Архиепископ Леонтий Филиппович Сан-Паульский,

Архиепископ Леонтий (Филиппович) Сан-Паульский, Бразильско-Чилийско-Парагвайский.

День памяти:
19.06/2.07 – день кончины (1971 г.)

Архиепископ Леонтий (Филиппович Василий Константинович) родился 6 августа 1904 года в Киеве, на Подоле в православной семье Константина Константиновича и Анны Николаевны. В роду его был святой – преподобномученик Афанасий (Филиппович), игумен Брестский, пострадавший от поляков в начале XVII века.
Василий не интересовался детскими играми со сверстниками. Любимыми местами молитвы были Свято-Михайловский монастырь и Киево-Братский.

В 1911-13 годах учился в Киевском городском училище.

В 1913 году семья переехала в Екатеринослав (Днепропетровск). У юного Василия обнаружили хороший голос. Благодаря лирическому сопрано с абсолютным слухом и особенной музыкальной памятью он был зачислен в архиерейский хор и назначен исполатником. Его пение любили и духовные люди, и светские.
В 1915 году после выдержанного испытательного экзамена он был принят сразу во 2-й класс Духовного училища.

В годы Первой мировой войны был участником больших торжеств в Екатеринославе – встречи Государя Императора Николая II. Как позже сам вспоминал: «Какая-то необыкновенная пасхальная радость волновала мою душу в этот незабываемый день». Душа ликовала при созерцании благодатного носителя власти – Помазанника Божия.

Однажды в Крестовой церкви Василий встретил впервые архиепископа Пахомия (Кедрова), Черниговского, будущего члена Даниловского братства исповедников, который впоследствии немало вложил в душу его добра и любовь к нашему великому писателю и удивительному знатоку душ Ф.М. Достоевскому.

1917 год. Пришло зло в Землю Русскую. Удерживающий зло Государь – Помазанник Божий был свергнут. Вместо имени Государя в храмах стали поминать пресловутое Временное правительство. Проснулся дикарь, забурлила река страстей и погибла вековая Русь.
Духовное училище в Екатеринославе было превращено в клуб.

Семья Филипповичей вернулась в Киев.
Василий продолжил образование в Софийском Духовном училище. Проучился год, прослушал 4-й курс, и это училище было закрыто.
Семинария также была закрыта, а в светское учебное заведение поступать желания не было.
В Киеве царствовал красный террор, голод и всевозможные эпидемии. При занятии Киева поляками, когда раскрылись все подвалы чрезвычайки и тюрьмы, сотни тел замученных людей было свезено в анатомический театр. В поисках своей пропавшей мамы приходил в тот театр и Василий, видел в громадных комнатах ярусами наложенные мертвые тела множества страдальцев, среди которых были не только так называемые буржуи, но и простые рабочие, крестьяне, молодые девушки. Мама, к счастью, нашлась тогда живой.
В 1922 году она скончалась от тифа. Все небольшое имущество пришлось продать на ее погребение. Жить не хотелось. Лишь жалость к оставшимся братьям-сиротам и малютке крошке сестре заставила взять себя в руки. Детей забрал к себе в Одессу живший до того отдельно от них отец.
Через восемь месяцев отца перевели в Киев, и Василий с родными вновь оказался в близком его сердцу богоспасаемом граде.

В самый разгар богоборческих гонений против Святой Церкви Василий Филиппович принял мужественное решение – посвятить всего себя служению Богу.
В Киеве он был принят лаврским проповедником отцом Ермогеном (Голубевым), пострижеником Московского Свято-Даниилова монастыря и духовным чадом епископа Феодора (Поздеевского). Отец Ермоген произвел на Василия впечатление сурового аскета. «Он был так худ, – написал позже владыка Леонтий в своей автобиографии, – что, казалось, одна кожа держит его кости. Это был как бы скелет. Но глаза необыкновенно пронзительные и как бы прямо заглядывают в твою душу, видя ее насквозь».
В 1923 году Василий поступил послушником в Киево-Печерскую лавру. Лавра в те дни насчитывала около четырехсот человек братии вместе с послушниками, коих было человек пятьдесят, все главным образом почтенные старики; да еще человек пятьдесят иеромонахов, бывших по приходам на селах.

В 1923 году Киево-Печерская лавра была формально передана живоцерковникам и наполовину занята безбожниками. В Киеве распространялось самосвятское украинское движение.
В мае 1923 года в лавру прибыл владыка Димитрий (князь Абашидзе) – высланный из Крыма архиепископ Таврический и Симферопольский. Он принял схиму с именем Антоний и местом жительства избрал Китаевскую пустынь, принадлежавшую Киево-Печерской лавре и отстоящую от нее в девяти километрах. Там, на поле рядом с обителью, был похоронен блаженный инок Феофил; большевики уничтожили его памятник. Владыка Леонтий вспоминал позже, что схиархиепископ Антоний был тот самый инспектор Тифлисской Духовной семинарии иеромонах Димитрий, который в свое время исключил из семинарии Иосифа Джугашвили (Сталина).
У владыки Антония окормлялись многие православные, особенно монашествующие. В своей автобиографии владыка Леонтий записал: «Жил он не для себя, а для Бога, для Церкви и для людей. Ни один православный епископ, и даже некоторые из обновленцев, впоследствии принесших покаяние, не проезжали мимо его скромного жилища, чтобы не зайти для духовной беседы. У него я познакомился с митрополитом Одесским Анатолием (Грисюком), архиепископом Черниговским Пахомием (Кедровым), епископом Рыльским Павлином (Крошечкиным), архиепископом Ростовским Арсением (Смолянцом), Глуховским епископом Дамаскиным (Цедриком), архиепископом Бакинским Павлом (Вильковским), епископом Ташкентским Лукой (Войно-Ясенецким), епископом Мануилом (Лемешевским), епископом Ананьевским Парфением (Брянских)». Владыка Парфений после выхода из Киевской тюрьмы жил недолго в лавре у Василия, а затем он отвел его к владыке Антонию.

Василий передавал гонимым духовным лицам собранные верующими деньги (с этой целью, в частности, посетил Черемисский край в 1923 году), носил передачи в тюрьмы. Позднее вспоминал: «Было время, когда я был посредником между добрыми людьми, оказывавшими помощь, и заключенным духовенством, а когда я стал священником, и мне добрые люди везде и всегда оказывали такую же помощь – в тюрьме, на принудительных работах, в условиях подпольного существования. Благодаря этому, я всегда имел возможность помогать своим соузникам и тем, кто меня скрывал и терпел нужду».

