Ночь. Узкая дорога, освещаемая светом фар, зажата мрачным лесом. Что я делаю здесь? Кажется, я собирался встретить здесь зарю. В открытое окно машины втекают запахи прелой прошлогодней листвы, отчетливо ощущаются нотки распустившихся почек и рванувшей в рост травы. Пахнет апрелем. Ветерок выдает свое присутствие еле уловимым раскачиванием звездного неба в еще прозрачных кронах дубов. Тишина.
Что это? Откуда этот шум? Это машины, их много, очень много! Что это может быть? Вот там, в глубине рощи слышны приглушенные выкрики. Что-то мне становится не уютно. Может убраться от сюда? Или все-таки узнать, что здесь происходит?
Кто это еще?! Подъехал УАЗ «Патриот», из него вылезает крепыш в ладно сидящей на нем горке. Подходит ко мне, спрашивает: «Где все наши?» Я сообразил, что под «нашими» он имеет в виду тех, кто только что прибыл в рощу, киваю ему в ту сторону, где доносились голоса.
- А ты че здесь, в охранении? – спрашивает он.
- Тип того - неопределенно отвечаю я.
УАЗ уехал. Меня, по мере того как отступает мандраж, раздирает любопытство. Закрываю машину, беру фонарик, и прусь в темноте, стараясь не хрустеть ветками, напрямик через лес к месту сбора «наших». Я привык шастать по ночам – глаза вскоре адаптируются и я чувствую себя как кошка.
Они расположились на большой поляне. По ее периметру стоит десятка два различных внедорожников. Свет фар освещает центр поляны. На ней с сотню вооруженных Калашниковыми мужиков, одетых в горки и разномастные камуфляжи, похоже, что формируют нечто наподобие строя. Напротив,двое, по-видимому, их капитаны, с кабурами на поясах. То и дело, выкрикивают какие-то клички или позывные, кому то отдают команды.
Ко мне из темноты выходят трое вооруженных парней. Один из них держит на плече ручной пулемет, приветствует меня, как знакомого. Я ошалеваю от неожиданности! Он взваливает на меня свое оружие, тащит в общий строй?!
Начинаю чуток паниковать! Может, все-таки это мне снится? Я уже пресыщен этим сюрреализмом. Понятно, что меня принимают за своего, а значит, я нахожусь в относительной безопасности пока эта лажа не открылась. Прикид у меня сродни ихнему - хольстеровский камуфляж, на ногах горные ботинки. Хорошо, что я оказался с фланга – меньше привлекаю внимание.
Суть приказов, которые «нам» отдают, я не очень улавливаю, ибо все мое серое вещество работает над тем, как незаметно отсюда слинять.
«Тебя кличут, Сыч, заснул что ли?» - прошипел кто-то сзади. Один из командиров смотрит в мою сторону, кричит явно раздраженно – Сыч, твою тетю! Оглох что ли? Мне кажется, что назревает нечто не хорошее. Меня выталкивают из строя, кепи слетает с головы, я чувствую, как парит вспотевшая лысина.
«Сыч ты … Это шо за лысый? Где Сыч?! - я его родственник! Ты кто такой?» – это снова командир, по-видимому, старший, обращается уже точно ко мне. Зверское выражение его лица, усугубляемое своеобразной подсветкой фар, сулит мне как минимум - серьезное испытание. «Спокойно, дружище, спокойно – у нас еще все впереди…» – всплывает в памяти душевная походная песенка интеллигентов.
Я четко произношу свое воинское звание запаса и фамилию, стараюсь лаконично объяснить, почему здесь оказался. Удивительно - у меня получилось сделать это без запинки! С удовольствием отмечаю замешательство командира, это меня чуток успокаивает. Кажется, я начинаю обретать уверенность и понимание, как надо себя вести в данной ситуации.
На меня напяливают мою кепи. «Ты со мной - ткнув в меня пальцем, приказывает командир, - остальным - разойдись, оставаться возле машин, ждать команду. Димон, забери у него «печенега», пойдем к машине - отдает четкие указания Старший.
- Ты что здесь в лесу делал? – на ходу «допрашивает» он меня.
- Орнитолог я, есть такая наука - птиц изучать – отвечаю, впрочем, не вдаваясь в подробности своего действительного рода деятельности.
- Хорошо, что не проктолог, - кидает издевательскую реплику Димон, - он идет с нами, чуть позади.
- Каких к хе…ам птиц? вскипает Старшой.
- В основном певчих – дроздов, зябликов, варакушек, соловьи вот-вот запоют, - на удивление самому себе, не теряя самообладания, отвечаю я.
- Соловьи говоришь… А ты в курсе, что в полусотне верст от сюда наши мужики оборону держат и у них не соловьи над головами свистят а самые, что ни на есть взаправдашние пули? Красивые такие, блестящие, тяжелые как те желуди. Заслушаешься, поймаешь зяву – башка, шо тот арбуз лопается.
- «Ты на чем сюда попал, орнитОлух?» – включается в допрос Димон.
