита и тут же выволоча Пучка на середину комнаты собрался устроить ему взбучку.

       – Погоди, постой, не марай руки! Уж коли он шпион короля Карла так мы его князю-кесарю Ромодановскому отдадим! Он с него всё и спросит… - поднявшись во весь рост, серьёзно заявил Пётр и, поправив усы уже было собрался ещё что-то добавить, как вдруг Пучок, начав, словно змий извиваться, тут же прямо у всех на глазах стал превращаться в злобного гоблина.

        – Да я вас всех ненавижу!… Да я вас всех со света сживу, и ничего вы со мной не сделаете!… - завопил он, и ловко выскользнув из своего узкого камзола, да так, что тот, так и остался висеть в руках у Данилы, повалился на пол и, крутнувшись волчком, дико ринулся к дверям.

        – Держи его! Уйдёт! - крикнул царь, и было кинулся за ним, но Дарья, преградив дорогу, опередила его.

        – Нет, государь, стой! Я его сюда привела, мне его и ловить! Он здесь из-за меня! - резко остановив царя, крикнула она и, не дав ему и слова сказать, бросилась в погоню за Пучком.

         – Да как же так, крестница! Ты, что же одна-то,… а ну молодцы, подмогните сестре! - только и успел крикнуть ей вслед государь, призывая братьев последовать за ней. Но те и без царского окрика моментально похватав свои шпаги, мигом выскочили на улицу.
                Глава 12
Ну а на улице к тому времени уже стемнело, и повсюду царил сумрак. На небе высыпали жёлтые звёзды, и взошла яркая луна. И вот в её-то свете было чётко видно, как Дашенька стремительно бежит к Головинским  прудам, а впереди неё несётся чёрно-серой тенью сгорбленный Пучок. Братья тут же поспешили за ними.

       – Надо бы скорее схватить этого упыря, а то чёрт его знает, что он ещё может натворить!… - на бегу крикнул Данила.

       – Это точно, а ну как отравит воду в городе, злодей!… - откликнулся Никита и прибавил хода стараясь догнать сестру, однако Дарья, забежав за деревья, тут же исчезла в ночном полумраке.

       Братья, на мгновение остановились на месте и быстро решив разделиться, бросились поодиночке обшаривать пруд по обе его стороны. Дарья же в тот момент, напряжённо вглядываясь в темноту, настойчиво преследовала мечущуюся впереди едва различимую тень Пучка. Она определённо знала, куда он так стремится.

       – Уж точно к тем густым зарослям камыша бежит,… то-то его всё тянуло туда,… ах как же я была права, что держала его подле себя,… ну и хитрый же зверюга… - уже почти догоняя Пучка, подумала она. И вот ещё рывок, ещё одно усилие и Дашенька мгновенным прыжком настигла беглеца.

       – Да стой ты,… тебе же всё равно никуда не уйти!… - надёжно схватив его, вскрикнула она. От её резкого прикосновения Пучок тут же встал как вкопанный.

       – Ну что,… теперь-то ты поняла кто я,… и что ты со мной сделаешь,… убьёшь,… покалечишь,… давай, я не боюсь! Я всё равно ничего не смогу тебе сделать… - запыхавшись, протараторил он, притом говоря четко без всякого акцента, притворяться сейчас, не имело смысла.
 
       – Когда ты рядом, когда ты меня касаешься, я не в силах тебе сопротивляться,… вся моя колдовская сила, всё моё звериное существо не может противостоять тебе,… твоей доброте, твоей красоте, твоему очарованью,… но стоит тебе отпустить меня, отойти в сторону, и я снова зверь. Моё звериное нутро сильней моего человеческого начала и я не в силах сопротивляться ему,… не будет тебя, и я опять встану на сторону зла… - чуть отдышавшись, молвил Пучок, возвращаясь к своему прежнему человеческому виду.

       – Лучше уж ты убей меня, чем так мучится! - вдруг вскричал он, и упал перед Дашей на колени, тем самым вывернувшись из её рук. И едва Пучок оказался свободным от её прикосновенья, как коварное лукавство тут же взяло над ним верх, и он мгновенно опять озверев, сразу же затаился, приготовившись к прыжку. И именно в этот момент из кустов выскочил Никита.

       – А ну прочь от сестры, зверь поганый!… - увидев такую картину, крикнул он. Пучок мгновенно отреагировал и сейчас же бросился на Никиту. Но тот не растерялся, и резко хлестнув взметнувшегося зверя шпагой по вдоль спины, отбросил его в сторону. Пучок, отлетев в камыши, тут же, словно дикий зверь вскочил на все четыре лапы и ужасающе ощерился.
 