В 1923 году приезжал Василий по послушанию в Московский Свято-Даниилов монастырь, где его принимал сам архиепископ Феодор (Поздеевский). Позже владыка Леонтий оставил  многоценные воспоминания об обители князя Даниила тех дней. Поэтому он, единый по духу   с даниловскими исповедниками, сам духовное чадо владыки Ермогена (Голубева), достоин почитания в числе их. Василий Константинович состоял в переписке с епископом Парфением (Брянских) и архиепископом Пахомием (Кедровым), подвизавшимися в Даниловском монастыре; был в дружеских, душевно близких отношениях с епископом Аркадием (Остальским), также членом Даниловского братства.

В 1926 году вместе с архимандритом Ермогеном совершил паломничество в Саровскую обитель и Дивеевский монастырь.
Во многих святых местах поруганной Руси побывал тогда Василий. Многие материалы, использованные протопресвитером Михаилом Польским в его труде «Новые мученики Российские», были присланы владыкой Леонтием: сообщения о мучениках епископах Парфении (Брянских), Аркадии (Остальском), Максиме (Руберовском), митрополите Константине (Дьякове), архиепископе Пахомии (Кедрове) и других епископах и исповедниках Украинского экзархата и разных областей.
В те годы Василий сблизился с протоиереем Адрианом Рымаренко, духовным сыном старца Нектария Оптинского, впоследствии архиепископом Зарубежной Церкви Андреем Рокландским. Владыка Леонтий рассказывал, что он, еще будучи послушником, подавал отцу Адриану чай, когда тот приходил в лавру в гости к кому-то из старшей братии.

В 1927 году, «не желая плыть по течению и руководствуясь обратной трактовкой большевистского тезиса, что бытие определяет сознание, считая, что сознание определяет бытие, – как записал позже в своей автобиографии владыка Леонтий, – принял в августе монашество в Китаевской пустыни. Постриг совершил владыка Антоний (Абашидзе) при участии всего лаврского Братства. В то время это было большим событием как для православных, так и для безбожников.

В сентябре 1927 года отец Леонтий по послушанию выехал в Ленинград, где поселился на подворье Киево-Печерской лавры. Там он жил до 1930 года и учился на Высших Богословских курсах (трехгодичных), на которых преподавали "остатки" профессуры Петербургской Духовной академии. В те годы это была единственная православная школа.
1927 год – год начала раскола среди православных в связи с декларацией митрополита Сергия (Страгородского). В автобиографии владыки Леонтия читаем: «Этой декларацией он наносил удар идейной борьбе Православной Церкви с богоборческой властью, затемняя в глазах православных и всего мира ореол мученичества и исповедничества, раскалывая Православную Церковь на две половины. Нельзя было покупать у коммунистов видимости церковной свободы такой дорогой ценой. "Горе миру от соблазнов, – учил Спаситель, – но горе тому, через кого соблазн приходит"... Что дала митрополиту Сергию его декларация? То, что к 1941 году почти все было ликвидировано, за исключением самого митрополита Сергия и нескольких епископов при нем, не более десятка на всю страну, и двух десятков священников, невольных агентов ГПУ! … В результате православные, изверившись в своих духовных руководителях, услышав, что с амвона провозгласили заведомую ложь, потеряли чувство сопротивляемости в борьбе со злом, стали постепенно отходить от Православной Церкви, не так защищая ее, как в первые годы, а коммунистам были развязаны руки для окончательной расправы со стойкими иерархами, духовенством и мирянами».
«Два с половиной века мученичества привели в древности Церковь к ее торжеству, в России торжество наступило бы неизмеримо раньше, если бы часть иерархов не сошла с этого пути. Эта измена сломала моральный хребет многим, стоявшим в правде, и отсрочила ее торжество. Но народ пройдет и эту страду, и пронесет Православие в будущее России», – говорил впоследствии владыка Леонтий.
После издания декларации большинство епископов старались с митрополитом Сергием не служить, не принимать никаких наград и так далее. Но, чтобы показать советской власти церковное единство, за Богослужением возносили его имя после имени митрополита Петра (а на Украине только митрополита Петра). «Мне не приходилось ни одного человека встречать, как из духовных, так и светских лиц, кои бы ее (декларацию) хоть как-нибудь оправдывали», – написал владыка Леонтий в своей автобиографии.
Те, кто не желали разделять неправду митрополита Сергия и отложились от него – преставились ко Господу как исповедники, а другие же, хотя тоже были не согласны, молчаливо влились в его течение.
«В Москве в Даниловом монастыре митрополита Сергия поминали, но вместе с ним не служили», – засвидетельствовал владыка Леонтий.

В 1928 году отец Леонтий был рукоположен в Киеве архиепископом Василием (Богдашевским) во иеродиакона. В послушание отца Леонтия на подворье в Ленинграде входило петь на ранних литургиях, а по воскресным дням проповедовать.

В 1930 году, после закрытия весной курсов, он был вынужден покинуть Ленинград и вернулся в Киев, поселился в Китаевской пустыни.
В это время власти закрывали храмы, добивали оставшееся духовенство. Духовенство не могло показываться на улицах в своем платье. Всюду можно было нарваться на оскорбления и даже террористические акты. Однажды в Киеве чернь высадила из трамвая епископа Георгия. Были и более дикие случаи. Все проходило для красных хулиганов безнаказанно.

5 мая 1930 года архиепископом Каневским, викарием Киевской епархии Василем (Богдашевским) в Киево-Братском монастыре отец Леонтий был рукоположен во иеромонаха. Затем был возведен в сан игумена. Получил послушание служить в одной из загородных церквей. Отец Леонтий очень почитал владыку Василия и хотел принять посвящение от его рук.

Завершил он свое духовное образование в Киеве, где сдавал зачеты бывшим профессорам Духовной академии и написал кандидатскую работу на тему «Жития святых как материал для христианской апологетики». В Московской Патриархии отказались рецензировать эту работу "из-за неподходящих для данного времени некоторых моментов", так как нашли в ней выпады против Льва Толстого и А. Луначарского, которые были признаны контрреволюционными. "Свет веры и Богословского знания капитулировал перед тьмою в образе посторонних Богословской науке лиц", – так отозвался на это событие научный руководитель отца Леонтия профессор О.П. Светлов. Полемика по поводу этого сочинения продолжалась больше года, пока, наконец, отец Леонтий получил степень кандидата Богословия.

