ПРАВЕДНИКИ НАРОДОВ МИРА
Дудник Моисей Шлемович и Фаня Эльевна в оккупации.
1941-1943 гг.
Дудник Моисей Шлемович, родом из Львовской области Украины, до войны служил в Красной Армии на Дальнем Востоке в артиллерийской части. После демобилизации учился, получил специальность «агроном» и направление в Варваровскую МТС. Чтобы отправиться на село не одному, а уже семейным человеком, в декабре 1940 года он женился на студентке Волынской Фане Эльевне.
В МТС работал старшим агрономом. Боролся за высокую культуру земледелия, за большие урожаи зерновых, кормовых и технических культур. Когда началась война, Моисей получил «бронь» – отсрочку от мобилизации на фронт. Через много лет Фаня Эльевна писала: «…Умные люди посчитали, что как агроном он даст больше пользы Родине. Ведь хлеб, как и пушки, фронту нужны!»
Фаня Эльевна в составе большой группы эвакуированных из Украины советских граждан летом 1941 года прибыла в Орджоникидзевский край, была распределена в село Покойное Буденновского района. Несмотря на эвакуационную неразбериху, ей удалось сообщить мужу о месте пребывания.
Моисей Шлемович выправил в местном райисполкоме эвакуационный лист в город Ворошиловск Орджоникидзевского края, где в крайисполкоме получил направление в село Урожайное Левокумского района. В связи с тем, что многие военнообязанные уходили на фронт, было много вакантных мест. По согласованию с первым секретарем Левокумского райкома ВКП(б) Ермаковым Василием Ивановичем, М. Ш. Дудник был назначен на должность старшего агронома Урожайненской МТС.
Урожайненская МТС была организована в декабре 1932 года в ходе массовой коллективизации сельского хозяйства. К этому времени в районе уже действовали две машинно-тракторные станции: Левокумская МТС организованная в декабре 1930 года и Правокумская МТС – в августе 1932 года.
На 1 января 1935 года, когда было произведено разукрупнение районов, Урожайненская МТС имела 30 тракторов мощностью 450 лошадиных сил, три комбайна и шесть грузовых автомобилей. МТС обслуживала 5 колхозов, в которых, вместе с единоличниками, насчитывалось 1395 хозяйств. Плошадь посевов в колхозах составляла 13700 га. Естественно, к 1941 году Урожайненская МТС значительно укрепила свою ремонтную базу, пополнилась современной техникой, грамотными кадрами.
М. Ш. Дудник перевез из села Покойного в село Урожайное беременную жену, которая в октябре 1941 года родила дочку. Назвали ее Ларисой.
Работы в МТС в осенний период было много: обмолот подсолнечника, сбор хлопка, осенний сев, подъем зяби. В район прибывали эвакуированные граждане, поступал скот из колхозов и совхозов Белоруссии и Украины. В ноябре население сел и хуторов было мобилизовано на рытье противотанковых рвов. В зимний период работники МТС ремонтировали технику, а с первыми погожими весенними днями вывели в поля посевные агрегаты. Фронту требовался хлеб и другие продукты сельскохозяйственного производства.
В начале августа 1942 года поступил приказ на эвакуацию в тыл машинотракторного парка Урожайненской МТС. Большая ответственность за эту работу легла на М. Ш. Дудника. Но приказ на эвакуацию был получен поздно, и выполнить его было нереально.
18 августа у хутора Новогражданского Левокумского района погиб, почти в полном составе, партизанский отряд Гофицкого района. Отряды других районов: Апанасенковского, Благодарненского, Ипатовского и Петровского устроили засаду, встретили фашистов массированным огнем. Немцы временно приостановили наступление, а партизаны направились в село Ачикулак, куда прибыли 19 августа. Но уже на следующий день немецкие войска вошли в Ачикулак и Урожайное.
20 августа 1942 года заместитель начальника УНКВД по Орджоникидзевскому краю, майор госбезопасности Панков доложил Крайкому ВКП(б), что в Левокумском районе, в селах Левокумке, Владимировке и Урожайном противник захватил полмиллиона овец, 100 тысяч лошадей и крупного рогатого скота, эвакуированных из Ростовской области, Калмыцкой АССР и Орджоникидзевского края.