Я хотел было схитрить, сказать, что пешком, потом вспомнил, что видели меня на НИВЕ, сказал как есть.
- Где машина? – не дает мне задуматься Старший.
- Тут, недалеко, метров двести по-прямой показываю я рукой в темень.
- Димон, надо глянуть, сходим? – обратился он к напарнику.
- Щас, фонарик возьму.
- У меня с собой – вклиниваюсь я. «Нашел время хвастаться своей экипировкой» - злюсь я сам на себя, протягиваю Димону мощный подствольник. Засветив его, тот присвистывает от восторга, водит ослепительно-белым лучом по сторонам.
- Выключай – шикает на него Старший – по глазам бьет.
Осмотрев машину, почитав водительское удостоверение, мои сопровождающие, кажется, теряют ко мне интерес. «Может, даст Бог, все обойдется» – мечтаю я.
- Который час? - обращаясь не понятно к кому, спрашивает Старший. Я, «глянув» в свои «биологические часы», отвечаю – «четыре».
Димон молча сверяет со своими котлами.
- А ты не бздишь один шататься по лесу ночью, без оружия? – задает мне Старший очередной вопрос.
- Вы же привыкли под пулями жить. Когда-то было страшно. Привык. Ко всему привыкаешь. Хотите чаю? У меня есть хороший, с горными травами – предлагаю я, чувствуя, что обстановка практически нормализовалась. Сам испытываю жажду и желание попить чайку, снять напряжение.
- О, травка - откуда? – ерничает Димон.
- С хребтов Кавказа – чесслово, – отвечаю ему, - друг - охотовед снабжает.
Пока парни шутят, обыгрывая тему травки, Чуйской долины и т.д. я оперативно развожу костерок, подвешиваю над ним армейский котелок, достаю пенку, на ней тут же с удовольствием разваливаются отцы - командиры, сам устраиваюсь на складном стульчике.
- Ты считаешь, что занимаешься по жизни мужским делом? – снова обращается ко мне Старший, впервые по имени, от чего я слегка напрягаюсь, впрочем, сразу успокаиваюсь, вспоминаю, что он видел мои «водительские права». Мне, кажется, что я уловил, куда он клонит.
- Я считаю, что нормальный мужик должен уметь все, в том числе и воевать. Если говорить конкретно обо мне, то мне не пришлось участвовать в смертоубийственных схватках, но согласись, важно не стремиться в них попасть, важно быть готовым вступить в бой. Главное, что бы бой был праведный – отвечаю я.
- Что ты вкладываешь в понятие «праведный», Алексей? – явно заинтересовавшись беседой, продолжает углубляться в квинтэссенцию поднятой темы Старший, дымя на пару с Димоном сигаретами.
- «Праведный» – это, наверное, то за что, не раздумывая готов пролить свою кровь, - вслух размышляю я, - Для меня это безопасность моих родных, честь… А еще вера с которой жили и шли на смертный бой мои предки. Это, пожалуй, важнее всего. Утратить веру, предать ее должно быть страшнее смерти.
- А как же Родина?
- Родина? – переспрашиваю я, больше для того, чтобы выиграть время, вытащить из души то, что действительно для меня это значит, - если под Родиной понимать территорию, на которой живешь, где жили и покоятся твои предки, которую населяют люди, близкие тебе по духу, с которыми у тебя нет расхождения в том, что есть истина – то это должно быть так же свято.
- А ты веруешь, Алексей?
- Я прошу Всевышнего, что бы никто и ничто не могло поколебать мою веру в него – это честно!– уже не задумываясь отвечаю я.
Котелок клокочет, обласканный языками костра. Засыпаю в него пару горстей ароматного чая, снимаю его с огня и разливаю всем в пластиковые кружки - они всегда присутствуют в моем походном багаже.
Вкушение действительно приятного чая, прервало череду вопросов ко мне. На востоке небо светлеет. Пожалуй, если бы не костер уже явственно угадывались бы очертания окружающих предметов. В наступившей тишине слышатся мелодичные флейтовые пересвисты дроздов.
- Что это за птицы поют, Алексей? – удивляет своим неподдельным интересом Дмитрий.
- Это дрозды. Правда, приятные звуки?
- Красиво поют, но как-то печально – прислушиваясь, отвечает за него Старший.
- Вы считаете, что Там идет праведное сражение? – набравшись смелости спрашиваю я у своих собеседников.
Дмитрий молчит – дремлет, или делает вид, что дремлет. Старший после паузы отвечает: Я в это верю.
- Как тебя зовут? Спрашиваю я у него.
- Захар, - отвечает он, кладет голову на плечо своего товарища, прикрывает глаза.
Я мучительно вспоминаю название романа Эрих Марии Ремарка о войне, что бы спросить у Захара читал ли он его, но просыпаюсь. Рассвет. Поют дрозды. Не знаю, радоваться мне тому, что это был всего лишь сон или жалеть о чем-то недосказанном.