В Киеве в 1930 году из семидесяти храмов осталось каких-нибудь пятнадцать, да и те были под угрозой закрытия. Начали отбирать храмы даже у обновленцев, потому что они уже выполнили свою предательскую роль и стали ненужным хламом, от которого надо было избавиться.

С осени 1930 года духовником отца Леонтия стал схиархиепископ Антоний (Абашидзе), до этого был отец Ермоген (Голубев). Архимандрит Ермоген тогда был арестован и отправлен на многолетние каторжные работы.

После закрытия лавры отец Леонтий служил в Киеве в Покровской церкви на Пиарке (1930-32 годы).
Декларацию митрополита Сергия (Страгородского) категорически не принимал и имени его за Богослужениями не поминал. Неоднократно подвергался арестам и тюремным заключениям, где воочию познал плоды декларации и отступнической линии.
Ситуация была очень сложная. Одни были готовы бескомпромиссно идти на смерть сразу, а другие, 6едные, пытались как-то лавировать. Владыка никогда не принимал резкой, радикальной линии. Ни с одной, ни с другой стороны. Он формально был клириком митрополита Сергия, так как подчинялся экзарху Украины митрополиту Константину, который подчинялся митрополиту Сергию. Конечно, и владыка Константин не одобрял курс митрополита Сергия. Отец Леонтий отвозил посылки архиереям, сидевшим за то, что против Сергия шли. Всем, кто сидел в ссылках и кому можно было помочь, куда пускали, отец Леонтий ездил и помогал. Схиархиепископ Антоний также тогда поминал митрополита Константина.

В январе 1931 года были арестованы и посажены в тюрьму некоторые выдающиеся иноки Киево-Печерской лавры. На допросах их принуждали признать собственную антисоветскую диверсионную деятельность и уверяли, что тогда после легкого суда их выпустят на свободу. Арестованных священников, не желавших клеветать на себя и близких, сажали на так называемые «конвейеры», то есть стулья с приставленными к ним часовыми, которые не давали несчастным ни на минуту уснуть. Такие муки терпели по много дней. Кто не выдерживал и оговаривал себя – те получали более продолжительные сроки заключения, а то и высшую меру наказания – расстрел. Среди заключенных был один епископ, который поверил палачам, что лучше сознаться. И этот несчастный с мольбой уговаривал сокамерников «сознаться», что они – духовные лица – будто бы собирались взрывать мосты, травить питьевую воду в прудах и колодцах, на колокольнях своих храмов устанавливать пулеметы. Впоследствии того епископа выпустили, но и он в конце концов жизнь свою закончил в ссылке. Следователи за выбитые признания получали награды и повышения, а обманутые и измученные жертвы – сроки и пули.

В конце 1931 года в Киеве и вообще по всей Украине начался голод. Еще летом был собран прекрасный урожай. Но с середины осени хлеба стало не хватать. Советская власть решила, что сытое население опасно для нее, поэтому его надо было ослабить голодом. Посевные запасы советской властью изымались у крестьян. После этого последовал закон о сдаче излишков. У кого нет излишков, значит – по мнению власти – они прячут их. И вот ударные комсомольские бригады, желая выслужиться, жестоко грабили и без того уже обобранных людей. Богатые южнорусские районы были доведены до страшного голода. Голод на Украине в 1932 году был намеренным средством уничтожения населения. Во время голода 1930-х годов в России погибло восемь миллионов человек, в том числе на Украине – четыре с половиной миллиона.

В конце марта 1932 года на квартиру отца Леонтия в Киево-Печерской лавре нагрянули гепеушники с ордером на арест. Но батюшки не было, он находился на приходе. А когда вернулся и узнал о происшедшем, то, не зная за собой никакой вины, простодушно и наивно желая все выяснить, сам отправился в ГПУ. Когда пришел в отдел по церковным делам, там все были немало удивлены. Следователь предъявил обвинение в агитации против власти. Отец Леонтий отрицал. Тогда и услышал: «Ну ничего, посидите у нас, подумаете, а тогда сознаетесь». Формальные процедуры при аресте составляли заполнение анкет, так называемая баня, в которой кроме холодной воды ничего не было, да невыносимо дул ветер в разбитые окна и насильственное оголение в присутствии женщин, с живым интересом разглядывавших арестантов, да дезинфекция всего платья и вещей. Затем арестованного впихнули в камеру, в которой, рассчитанной на семнадцать, было девяносто шесть человек. Отец Леонтий громко крикнул: «Христос Воскресе!» Сквозь густой папиросный дым, через который сразу невозможно было ничего рассмотреть, мощный гул голосов ответил: «Воистину Воскресе!» Вечером, после «баланды» – варева из небольшого количества картошки и зеленых помидоров, после проверки, пришлось лечь спать на голом цементном полу.
На допросах требовали признаться в агитации, снять сан – «и тогда будете наслаждаться благами земными», а в противном случае – ссылка.
Через несколько месяцев отца Леонтия освободили. Оказалось, что очень помогло, что сам явился.
Для близких освобождение из тюрьмы являлось большой радостью, но, с другой стороны, вызывало тревогу: не получил ли освобожденный свободу каким-нибудь вынужденным компромиссом и не связал ли себя каким-нибудь обязательством. Отца Леонтия приняли без подозрений, так как его принял, как родного, схиархиепископ Антоний (Абашидзе), которого все почитали за святого человека.
Служил игумен Леонтий в храме в киевском пригороде Приговка.

В марте 1933 года он вновь был арестован. На этот раз – вместе со схиархиепископом Антонием и его двумя келейными иеромонахами и несколькими людьми из братии лавры.
Через несколько месяцев освободили, но условно – отправили на принудительные работы в каменоломни в город Коростень.
Там отец Леонтий тяжело заболел и был освобожден как неспособный к физическому труду. Комиссия военных врачей решила: и так скоро умрет.

Так как отец Леонтий был острижен в заключении, то вид имел совершенно светского лица. И когда несколько окреп, пожелал побывать в Ленинграде и Москве. В Москве повидался со своим знакомым по Данилову монастырю – которого знал еще даниловским послушником Митей, духовным сыном архиепископа Феодора (Поздеевского) – епископом Серпуховским Сергием (Воскресенским), викарием митрополита Сергия (Страгородского). Владыка Сергий по-дружески сказал ему тогда: «Доживаем последние годы. Вопрос нескольких ближайших лет – и все уничтожат по выработанному плану. Вам нет смысла пытаться устраиваться на церковном поприще. Во-первых, это так непрочно. Да Вы и не сумеете ориентироваться в такой сложной обстановке. Лучше перейти на другое положение, подальше от взоров большевиков. Я сам не знаю, что будет со мной».
Довелось отцу Леонтию увидеть закрытый Свято-Даниилов монастырь, братия которого была большей честью арестована, а иные разошлись. В главном соборе был устроен гараж. Кладбище разорялось. Погибли исторические могилы архиепископа Никифора (Феотокиса), Самарина, Рубинштейна, Хомякова и Гоголя. Прах троих последних был перевезен на кладбище Новодевичьего монастыря.