         – Ах вы, мерзкие людишки, хотели меня – вольного гоблина, добром да лаской заманить в сети любви и отстранить от злобных дел,… не выйдет! Я вас всех уничтожу,… сгублю, не будет вам жизни спокойной!… - взревел он, выкатив глаза и оскалив зубы, вновь ощущая себя злобным существом.

       Его звериное начало быстро завладело его сознанием, и он сделался ещё страшней и опасней. На спине, разорвав в клочья его шёлковую рубаху, выступила жёсткая щетина, а из рта-пасти вылезли громадные клыки, и он был готов снова наброситься на Никиту. Но тут из-за деревьев с противоположной стороны пруда выскочил Данила, он подоспел вовремя. Пучок, вмиг поняв, что перевес сил не в его пользу, взвыл, как подбитая собака и, в прыжке развернувшись на одном месте, как был на четырёх лапах, так и кинулся бежать в заросли камыша, пытаясь забраться ещё дальше в болото.

       – Стой зверюга, окаянный! - почти хором закричали братья, и уже было бросились за ним, но Даша быстро остановила их.
 
       – Да куда вы такие здоровяки,… вы же там, в болоте провалитесь и завязните! Он же вас специально туда заманивает, там-то он не досягаем! Ну-ка дайте-ка мне на всякий случай шпагу,… я легкая, сама туда пойду и вытащу его,… мне-то он ничего сделать не сможет, а вы приготовьте ловушку для него да затаитесь и ждите,… я его на вас выведу… - указав им на место где надо быть, уверено распорядилась она.

       – Да как же так, ты и одна? Да ты со шпагой-то справишься? - протягивая ей, клинок спросил Никита.

       – Справлюсь, и ещё как! Вы что же думаете, я фехтовать не умею!? А я умею, да ещё и получше вашего! - ловко схватив клинок, воскликнула Дарья и тут же исчезла в зарослях камыша.

       Братья быстро как их и обучали, начали из подручных средств сооружать ловушку для разбушевавшегося гоблина. А Даша ловкими прыжками с кочки на кочку продолжила его преследование. При ярком свете луны можно было легко различить впереди силуэт убегающего Пучка. Но тут, он, вдруг резко уклонившись от центра болота, стал рваться в сторону леса пытаясь выбраться на пруд.

      – К воде рвется,… хочет вплавь перебраться на другую сторону и уйти к дальнему болоту,… там-то его уже точно никто не найдёт… - быстро смекнула Дарья и тоже сменив направление стремительно бросилась ему наперерез.

        Сделав буквально с десяток длинных прыжков, она оказалась в камышах на кромке болота как раз в том самом месте, где оно переходило в пруд. И тут же выскочив из зарослей камыша, она столкнулась лицом к лицу с  Пучком. Он в этот момент стоял уже вытянувшись во весь рост и взмахнув скрюченными как волчьи лапы руками, готовился прыгнуть в воду. Было  видно, что он окончательно превратился в гоблина и никакие попытки Дарьи вернуть ему хоть какое-то людское начало не увенчались успехом. Это поняла и Даша.

       – Ну что же Диметриус, не удалось тебе сбежать! - крикнула Дарья и сейчас же направила острие шпаги прямо в его звериную грудь.

       – Это почему же не удалось? Это кто же меня остановит? Ты что ли девчонка неумелая,… смотри поосторожней со шпажонкой, ещё обрежешься… - ехидно скалясь, прошипел он, блестя выпученными глазами.
 
       – Ты и вправду думаешь, что не остановлю,… так ты меня ещё плохо знаешь,… ну что же пришло время поговорить с тобой по настоящему! - гордо ответила она и сделала резкий шаг вперёд, вынуждая Пучка отступить назад, и снова броситься бежать через болото, чтобы попасть в руки к её братьям.
 
        – А ты это видела глупая девчонка,… да я тебя на кусочки порву! - вепрем взревел Пучок и обнажил перед ней свои вмиг выросшие когти. Они словно десять стальных кинжалов блестели в свете луны, на его поднятых в замахе лапах. Мгновение и он, кинувшись на Дарью, пустил когти в дело. Однако Дашенька была готова к такому броску, и ловко увернувшись от замаха, подставила шпагу под коварный удар, тем самым отразив все его десять когтей-кинжалов. Они, звучно проскрежетав по лезвию шпаги, соскользнули с неё и пронеслись в дюйме от лица Дарьи.

        – Ах ты! Что за чёрт! Да откуда ты так умеешь владеть клинком! Ты же всего лишь изнеженная княжонка! - тут же развернувшись, готовясь вновь напасть, дико удивившись, завопил Пучок.
 
