Центр города, не совсем большого и не слишком уж маленького, а если можно так сказать, средненького. Полдень. Пасмурная весенняя погода, кругом хлюпующая слякоть. Вроде бы, не так холодно, но и тёплой эту погоду назвать было нельзя. Очень ветрено и сыро.
По центральной пешеходной улице идёт из магазина, трясётся, как в лихорадке, всем телом, пряча голову в поднятый воротник, с пакетом в руке мужчина, Иван Дмитриевич Терпилин. В далёкой молодости человек активный, размышляющий обо всём, отличающийся умственными способностями и всякими талантами. Но, к сожалению, через чур баловавшийся самогоном из соседнего села. Челюсти его бьются друг об друга с такой силой и частотой, что, кажется, вот-вот зубы раскрошатся и перемелются в муку, а из-за "горящих труб" можно будет открывать в Иване Дмитриевича самую настоящую пекарню.
Вдруг, вдалеке, слева от улицы, на площади он замечает какое-то, как подумалось, столпотворение. Много людей, около тысячи, собрались около памятника старого революционера, у импровизированной сцены и слушают человека с микрофоном, который эмоционально говорит, почти кричит, что-то вроде: «Коррупция! Воры!» и т.п. Люди с плакатами поддерживают оратора, повторяют за ним лозунги и периодически громко ему аплодируют. Уходит этот человек со сцены, поднимается женщина, опять: «Долой воров! Уважайте простой народ!» проносится над площадью.
- Придурки несчастные. Щас бы вас всех по обезьянникам попересажать. Надо, обязательно, надо! Спокойно потому что вам, идиотам, не живётся, – посмотрел с презрение на толпу своими опухшими глазами Терпилин и ещё что-то, будто проклятие, проворчал.
И продолжая бубнить себе что-то под нос, Терпилин ускорил шаг, его трясло. Бедняга не мог нормально думать, мысли сошлись в одну точку: «Скорей бы домой». Звуки толпы и ораторов отдалялись, а дождь всё моросил. До дома оставалось недалеко.
Через несколько минут Терпилин уже был у себя в подъезде, поднялся на третий этаж, зашёл в квартиру и крикнул:
- В следующий раз Кирилла вон пошлём, а то сидит всё за своим компьютером. Скоро выброшу, нахрен, его на помойку!
Из кухни послышался строгий женский голос жены Терпилина, образцовой домохозяйки и, по совместительству, продавщицы в магазине с зарплатой 12 тысяч, Надежды Владимировны Терпилиной.
- Ты идиот что ли? Да чё я спрашиваю-то?! Конечно идиот! Сыну 14 лет, только паспорт получил! Ему бы водку для тебя не продали! А к компьютеру не подходи, его Кирюшке мой брат подарил.
- В зеркале идиота увидишь! Надо так, чтобы продавали! Хотя бы по записке от меня или тебя, что ли!
- Да-да, обязательно, всё для тебя прям и сделали. Хлеб купил?
Всё неожиданно затихло, словно все звуки провалилось в бездну, а мир вокруг Терпилина на несколько секунд замер.
- Нет. – едва слышно выдавил из себя Иван Дмитриевич.
- Хлеб купил, спрашиваю? Оглох что ли от своей пьянки? – заорала на весь дом Надежда Владимировна!
- Нет, говорю же! – уже громче, но всё ещё с неуверенностью в голосе ответил Терпилин. - Денег не хватило. Только... водку взял...
Послышались, будто гром, резкие звуки посуды, которая загремела в умывальнике. Жена Терпилина вышла в коридор, подперев бока кулаками, а он пытался делать вид, что всё так и должно быть.
- Бо-оже, что за алкаш мне достался? – злостно взглянув на мужа, протянула Надежда Владимировна.
- Сама ты алкаш! Мы же подсчитали: беру водку, остается на хлеб. Только хлеб-то подорожал. Я что ли виноват?
- Мы подсчитали не так, а наоборот: берешь хлеб, остаётся на водку! Хлеб бы купил. Последние деньги, ирод!
- Не сдохнем без хлеба, а без водки я не могу, - сказал Терпилин, затем приложил бутылку к груди, - трубы горят! Точнее, труба!
- Да сдох бы ты скорее! Пропиваешь больше, чем в дом несёшь!
Минутное молчание. Жена смотрит на мужа, думает о том, как её угораздило в молодости так вляпаться, а муж, опустив глаза на водку, думает о том, как бы ему выкрутиться.
- Жрать хочу. – придумал наконец он.
- Садись.
Терпилин сел, поставив около себя бутылку. Его жена, повозившись у плиты, накрыла стол: две тарелки жаренной картошки, две ложки и рюмка. Из синего экрана маленького телевизора, стоявшего на холодильнике, о чём-то вещала противным голосом ведущая: «… прожиточный минимум снижен на 200 рублей, а тем временем гражданская война всё с большим жаром охватывает наших соседей, из-за чего цены на продукты в ближайшее время вновь вырастут…»
Терпилин отодвинул от себя тарелку с картошкой, откупорил свою бутылку и наполнил рюмку охладителем для "горящей трубы".
- Сынок! – крикнула Надежда Владимировна. – Кирюша, иди кушать!
- Сейчас! – послышался голос из соседней комнаты.
- Давай быстрее, а то остынет!