В Киев отец Леонтий вернулся с намерением перейти на нелегальное положение, в чем укрепился, когда увидел изменения, произошедшие в его отсутствие. Советское украинское правительство переехало из Харькова в Киев. Незакрытыми в городе оставались всего шесть храмов, из которых четыре вскоре были закрыты.

1935 год. Из Патриархии пришел указ о возведении отца Леонтия в сан архимандрита. В эти же дни его вызвали в отдел религиозных культов и с отметкой в документе (регистрационной карточке) предложили навсегда покинуть пределы Киева. Поэтому экзарх Украины митрополит Константин (Дьяков) не мог возвести его в храме, а сделал это у себя дома.

В 1937 году по благословению своего духовного отца схиархиепископа Антония архимандрит Леонтий перешел на нелегальное положение, жил у одной бедной старушки в городе Переяславле, затем в Житомире. Тайно служил на дому. Позднее вспоминал об этих годах своей жизни: «Я не всегда мог позволить себе роскошь посетить тайно своего когда-то близкого собрата. Если я это делал иногда, не выдерживая одиночества и желая в беседе с таким же как я хоть немного укрепить себя, то у него я вызывал неприятное беспокойство своим посещением. Не обратили ли кто-либо из соседей внимания, что прошел незнакомый, не следил ли за мной какой-нибудь секретный агент, не взят ли дом под подозрение? и т. п. Так смотрел на вещи и я. Старался избегать встреч с духовными лицами, пользовавшимися свободой, или их знакомыми. Через других до меня доходили сведения, что где-то скрывается священник, тайно совершает службы, но я не желал знать, кто он и откуда, в каком доме служит, не зная, вынесешь ли допрос и невольно не предашь ли».
Однажды в беспросветной ночи красной власти некая юродивая сказала непонятные тогда слова: «Леонтий спасется и поведает миру, как гонят нас за правду Божию».
По всему Советскому Союзу арестовывали и расстреливали духовенство, разрушали храмы, оскверняли кладбища. Неразрушенные храмы забирали под разные нужды, часто обращали их в непотребные места. Пребывание "попов" в Киеве было запрещено. Не будь войны, все это разорение было бы доведено до конца. И попустил Бог войну, дабы спасти Церковь Свою Русскую, едва уже живую.

Когда немцы заняли территорию Украины, то на ней не было ни одного православного епископа, за исключением ветхого старца, еле двигавшегося схиархиепископа Антония (Абашидзе). Несмотря на всевозможные уступки, легальная церковная жизнь на Украине была практически полностью разгромлена.

С приходом немецких войск архимандрит Леонтий получил свободу, вышел из подполья и стал совершать Богослужения: «Когда большевики вынуждены были отступать, я вышел на улицу, не веря сам себе, что я могу свободно ходить, как другие люди. Началась новая эпоха моей жизни, милостью Божией, я оказался на свободе».
В 1941 году он – архимандрит в Почаевской Успенской лавре в городе Почаев Кременецкого района Волынской области.
По благословению схиархиепископа Антония состоял в клире Украинской Автономной Православной Церкви Московской Патриархии. Имя митрополита Сергия (Страгородского) в ее храмах не поминалось.
Истерзанная большевиками Украина постепенно возвращалась к церковной жизни.

26 ноября 1941 года архимандрит Леонтий был хиротонисан в Почаевской лавре во епископа Бердичевского, викария Волынской епархии. Первоначально отец Леонтий от хиротонии отказывался, но его духовник схиархиепископ Антоний настоял.
Хиротония была совершена архиепископом Алексием (Громадским), епископом Дамаскиным Каменец-Подольским (Малютой) и епископом Вениамином Полтавским (Новицким), принадлежавшими к Украинской Автономной Церкви, создание которой было учреждено 18 августа 1941 года решением собравшегося в Почаевской лавре Архиерейского Собора. В этом соборе участвовали почти все православные епископы, находившиеся на территории Украины: Алексий (Громадский), епископ Кременецкий, перешедший в 1941 году из Польской Церкви в Московскую Патриархию; епископ Антоний (Марценко), хиротонисанный в Польше в начале 20-х годов, во время занятия СССР Восточной Украины пребывавший на покое; Симон (Ивановский), старый епископ "польского" посвящения; Пантелеимон (Рудык) и Вениамин (Новицкий) хиротонисанные уже как епископы Московской Патриархии. Большинство из этих и рукоположенных ими епископов позже присоединились к Русской Зарубежной Церкви.

После убийства в 1943 году партизанами архиепископа Волынского Алексия (Громадского) владыка Леонтий – временно управляющий Волынской епархией Украинской Автономной Православной Церкви Московской Патриархии.
За короткое время владыке Леонтию удалось восстановить более трехсот приходов. В своей архипастырской деятельности он постоянно подвергался опасности как со стороны немецких оккупационных властей, так и красных, и украинских партизан.
Владыка старался избегать того, что можно было бы назвать политикой, но большевиков он обличал; если бы он против немцев стал говорить открыто, то его на следующий день повесили бы, не считаясь с тем, что он архиерей. Однажды немцы потребовали от него воззвания к народу на определенную тему. Владыка обдумывал каждое слово и написал: «По нашим грехам Господь наказывает страну, народ, мы теряем близких, народ должен каяться. И выходит, что виноваты и мы, и большевики, и немцы». Немцам это не понравилось, а владыка говорит: «Я другое не могу написать – меня партизаны убьют. Так что приходилось "ходить очень опасно"».

В 1943 году на второй день праздника Богоявления к соборной площади сошлись крестные ходы со всех шести храмов и потом пошли по главной улице "на Иордань". Народу, наверное, было 30-40 тысяч – крестному ходу не было видно ни конца, ни края.

Когда советские войска заняли Киев, немцы оставили Житомир и партизаны приблизились к городу, население бежало, предвидя возвращение большевицкой власти.
В ноябре 1943 года владыка Леонтий эвакуировался в Варшаву.