       – А многие так и полагают,… но ошибаются! Да и ты ошибся, думая, что я всего лишь избалованная княжна! Ты не учитываешь, что я дочь воина государева и всяким там заграничным шпионам-гоблинам спуску не дам! У тебя была возможность самому, по доброй воли сдаться, но ты её упустил,… а теперь настал срок платить тебе за твою нерасторопность!… - изготовившись к схватке, храбро крикнула Дарья.

      В то же мгновение Пучок резко метнулся на неё. На сей раз, он, широко расставив свои когти-кинжалы, всё же достиг своей цели и слегка чиркнул Дарью по плечу. Но и она не осталась в долгу, уходя от его удара, она нанесла злодею нещадный укол прямо в морду. Острие её шпаги пробило Пучку щёку и, выйдя с другой стороны, выбило ему клык.

      – Ах ты паршивая княжонка!… - брызгая красной слюной, шепеляво прокричал он и вновь кинулся на Дашеньку. Но она, ощутив своё превосходство, спокойно отступила назад и дала ему возможность пролететь мимо себя. Пучок свалился в двух шагах от неё и, зарывшись мордой в заросли камыша ужасно завопил.

       – Ну, всё, тебе конец!… - вскочив на лапы, яростно захрипел он и тут же вновь бросился на Дарью. Сейчас она уже отступать не стала, и проворно увернувшись от его острых когтей, поразила его шпагой в бок. Удар был настолько хлёсткий и неожиданный, что Пучок, взвыв от пронзившей его боли, испугано отскочил в сторону и свернулся в клубок.

      – Радуйся, похоже, я тебя недооценил,… но тебе всё равно меня не убить,… гоблины бессмертны… - тяжело дыша, прошепелявил он и, схватившись за бок, стал, медленно пятится вглубь болота.

      – Так ты говоришь, бессмертны! А ну-ка давай проверим, так ли это! - храбро наступая на Пучка, резкими взмахами шпагой, рассекая перед его мордой воздух, воскликнула Дарья. Пучок, не выдержав такого жёсткого натиска подпрыгнув, развернулся и быстро бросился наутёк.

       – Беги-беги, да только деваться-то тебе всё равно некуда! Ты в России,… а в ней я тебя везде найду!… - крикнула ему вслед Дарья и громко улюлюкая, кинулась за ним. Испуганный таким воинственным отпором Дашеньки, Пучок, совсем потерял голову и, забыв о её братьях, понёсся прямо в устроенную ими засаду.

       Ну а Никита с Данилой не сплоховали, и едва заслышав шум приближающегося гоблина, приготовились, а, как только он появился, мгновенно накинули на него путы. Одолеть разбушевавшегося зверя-Пучка двум бравым молодцам, хотя тот и угрожающе лязгал своими громадными когтями, не составило большого труда. Секунд через пятнадцать он был полностью опутан и связан, лежал у ног победителей, и тяжело сопя через дырочку от выбитого клыка, изумлённо выпучив глаза, зыркал по сторонам. В тот же момент из зарослей камыша выскочила Дарья.

       – О как хорошо спеленали дурачка,… ишь сбежать удумал! Ох, гоблин ты гоблин,… бестолковый,… и ума то у тебя нет,… да куда же ты от нас денешься!… А ну ребята понесли его к царю на суд. Как государь скажет, так мы с ним и поступим!… - задорно рассмеявшись, поглядывая на глупые гримасы Пучка, воскликнула Даша.

        – И то верно понесли его к государю, пусть зверем-гоблином полюбуется! - поддержав сестру, засмеялись братья, и с  лёгкостью подхватив скрюченного Пучка, пошли домой.
                Глава 13
Принеся бывшего лавочника домой, они, не снимая с него пут, положили беднягу рядом с царём.
 
        – Вот государь смотри,… купчишка-то гоблином оказался, да ещё и отравить тебя хотел,… что прикажешь с ним делать?… - спросил Никита перед этим как следует, встряхнув Пучка.

        – Смотри-ка на него, как он скукожился,… ощетинился весь, а как глазами-то крутит,… хотя ещё недавно нас тут так смешил, так веселил, сразу и не подумаешь что злодей. Таким забавным парнем прикидывался, а на самом-то деле вон какая бестия! Приняли тебя как человека, по-доброму, с открытой душой, а ты к нам со своими повадками звериными пожаловал! Видимо и правду люди говорят – сколько дикого зверя не ласкай, не привечай, он всё равно, так чуждым и останется! Но ничего, мы из тебя эту дикость болотную быстро вышибем, стоит нам только тебя князю-кесарю отдать, он враз твою натуру зверскую пообломает, да как кутёнка-то и выдрессирует! Будешь на площадях да на ярмарках, в балагане, как собачка-пудель тявкать, да людей добрых потешать!… - пристально посмотрев на Пучка, насмешливо прикрикнул Пётр.