Терпилин выпил ещё, лицо его обезобразилось, он закашлял. После раскрыл широко глаза, ему так хотелось с кем-нибудь поговорить, высказаться о наболевшем, обсудить увиденное и, в конце концов, обвинить кого-нибудь в чём-нибудь.
- Надь, иди сюда!
- Отстань, занята я!
- Вот, значит, как… – пробубнил себе под нос Теприлин, потом, неожиданно даже для самого себя, зачем-то ударил по столу кулаком. Бутылка пошатнулась, ложки и тарелки подпрыгнули. – Кирилл, иди сюда!
- Ты чего там делаешь, придурок? – послышалось из ванной
- Тебя не касается! Кирилл!
В коридоре показался парень с виновато опущенными в пол глазам. Он знал, что в такие моменты отцу лучше не перечить, а такие моменты происходили часто.
- Ты звал меня, пап?
- Нет, кузькуна мать, звал Дела Мороза звпл! Садись! Жри! И дурочка не включай.
Парень, понимая, что предстоит тяжёлый разговор, сел рядом с отцом, взял ложку для вида и начал ждать, что же будет.
- Если мать слушаться не будешь, отключу твой компьютер, да так отключу, что не включится больше, понял меня?
- Хорошо, буду слушаться.
- Как учишься? Что нового?
- Всё нормаль...
- Знаешь, чего это там люди собирались на площади?
- Да. Это митинги против коррупции высших должностных лиц. Там расследование выложили в интернете, где указали на воровство, а эти должностные лица молчат. Вот люди почти по всей стране и выходят сегодня на митинги, чтобы получить ответы, добиться справедливости, ведь нас откровенно обворовывают.
- Так, - опрокинул очередную рюмку Терпилин. – Зачем же эти… митинги? Вот чё они изменят, а? Воровали и будут воровать, все же знают. А эти митинги вон до чего довели, в соседней стране уже три года воюют. У нас так же хотят всё сделать, потому что страна наша самая сильная, вот и расшатывают её изнутри. Придурки, посадить всех надо, а ещё лучше - расстрелять.
- А мне кажется, что можно сделать так, чтобы не воровали... Нам в школе запретили идти на этот митинг, сказали, что родителей вызовут, проблемы будут.
- Закрой рот, сопляк! Кажется ему! И правильно, что запретили, а то бед нам на голову мало. Подумал о матери? Ни о ком ты не думаешь, а только в стрелялках своих сидишь, да в интернете. Там чего угодно напишут! Вам, соплякам, мозги так промывают. – Терпилин засмеялся, ударил себе в грудь, потом затряс рукой, указывая на телевизор. - Ты вон лучше побольше новости смотри! У нас самая сильная и богатая страна! Вот из-за этого и снимают такие фильмы, собирают митинги, чтобы страну развалить, как было однажды! А вот шиш вам! Наш президент всем покажет! Все боялись нас и будут бояться!
- Но у нас...
- Не нокай мне! Жри молча и слушай!
- Не ори на сына! – послышалось из ванной.
- И ты рот закрой! - разгорячился Терпилин и почувствовал, что кто, как ни он добьётся справедливости. - Вы чё, сговорились меня раздражать сегодня? Голова от вас у меня болит! А ты, сопляк, не знаешь и не понимаешь ничего!
- Но у нас по статистике один из самых низких уровней жизни, многие люди бедны, зарплаты кое-как до прожиточного минимума дотягивают.
- А раньше ещё хуже было! Полки магазинов пустые были, а сейчас кризис в стране, но магазины битком! Нам пожрать хватает и ладно, - ещё полсотни грамм водки мгновенно пролетели по глотке Терпилина. – А ещё эти… санкции! Ослабляют нас отовсюду, захватить хотят. А митинги, это всё агенты иностранные придумали! Жри картошку!
Кирилл начал есть, медленно жуя, посматривая на отца одним глазом и чувствуя в груди какую-то тяжесть.
- Жрать есть, интернет есть! Чё те ещё надо? Поел?! Иди отсюда!
Мальчик встал, пошёл в ванную. Его интересовал один вопрос, а спросить было не у кого.
- Мам, почему много людей живут очень плохо, получают маленькую зарплату, пенсии, жалуются, но ничего поделать не могут, чтобы изменить жизнь?
- Так привыкли все, да и боятся многие. Отец лучше знает, спроси у него. А ты... как же ты один изменишь всё?! Иди к себе, не мешайся.
- Изменю, - подумал Кирилл, - ведь кто-то что-то должен же делать! Вот и я буду пытаться. И буду пытаться до тех пор, пока не изменится. И буду следить за, чтобы было как надо. Это же, как уборка, пыль, она всегда будет. Просто почему-то очень многие люди не понимают, что пыль нужно убирать.
- Изменишь, обязательно, - усмехнулась Терпилина. - Иди к себе.
Отправляясь в свою комнату, он слышал голос отца, разговаривающего с ящиком на холодильнике, и удивлялся, как люди могут так относиться к себе и к другим. Затем, залез на подоконник и начал смотреть в окно, задумавшись, как остальные люди могут так жить, терпеть всё это?
Из кухни слышался смех отца, гордого, что ему и его семье довелось жить в такой великой стране, а после слышалась и ругань в сторону тех, кого чернило и критиковало телевидение.