С июля 1944 года жил в Вене, затем в Мюнхене.
17 мая 1944 был принят в юрисдикцию Русской Православной Церкви Заграницей. Германия, лагерь для перемещенных лиц под Мюнхеном.
7 августа указом Архиерейского Синода был назначен на кафедру викария Германской епархии РПЦЗ, но приступить к этому служению из-за различных обстоятельств не смог.

7-10 мая 1946 года – участник Собора Русской Зарубежной Церкви в Мюнхене.

После войны владыке Леонтию удалось установить переписку со своим аввой – архиепископом Ермогеном (Голубевым), но он старался не писать, так как знал, как опасно в Советском Союзе получать письма с Запада.

В конце 1946 года по решению Синода он переселился в Южную Америку, в Парагвай, где церковная жизнь пребывала в полном запустении, а русская эмиграция была в особенной нужде. И Владыке приходилось жить в полной нищете, самому обрабатывать огород, дабы хоть как-то обеспечить пропитание. Паства ни чем не могла помочь своему архипастырю.
Владыка основал монастырь в селении Капитан Миранда, построил два храма, занимался с православными детьми.

В 1946-47 годах занимал различные южно-американские кафедры Русской Православной Зарубежной Церкви.
В 1947-53 годах – епископ Анусьонский и Парагвайский.
В 1953-69 годах – епископ Сантьягский и Чилийский.
В 1957 году построил Свято-Троицкий храм в Лиме (Перу), но уже в следующем году этот приход оказался в юрисдикции Американской митрополии. При нем в Чили была основана женская монашеская община во имя Успения Пресвятой Богородицы.
Резко негативно относился к экуменическому движению и церковному модернизму, был противником сокращений Богослужений.
Активно поддерживал старостильническое движение в Греции, которое не согласилось с переходом на новый календарный стиль.

В особенной духовной близости и единомыслии владыка Леонтий пребывал со святителем Иоанном (Максимовичем) Сан-Францисским, а также архиепископом Аверкием (Таушевым), архиепископом Андреем (Рымаренко), епископом Саввой (Сарачевичем) и епископом Нектарием (Концевичем). Это было подлинное духовное братство родственных душ – святителей, хранивших в Русской Зарубежной Церкви истинно-православную традицию, традицию нестяжания и исихазма. Неоднократно святитель Леонтий за свою верность принципам и бескомпромиссность подвергался поношениям и даже гонениям со стороны синодальных политиков, особенно после того как самоотверженно выступил на защиту несправедливо оболганного святителя Иоанна (Максимовича), лично прибыл на суд над Святителем, дабы выразить ему свою поддержку.
Когда владыка Иоанн скончался, архиепископы Леонтий и Аверкий, вместе с игуменом Лавром (Шкурла), отправились на автомобиле через всю страну, чтобы молитвенно проводить в лучший мир владыку Иоанна. Паства владыки Иоанна обратилась с прошением в Синод о назначении на вдовствующую кафедру Западно-Американской епархии архиепископа Леонтия Чилийского-Перуанского, но этому не суждено было быть, так как воспрепятствовали недоброжелатели в Синоде.

Владыка Леонтий обратил в Православие Иосифа (Хосе) Муньеса-Кортеса, и тот стал его духовным сыном. Иосиф был хранителем мироточивой чудотворной Иверской иконы Божией Матери "Вратарница". Ему определено было состоять при чуде в мире, такого чуда вместить не могущем. Через эту икону совершилось множество чудесных исцелений.

С 25 августа 1969 года владыка Леонтий – архиепископ Сан-Паульский. В его юрисдикции находились приходы РПЦЗ, расположенные в Аргентине, Бразилии, Парагвае, Уругвае, Чили и Перу.

В истории РПЦЗ, опубликованной в конце 1960-х годов, говорилось: «Жизнь Чилийско-Перуанской епархии протекает более чем скромно, но зато богата своей духовной, поистине подвижнической жизнью, родственной жизни наших русских отдаленных скитов среди девственных лесов уединенных уголков былой России, близкой жизни Катакомбной Церкви в теперешней подъяремной России. Архиепископ Леонтий… живет в деревянном примитивном домике, примыкающим к собору, где находится и его Епархиальное управление. Владыка ежедневно совершает строго уставные Богослужения в Свято-Троицком соборе с помощью монахинь, которые живут в своем небольшом каменном домике вблизи собора. При епископе причта нет, кроме игумена Вениамина (Вознюка); остальное духовенство (4 священника) переехало в США. По воскресным и праздничным дням поет небольшой хор, которым управляют поочередно монахини Иоанна и Иулиания».

В то время на главных улицах Сантьяго появились зловещие изображения серпа и молота. «Неужели и до этого глухого угла земли доберется красный зверь и снова, как когда-то в Житомире, придется бежать, толкая перед собой тачку с облачениями?» – Думал Владыка.
После прихода к власти социалиста Сальвадора Альенде 3 ноября 1970 года архиепископ Леонтий покинул Чили и поселился в Буэнос-Айресе, в Аргентине.

О смирении и простоте Владыки есть такое воспоминание: когда его посещали гости, то он не давал им ничего делать – готовить чай, например; говорил, что он архиерей во всех областях. Когда что-то строили, то он первый начинал трудиться, несмотря на то, что у него было больное сердце и нарушенное кровообращение. Владыка часто сам пел на клиросе. Приходы епархии посещал без всякого предупреждения. Некоторым это не нравилось – как это можно, так, без предупреждения? Он говорил таким: храм – это мой дом, с каких пор я должен говорить, что хочу приехать к себе домой?!
Когда он говорил о России, то часто плакал. «Надо молиться о церковно-заблудших, – говорил, – но не держать у себя в сердце какое-то зло на них».
С ним рядом было спокойно, это спокойствие передавалось людям.
Аргентина была первой страной Южной Америки, куда в 1946 году прибыл Владыка; Аргентина стала последней страной земной его жизни.

2 июля 1971 года наступила блаженная кончина владыки Леонтия. Он умер после молитв в кафедральном соборе Буэнос-Айреса о упокоении души архиепископа Иоанна (Максимовича), в тот же день, что и владыка Иоанн, пять лет спустя.
7 июля останки архиепископа Леонтия были переправлены воздушным путем в Сантьяго (Чили) для погребения на тамошнем православном кладбище, которое было им создано.

Упокой, Господи, душу раба Твоего архиепископа Леонтия, сопричастного в стоянии за истину братии обители благоверного князя Даниила Московского, страдавшего во узах от богоборцев переживаемого нами нового ига и его святыми молитвами помилуй нас, грешных!