        – Не надо,… не отдавай меня кесарю, не хочу в балаган, не хочу на площадь! Лучше уж сам меня сгуби,… наслышан я, что с нашим братом гоблином кесарь делает,… ни один европейский палач с его средствами не сравниться,… избавь меня от него… - испугавшись, шепеляво заскулил Пучок, пытаясь приподняться на колени перед Петром. 

       – Ну а если не отдам тебя, зверя колдовского, кесарю, так что мне с тобой делать,… я даже и ума не приложу! Казнить тебя как шпиона короля Карла я не могу! Ты, такой, как сейчас и на человека-то не похож,… а зверей у нас на Руси за намерение царя отравить, пока ещё казнить не научились!… Да и в Европе про нас скажут – смотрите, мол, дикари в Московии живут, зверей казнят. И отпустить тебя в лес, гоблина лютого, тоже нельзя. Так что сам понимаешь, только к кесарю,… ну а потом уж и в балаган… - иронично улыбаясь, сказал царь и категорично махнул рукой, показав тем самым, что дело это, мол, решённое и говорить тут нечего. Но тут вперёд, прямо перед ним вышла Дарья и, указав шпагой на Пучка, сказала.
 
      – А ты государь отдай его мне,… ну как трофей,… ведь победила-то его я! А значит, он моя добыча!… -  резонно потребовала она, однако царь перебил её.

       – А справишься ли? И что же он у тебя делать станет? Где содержать будешь? - хитро прищурившись, спросил он.

       – Справиться-то, конечно, справлюсь! Раз уж я его сегодня побила, то и впредь, коли он задираться начнёт, тоже остепеню,… у меня не забалует! А пока пусть он у меня во дворе вместо сторожевого пса, в клетке поживёт!… Глядишь  со временем я из него всю его звериную натуру, и изживу,… так он потом, может ещё и людям пригодиться,… опять лавку откроет, торговать начнёт. А сейчас у меня под присмотром останется,… так и гадостей никаких никому не сделает,… да и про шпионское ремесло своё всё мне расскажет,… ну и про шведского короля поведает! Да Диметриус, расскажешь,… или как? - склонившись к скорчившемуся Пучку, спросила Дашенька. 
 
       – И то верно пусть он у тебя останется! Ты его победила, он твой трофей, делай с ним что хочешь! Хочешь, воспитывай, хочешь, допытывай, казни, милуй, пользуй, как знаешь! Да думаю, и расспрашивать-то начнёшь, он не удержится и всё тебе расскажет…, и то правда попробуй такой девчонки не рассказать, враз неприятностей огребёшь! Ах, князь Денис ну и дети же у тебя, молодцы, всем пример,… а Дарья так, та, пожалуй, и пятерых моих офицеров стоит! Горжусь своей крестницей, всё правильно рассудила, всё верно решила!… - разом повеселев, воскликнул Пётр и на радостях по-отечески расцеловал Дашеньку.
                Глава 14
Ну что ж, как решено так и сделано, и с того вечера Пучок-гоблин покорно поселился в железной клетке под присмотром доброй победительницы Дашеньки на заднем дворе княжеской усадьбы. А её саму царь Пётр Алексеевич в знак благодарности за избавление родного государства от хитрого шпиона, зверя-гоблина коварного, наградил именной офицерской шпагой и золотой княжеской короной украшенной камнями драгоценными.

       Ну, корону ту Дарья сразу же в сундучок дальний заветный засунула, а вот шпагу офицерскую носить стала, да открыто ни от кого не таясь. Одежду свою, парик да платье, в шкаф убрала, а надела камзол гвардейский. Теперь её только в таком наряде и можно было увидеть. Отныне она постоянно и повсюду ходила с государевым подарком, всегда готовая лицом к лицу и во все оружия встретить любые трудности и ненастья, какие могли бы вдруг попасться ей на жизненном пути.
 
       Ну а таковых у юной Дашеньки в её сложном, долгом и доблестном служении государю и отечеству возникнет ещё немало. Настанет время, придёт и первая любовь, а за ней и первое разочарование, нагрянет и ненависть, и грусть, посетит удача и печаль. Но всё это, ещё только будет, а сейчас она радостная и весёлая с высоко поднятой головой, гордо шагает по главной улице навстречу своей счастливой и неординарной судьбе…
                Конец
Igorshipskih@mail.ru                Автор: Шиповских Игорь.