Вот в такой обстановке, техника и материальные ценности Урожайненской МТС уводились в тыл. Когда переправились через Куму, наступила ночь. Механизаторы загнали тракторы и комбайны в камыши. Люди стали размещаться на ночлег. В это время на противоположном берегу реки появились немецкие мотоциклы. Но немцы не решились двигаться по мосту, видимо, боялись его подрыва. Они светили фарами мотоциклов и электрическими фонарями, кричали:
- Цурюк, цурюк! Назад, назад!
Им никто не ответил. Немцы, выставив посты, расположились на отдых.
В полночь руководители МТС провели совещание со специалистами и рабочими. Были предложения:
- Утопить тракторы в реке! А немца прогоним – вытащим!
- Раскурочить технику, чтобы врагу не досталась!
Были и радикальные высказывания:
- Комбайны и тракторы облить горючим и запалить!
И все же, выработали единое решение: разукомплектовать технику, снять с нее узлы, без которых не завести двигатели, спрятать их, а самим уходить в тыл.
Дудникам, как единственной еврейской семье, выделили подводу, снабдили продуктами и рекомендовали уходить в калмыцкие степи, направлением на Элисту. Чье это было предложение, явно ошибочное, сказать трудно. Вместо того, чтобы идти в Кизлярский район, за Терек, Дудники отправились в путь по оккупированной фашистами территории.
Фаня Эльевна вспоминала: «…И мы стали держать путь на Элисту, стараясь избегать встреч с людьми. Калмыцкие степи оказались весьма опасными. Известно, что калмыцкая дивизия пришла немцам на помощь. В пути нам все же встречались люди с доброй душой, подсказывали нам, где заслоны немецкие и проверки».
Дудники ночевали в степи, устроившись на подводе. Ночи становились все холоднее. Фаня и дочь заболели. Нужно было искать приют, крышу над головой, останавливаться на зимовку. Как-то остановились на отдых в степи на колхозной кошаре. Старший чабан, пожилой седобородый человек, добрая душа, посоветовал Моисею идти в село Арзгир к его соседке, Карнаух Анне Даниловне:
- Передайте Анне привет от меня и попроситесь на постой!
- А как мы ее найдем?
- А я Вам скажу! Живет она у горы, крайний домик.
Пришли Дудники в село, постучались в дверь дома. На стук вышла дочка Анны Даниловны – Мотя, посмотрела на беженцев, дверь закрыла, а матери сказала:
- Мама! Це жиды! Что делать?
А к этому времени в селе Арзгир люди уже были наслышаны о расстрелах евреев.
- Цыть! Молчи! – ответила мать. – Хай заходют. Всем жить хочется!
Мотя пригласила беженцев в дом. Моисей Шлемович представился: «Дудник Михаил Иванович», и показал хозяйке справку сельского совета на имя «Дудник М. И.» В его справке, удостоверении личности, заблаговременно буква «Ш» в отчестве, была подчищена на «И». Фаня Эльевна сказала хозяйке, что она по национальности «болгарка».
Так Дудники оказались на постое в многодетной семье Карнаух Анны Даниловны. Ее муж, рядовой труженик колхоза «Хлебороб» Карнаух Иван Григорьевич умер 12 июля 1933 года, в период голода 1932-1933 годов. Их дети: Иван, Надежда, Мария, Матрена и Евдокия.
Вскоре в селе по приказу военного коменданта Вилли сельский староста организовал подворный обход и перепись населения. Переписчики пришли и в дом Анны Даниловны. Поскольку они документов не спрашивали, то на их вопросы о жильцах отвечала ее дочка – Дуся (Карнаух Евдокия Ивановна), 1924 года рождени. Она записала квартирантов, иногородних граждан: Моисея Шлемовича – Дудник Михаил Иванович, Фаню – Дудник Ефросинья Ильинична, девочку Лору – Дудник Лариса Михайловна.
После составления списков иногородних граждан, беженцев из западных областей страны, фашисты задумали провести карательную акцию, уничтожение евреев, молдаван, семей советских военнослужащих, местных жителей, уличенных в причастности к партизанскому движению. По улицам села, верхом на конях, поехали посыльные, которые сообщали жителям:
- Всем евреям идти в школу! С собой взять лучшие вещи! Запастись едой на три дня!
Евреи спрашивали у посыльных, для чего их вызывают? Те отвечали:
- Евреи! Вас переселяют на зимовку! Вас отправят в лучшие места! Там и жилье для вас приготовлено и работа найдется.
Дудник Моисей и Фаня, записанные в похозяйственных книгах, как русский и болгарка, приказ оккупантов не выполнили, в школу не пошли.