Литература:
1. Архиепископ Леонтий Чилийский. Автобиография. Журнал «Русскiй Паломникъ», №№ 34-46.
2. Мануил (Лемешевский В.В.), митр. Русские православные иерархи периода с 1893 по 1965
гг. (включительно). Erlangen, 1979-1989. Т.4. С.190-191.
3. Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти, 1917-1943: Сб. в 2-х частях/ Сост. М.Е. Губонин. М., 1994. С.979.
4. Польский М., протопресв. Новые мученики Российские. М., 1994. Репр. воспр. изд. 1949-1957гг. (Джорданвилль). Ч.2. С.89.
5. Тимофиевич А.П. Божии люди. М.: Паломник, 1995. 191с. С.184.
6. Цыпин В., прот. История Русской Церкви, 1917-1997. Т.9. М., 1997. С.273,277,282,309,597,747.
7. Нивьер А. Православные священнослужители, богословы и церковные деятели русской эмиграции в Западной и Центральной Европе. 1920-1995: Биографический справочник. М.: Русский путь; Париж: YMCA-Press, 2007. 576с.: ил. С.291.
8. Псарев А.В. Материалы к жизнеописанию архипастыря гонимой Церкви Русской. Журнал «Православная жизнь»., №№ 555-557. Джорданвилль, США.
9. http://pstbi.ru

Документы:
ГА СБ Украины.



День памяти:
19.06/2.07 – день кончины (1971 г.)

Архиепископ Леонтий (Филиппович Василий Константинович) родился 6 августа 1904 года в Киеве, на Подоле в православной семье Константина Константиновича и Анны Николаевны. В роду его был святой – преподобномученик Афанасий (Филиппович), игумен Брестский, пострадавший от поляков в начале XVII века.
Василий не интересовался детскими играми со сверстниками. Любимыми местами молитвы были Свято-Михайловский монастырь и Киево-Братский.

В 1911-13 годах учился в Киевском городском училище.

В 1913 году семья переехала в Екатеринослав (Днепропетровск). У юного Василия обнаружили хороший голос. Благодаря лирическому сопрано с абсолютным слухом и особенной музыкальной памятью он был зачислен в архиерейский хор и назначен исполатником. Его пение любили и духовные люди, и светские.
В 1915 году после выдержанного испытательного экзамена он был принят сразу во 2-й класс Духовного училища.

В годы Первой мировой войны был участником больших торжеств в Екатеринославе – встречи Государя Императора Николая II. Как позже сам вспоминал: «Какая-то необыкновенная пасхальная радость волновала мою душу в этот незабываемый день». Душа ликовала при созерцании благодатного носителя власти – Помазанника Божия.

Однажды в Крестовой церкви Василий встретил впервые архиепископа Пахомия (Кедрова), Черниговского, будущего члена Даниловского братства исповедников, который впоследствии немало вложил в душу его добра и любовь к нашему великому писателю и удивительному знатоку душ Ф.М. Достоевскому.

1917 год. Пришло зло в Землю Русскую. Удерживающий зло Государь – Помазанник Божий был свергнут. Вместо имени Государя в храмах стали поминать пресловутое Временное правительство. Проснулся дикарь, забурлила река страстей и погибла вековая Русь.
Духовное училище в Екатеринославе было превращено в клуб.

Семья Филипповичей вернулась в Киев.
Василий продолжил образование в Софийском Духовном училище. Проучился год, прослушал 4-й курс, и это училище было закрыто.
Семинария также была закрыта, а в светское учебное заведение поступать желания не было.
В Киеве царствовал красный террор, голод и всевозможные эпидемии. При занятии Киева поляками, когда раскрылись все подвалы чрезвычайки и тюрьмы, сотни тел замученных людей было свезено в анатомический театр. В поисках своей пропавшей мамы приходил в тот театр и Василий, видел в громадных комнатах ярусами наложенные мертвые тела множества страдальцев, среди которых были не только так называемые буржуи, но и простые рабочие, крестьяне, молодые девушки. Мама, к счастью, нашлась тогда живой.
В 1922 году она скончалась от тифа. Все небольшое имущество пришлось продать на ее погребение. Жить не хотелось. Лишь жалость к оставшимся братьям-сиротам и малютке крошке сестре заставила взять себя в руки. Детей забрал к себе в Одессу живший до того отдельно от них отец.
Через восемь месяцев отца перевели в Киев, и Василий с родными вновь оказался в близком его сердцу богоспасаемом граде.

В самый разгар богоборческих гонений против Святой Церкви Василий Филиппович принял мужественное решение – посвятить всего себя служению Богу.
В Киеве он был принят лаврским проповедником отцом Ермогеном (Голубевым), пострижеником Московского Свято-Даниилова монастыря и духовным чадом епископа Феодора (Поздеевского). Отец Ермоген произвел на Василия впечатление сурового аскета. «Он был так худ, – написал позже владыка Леонтий в своей автобиографии, – что, казалось, одна кожа держит его кости. Это был как бы скелет. Но глаза необыкновенно пронзительные и как бы прямо заглядывают в твою душу, видя ее насквозь».
В 1923 году Василий поступил послушником в Киево-Печерскую лавру. Лавра в те дни насчитывала около четырехсот человек братии вместе с послушниками, коих было человек пятьдесят, все главным образом почтенные старики; да еще человек пятьдесят иеромонахов, бывших по приходам на селах.

В 1923 году Киево-Печерская лавра была формально передана живоцерковникам и наполовину занята безбожниками. В Киеве распространялось самосвятское украинское движение.
В мае 1923 года в лавру прибыл владыка Димитрий (князь Абашидзе) – высланный из Крыма архиепископ Таврический и Симферопольский. Он принял схиму с именем Антоний и местом жительства избрал Китаевскую пустынь, принадлежавшую Киево-Печерской лавре и отстоящую от нее в девяти километрах. Там, на поле рядом с обителью, был похоронен блаженный инок Феофил; большевики уничтожили его памятник. Владыка Леонтий вспоминал позже, что схиархиепископ Антоний был тот самый инспектор Тифлисской Духовной семинарии иеромонах Димитрий, который в свое время исключил из семинарии Иосифа Джугашвили (Сталина).
У владыки Антония окормлялись многие православные, особенно монашествующие. В своей автобиографии владыка Леонтий записал: «Жил он не для себя, а для Бога, для Церкви и для людей. Ни один православный епископ, и даже некоторые из обновленцев, впоследствии принесших покаяние, не проезжали мимо его скромного жилища, чтобы не зайти для духовной беседы. У него я познакомился с митрополитом Одесским Анатолием (Грисюком), архиепископом Черниговским Пахомием (Кедровым), епископом Рыльским Павлином (Крошечкиным), архиепископом Ростовским Арсением (Смолянцом), Глуховским епископом Дамаскиным (Цедриком), архиепископом Бакинским Павлом (Вильковским), епископом Ташкентским Лукой (Войно-Ясенецким), епископом Мануилом (Лемешевским), епископом Ананьевским Парфением (Брянских)». Владыка Парфений после выхода из Киевской тюрьмы жил недолго в лавре у Василия, а затем он отвел его к владыке Антонию.

Василий передавал гонимым духовным лицам собранные верующими деньги (с этой целью, в частности, посетил Черемисский край в 1923 году), носил передачи в тюрьмы. Позднее вспоминал: «Было время, когда я был посредником между добрыми людьми, оказывавшими помощь, и заключенным духовенством, а когда я стал священником, и мне добрые люди везде и всегда оказывали такую же помощь – в тюрьме, на принудительных работах, в условиях подпольного существования. Благодаря этому, я всегда имел возможность помогать своим соузникам и тем, кто меня скрывал и терпел нужду».

В 1923 году приезжал Василий по послушанию в Московский Свято-Даниилов монастырь, где его принимал сам архиепископ Феодор (Поздеевский). Позже владыка Леонтий оставил  многоценные воспоминания об обители князя Даниила тех дней. Поэтому он, единый по духу   с даниловскими исповедниками, сам духовное чадо владыки Ермогена (Голубева), достоин почитания в числе их. Василий Константинович состоял в переписке с епископом Парфением (Брянских) и архиепископом Пахомием (Кедровым), подвизавшимися в Даниловском монастыре; был в дружеских, душевно близких отношениях с епископом Аркадием (Остальским), также членом Даниловского братства.

В 1926 году вместе с архимандритом Ермогеном совершил паломничество в Саровскую обитель и Дивеевский монастырь.
Во многих святых местах поруганной Руси побывал тогда Василий. Многие материалы, использованные протопресвитером Михаилом Польским в его труде «Новые мученики Российские», были присланы владыкой Леонтием: сообщения о мучениках епископах Парфении (Брянских), Аркадии (Остальском), Максиме (Руберовском), митрополите Константине (Дьякове), архиепископе Пахомии (Кедрове) и других епископах и исповедниках Украинского экзархата и разных областей.
В те годы Василий сблизился с протоиереем Адрианом Рымаренко, духовным сыном старца Нектария Оптинского, впоследствии архиепископом Зарубежной Церкви Андреем Рокландским. Владыка Леонтий рассказывал, что он, еще будучи послушником, подавал отцу Адриану чай, когда тот приходил в лавру в гости к кому-то из старшей братии.

В 1927 году, «не желая плыть по течению и руководствуясь обратной трактовкой большевистского тезиса, что бытие определяет сознание, считая, что сознание определяет бытие, – как записал позже в своей автобиографии владыка Леонтий, – принял в августе монашество в Китаевской пустыни. Постриг совершил владыка Антоний (Абашидзе) при участии всего лаврского Братства. В то время это было большим событием как для православных, так и для безбожников.

В сентябре 1927 года отец Леонтий по послушанию выехал в Ленинград, где поселился на подворье Киево-Печерской лавры. Там он жил до 1930 года и учился на Высших Богословских курсах (трехгодичных), на которых преподавали "остатки" профессуры Петербургской Духовной академии. В те годы это была единственная православная школа.
1927 год – год начала раскола среди православных в связи с декларацией митрополита Сергия (Страгородского). В автобиографии владыки Леонтия читаем: «Этой декларацией он наносил удар идейной борьбе Православной Церкви с богоборческой властью, затемняя в глазах православных и всего мира ореол мученичества и исповедничества, раскалывая Православную Церковь на две половины. Нельзя было покупать у коммунистов видимости церковной свободы такой дорогой ценой. "Горе миру от соблазнов, – учил Спаситель, – но горе тому, через кого соблазн приходит"... Что дала митрополиту Сергию его декларация? То, что к 1941 году почти все было ликвидировано, за исключением самого митрополита Сергия и нескольких епископов при нем, не более десятка на всю страну, и двух десятков священников, невольных агентов ГПУ! … В результате православные, изверившись в своих духовных руководителях, услышав, что с амвона провозгласили заведомую ложь, потеряли чувство сопротивляемости в борьбе со злом, стали постепенно отходить от Православной Церкви, не так защищая ее, как в первые годы, а коммунистам были развязаны руки для окончательной расправы со стойкими иерархами, духовенством и мирянами».
«Два с половиной века мученичества привели в древности Церковь к ее торжеству, в России торжество наступило бы неизмеримо раньше, если бы часть иерархов не сошла с этого пути. Эта измена сломала моральный хребет многим, стоявшим в правде, и отсрочила ее торжество. Но народ пройдет и эту страду, и пронесет Православие в будущее России», – говорил впоследствии владыка Леонтий.
После издания декларации большинство епископов старались с митрополитом Сергием не служить, не принимать никаких наград и так далее. Но, чтобы показать советской власти церковное единство, за Богослужением возносили его имя после имени митрополита Петра (а на Украине только митрополита Петра). «Мне не приходилось ни одного человека встречать, как из духовных, так и светских лиц, кои бы ее (декларацию) хоть как-нибудь оправдывали», – написал владыка Леонтий в своей автобиографии.
Те, кто не желали разделять неправду митрополита Сергия и отложились от него – преставились ко Господу как исповедники, а другие же, хотя тоже были не согласны, молчаливо влились в его течение.
«В Москве в Даниловом монастыре митрополита Сергия поминали, но вместе с ним не служили», – засвидетельствовал владыка Леонтий.

В 1928 году отец Леонтий был рукоположен в Киеве архиепископом Василием (Богдашевским) во иеродиакона. В послушание отца Леонтия на подворье в Ленинграде входило петь на ранних литургиях, а по воскресным дням проповедовать.

В 1930 году, после закрытия весной курсов, он был вынужден покинуть Ленинград и вернулся в Киев, поселился в Китаевской пустыни.
В это время власти закрывали храмы, добивали оставшееся духовенство. Духовенство не могло показываться на улицах в своем платье. Всюду можно было нарваться на оскорбления и даже террористические акты. Однажды в Киеве чернь высадила из трамвая епископа Георгия. Были и более дикие случаи. Все проходило для красных хулиганов безнаказанно.