Еврейские семьи в здании школы, под охраной полицейских и жандармов, продержали три дня, как и обещали. С немецкой точностью в село приехала карательная команда. Операцией руководил немецкий офицер Герберт Макс Граберт. Людей, обреченных на гибель, немцы и их пособники строили в колонны и гнали в Арзгирскую балку.
Фаня Эльевна вспоминала: «…Евреев в яру под горой расстреляли. Не щадили ни стариков, ни детей. В общую яму их побросали, как дрова. Тому были свидетели: жители и я».
В этот день Дуся и Фаня пошли поводу к колодцу. В это время по улице проезжал верховой, который объявлял:
- Всем уходить в степь! Уходить в степь! Налетят самолеты, будут бомбить мельницу!
Анна Даниловна Карнаух, домочадцы Мотя и Мария переживали за Фаню и Дусю. Надо идти в степь, а их все нет. Наконец, все собрались, Фаня взяла на руки ребенка, пошли в степь. С того места было видно, как изверги расстреливали советских граждан. Фаня, чтобы не выдать своего волнения, инсценировала кормление ребенка, отвернулась в противоположную сторону от места казни и толпы людей, наблюдавших за расстрелом, за страшной, трагической картиной. Многие люди плакали, некоторые рыдали, выкрикивали проклятья в адрес карателей.
Вечером к Каранухам пришел сосед-чабан. Мужчина, повидавший на своем веку всего, и хорошего, и плохого, не сдерживал слез. Он возмущенно говорил:
- Кто их, варваров, звал на нашу землю? Кто им позволил лишать людей жизни? Бог дал жизнь! Бог и забрал бы, как положено!
Люди вечером, управив домашнее хозяйство, подоив коров, собирались небольшими группами на улице. Они горевали по убиенным, осуждали действия карателей и местных полицаев. Многие говорили:
- Кто позволил убивать евреев? По какому праву?
- Сволочи! Вы ответите за свои злодеяния! Земля у вас будет гореть под ногами!
- Нет извергам прощения! Кара небесная вас постигнет!
Дудники продолжали жить в семье Анны Даниловны. Моисей работал в колхозе «Свободный труд», который немцы не разогнали. Только колхоз теперь называли артелью, а председателя колхоза – управляющим.
Моисей трудился наравне с артельщиками. Лошади и повозка у него были свои, точнее – собственность Урожайненской МТС. На повозке он привозил домой корм для лошадей и коровы, курай на отопление жилища. Он обеспечивал кормом корову соседки, которая в свою очередь, делилась молоком и хлебом.
Фаня и Моисей соблюдали конспирацию, старались меньше попадаться людям на глаза, особенно опасались полицаев. Ведь, присмотревшись, любой трезвый полицай по внешнему виду мог понять, что Моисей и Фаня – евреи. И тогда, арест, издевательства, расстрел.
Подъезжая после работы к дому Анны Даниловны, Моисей смотрел в окно дома. Если герань стояла на подоконнике, он мог стучать в ворота. Как правило, выходила дочь хозяйки Мария, она открывала ворота и говорила:
- Заезжай, Михаил! У нас, слава Богу, все свои!
Моисей заезжал во двор, сгружал корм, распрягал лошадей. Если же в доме были посторонние, то герань с подоконника убирали, тогда Моисей проезжал мимо и возвращался позднее, убедившись, что незваные гости ушли.
Немцы, совершив свое черное дело, расстреляв евреев, в повседневную жизнь арзгирчан почти не вмешивались. Порядок на селе поддерживали полицейские, граждане, обиженные советской властью. Таких было немало: бывшие кулаки, дезертиры-красноармейцы; вышедшие на свободу заключенные, ранее осужденные по уголовным и политическим статьям.
Полицаи частенько без приглашения заходили в гости к Анне Даниловне. Ведь у нее были девчата на выданье, и самогонка водилась.
Когда шло семейное торжество, помолвка дочки Марии и Руденко Дмитрия Николаевича, 1918 года рождения, полицаи, заметив свет лампы, пробившийся через занавески, стали стучать в окна. Пришлось хозяйке квартирантов закрыть в чулан, а полицаев пригласить в дом, угостить и выпроводить по-хорошему, намекнув, что они на дежурстве и много пить им не положено.
Когда приходил Иван, бывший советский заключенный, чтобы выпить, Фаня закрывалась в чулане.
- Даниловна! Наливай! – Он с порога, бесцеремонно, требовал угощения.
Если Анна Даниловна пыталась отказать в угощении непрошенному гостю, он повышал голос, угрожал:
- Анна! С огнем играешь! – Иван намекал на свою осведомленность о постояльцах-евреях и настойчиво требовал: - Наливай!
Приходилось его угощать! Он много пил, но не закусывал, быстро пьянел, засыпал за столом или на лавке. С трудом удавалось его выпроваживать из дома. Уходя, шатаясь и еле ворочая языком, он говорил:
- Даниловна! Ты меня уважила! Я тебя не подведу!
Фаня боялась полицаев, без надобности не выходила на улицу. В письме на имя Евдокии Ивановны Муленко (Карнаух) она вспоминала: «…Я без тебя, Дуся, нигде ни появлялась, даже при самой необходимости. Вспомни дорогая, как мы с тобой захотели получить листовки, которые были сброшены нашими самолетами. Пошли мы к вашему свату, который был старостой артели, там жила старшая сестра Надя (Каранух Надежда Ивановна была замужем за Оноприенко Иваном Ивановичем, 1918 года рождения). Наступал комендантский час, мы бежали по школьному двору, а там немцы стреляли по бюсту Ленина.
Вспоминаю соседку, которая безвременно умерла – не было медицинской помощи. Она мне подсказала, как одеваться, чтобы не выделяться среди местного населения.
А когда к нам поставили на постой 4-х немецких солдат и двух пленных советских в немецких шинелях, в наши души холод вселился…»
Наступал Новый 1943 год по старому стилю. Немцы и полицаи готовились бежать из села. Зятя Дмитрия Руденко Анна Даниловна спрятала, а вот Моисея немцы мобилизовали в обоз. Его подводу загрузили свиньями. Надо ехать, спешить, не отстать от обоза, а лошади Дудника стоят, как вкопанные. Немец ожесточенно стегал их плеткой, а лошади ни с места. Сняли двух свиней, чтобы лошадям легче было. А они, почуяв облегчение, потянули подводу, но не за обозом, а домой, в переулок. Немец уехал на другой подводе, а Моисей загнал лошадей во двор, а сам спрятался у соседей на чердаке.
На следующий день в Арзгир вошли партизаны под руководством командира Кумской группы Яблонского Захара Прохоровича. Советская власть в Арзгирском районе была восстановлена.
М. Ш. Дудник с семьей вернулся в село Урожайное, возвратил лошадей в МТС. Но в прежней должности его не восстановили. Знавший его первый секретарь Левокумского райкома партии В. И. Ермаков с 29 мая 1942 года работал вторым секретарем райкома ВКП(б) Благодарненского района, в партизанском отряде «Максим» состоял в должности комиссара, в феврале 1943 года был избран 1-м секретарем Наурского райкома партии. Направили Дудника в село Правокумское. 23 июня 1943 года в семье родился сын.
После освобождения Украины, Дудники вернулись на родину. Здесь к ним отнеслись с недоверием, вызвали в районный отдел НКГБ, допросили, арестовали, поместили в следственный изолятор. Оперуполномоченный госбезопасности удивлялся:
- Вы находились на оккупированной территории. Почему Вас не расстреляли?
Моисей и Фаня, сидевшие в изоляторе в разных камерах, рассказывали сотруднику отдела свою непростую историю о скитаниях и мытарствах. Они оправдывались, как могли, но следователь не верил, он задавал вопросы Моисею:
- Во время оккупации в артели работал?
- Да! Работал.
- Следовательно, работал на пользу врага! В обозе был?
- Да! В обоз меня немцы мобилизовали.
- Органы этого не знают! Возможно, Вы добровольцем пошли служить врагу! Будем разбираться. Так что, посидите, подумайте. А мы, пока, запрос в Ставропольский край отправим. Получим ответ, тогда решим, что с вами делать?
Много воды утекло, пока пришел ответ. Но компромата на Дудников в нем не было. Их выпустили на свободу, но теперь на них с подозрением смотрели соседи.
Фаня Ельевна писала: «…В условиях недоверия и слежки, мы с мужем даже между собой старались не вспоминать вслух, то, что в душе жила благодарность к семье Карнаух. Жилось тяжело. Дети болели. Я перенесла три операции. Мы жалели не раз, что оставили Кавказ. Но такова судьба. Автора не помню, но стихи запомнились: «…Судьба играет человеком. Она изменчива всегда. То высоко его поднимет, то бросит в бездну без стыда».
Владимир Пузиков
Анатолий Карнаух
с. Арзгир - г. Благодарный
2018 г.