5 мая 1930 года архиепископом Каневским, викарием Киевской епархии Василем (Богдашевским) в Киево-Братском монастыре отец Леонтий был рукоположен во иеромонаха. Затем был возведен в сан игумена. Получил послушание служить в одной из загородных церквей. Отец Леонтий очень почитал владыку Василия и хотел принять посвящение от его рук.

Завершил он свое духовное образование в Киеве, где сдавал зачеты бывшим профессорам Духовной академии и написал кандидатскую работу на тему «Жития святых как материал для христианской апологетики». В Московской Патриархии отказались рецензировать эту работу "из-за неподходящих для данного времени некоторых моментов", так как нашли в ней выпады против Льва Толстого и А. Луначарского, которые были признаны контрреволюционными. "Свет веры и Богословского знания капитулировал перед тьмою в образе посторонних Богословской науке лиц", – так отозвался на это событие научный руководитель отца Леонтия профессор О.П. Светлов. Полемика по поводу этого сочинения продолжалась больше года, пока, наконец, отец Леонтий получил степень кандидата Богословия.

В Киеве в 1930 году из семидесяти храмов осталось каких-нибудь пятнадцать, да и те были под угрозой закрытия. Начали отбирать храмы даже у обновленцев, потому что они уже выполнили свою предательскую роль и стали ненужным хламом, от которого надо было избавиться.

С осени 1930 года духовником отца Леонтия стал схиархиепископ Антоний (Абашидзе), до этого был отец Ермоген (Голубев). Архимандрит Ермоген тогда был арестован и отправлен на многолетние каторжные работы.

После закрытия лавры отец Леонтий служил в Киеве в Покровской церкви на Пиарке (1930-32 годы).
Декларацию митрополита Сергия (Страгородского) категорически не принимал и имени его за Богослужениями не поминал. Неоднократно подвергался арестам и тюремным заключениям, где воочию познал плоды декларации и отступнической линии.
Ситуация была очень сложная. Одни были готовы бескомпромиссно идти на смерть сразу, а другие, 6едные, пытались как-то лавировать. Владыка никогда не принимал резкой, радикальной линии. Ни с одной, ни с другой стороны. Он формально был клириком митрополита Сергия, так как подчинялся экзарху Украины митрополиту Константину, который подчинялся митрополиту Сергию. Конечно, и владыка Константин не одобрял курс митрополита Сергия. Отец Леонтий отвозил посылки архиереям, сидевшим за то, что против Сергия шли. Всем, кто сидел в ссылках и кому можно было помочь, куда пускали, отец Леонтий ездил и помогал. Схиархиепископ Антоний также тогда поминал митрополита Константина.

В январе 1931 года были арестованы и посажены в тюрьму некоторые выдающиеся иноки Киево-Печерской лавры. На допросах их принуждали признать собственную антисоветскую диверсионную деятельность и уверяли, что тогда после легкого суда их выпустят на свободу. Арестованных священников, не желавших клеветать на себя и близких, сажали на так называемые «конвейеры», то есть стулья с приставленными к ним часовыми, которые не давали несчастным ни на минуту уснуть. Такие муки терпели по много дней. Кто не выдерживал и оговаривал себя – те получали более продолжительные сроки заключения, а то и высшую меру наказания – расстрел. Среди заключенных был один епископ, который поверил палачам, что лучше сознаться. И этот несчастный с мольбой уговаривал сокамерников «сознаться», что они – духовные лица – будто бы собирались взрывать мосты, травить питьевую воду в прудах и колодцах, на колокольнях своих храмов устанавливать пулеметы. Впоследствии того епископа выпустили, но и он в конце концов жизнь свою закончил в ссылке. Следователи за выбитые признания получали награды и повышения, а обманутые и измученные жертвы – сроки и пули.

В конце 1931 года в Киеве и вообще по всей Украине начался голод. Еще летом был собран прекрасный урожай. Но с середины осени хлеба стало не хватать. Советская власть решила, что сытое население опасно для нее, поэтому его надо было ослабить голодом. Посевные запасы советской властью изымались у крестьян. После этого последовал закон о сдаче излишков. У кого нет излишков, значит – по мнению власти – они прячут их. И вот ударные комсомольские бригады, желая выслужиться, жестоко грабили и без того уже обобранных людей. Богатые южнорусские районы были доведены до страшного голода. Голод на Украине в 1932 году был намеренным средством уничтожения населения. Во время голода 1930-х годов в России погибло восемь миллионов человек, в том числе на Украине – четыре с половиной миллиона.

В конце марта 1932 года на квартиру отца Леонтия в Киево-Печерской лавре нагрянули гепеушники с ордером на арест. Но батюшки не было, он находился на приходе. А когда вернулся и узнал о происшедшем, то, не зная за собой никакой вины, простодушно и наивно желая все выяснить, сам отправился в ГПУ. Когда пришел в отдел по церковным делам, там все были немало удивлены. Следователь предъявил обвинение в агитации против власти. Отец Леонтий отрицал. Тогда и услышал: «Ну ничего, посидите у нас, подумаете, а тогда сознаетесь». Формальные процедуры при аресте составляли заполнение анкет, так называемая баня, в которой кроме холодной воды ничего не было, да невыносимо дул ветер в разбитые окна и насильственное оголение в присутствии женщин, с живым интересом разглядывавших арестантов, да дезинфекция всего платья и вещей. Затем арестованного впихнули в камеру, в которой, рассчитанной на семнадцать, было девяносто шесть человек. Отец Леонтий громко крикнул: «Христос Воскресе!» Сквозь густой папиросный дым, через который сразу невозможно было ничего рассмотреть, мощный гул голосов ответил: «Воистину Воскресе!» Вечером, после «баланды» – варева из небольшого количества картошки и зеленых помидоров, после проверки, пришлось лечь спать на голом цементном полу.
На допросах требовали признаться в агитации, снять сан – «и тогда будете наслаждаться благами земными», а в противном случае – ссылка.
Через несколько месяцев отца Леонтия освободили. Оказалось, что очень помогло, что сам явился.
Для близких освобождение из тюрьмы являлось большой радостью, но, с другой стороны, вызывало тревогу: не получил ли освобожденный свободу каким-нибудь вынужденным компромиссом и не связал ли себя каким-нибудь обязательством. Отца Леонтия приняли без подозрений, так как его принял, как родного, схиархиепископ Антоний (Абашидзе), которого все почитали за святого человека.
Служил игумен Леонтий в храме в киевском пригороде Приговка.

В марте 1933 года он вновь был арестован. На этот раз – вместе со схиархиепископом Антонием и его двумя келейными иеромонахами и несколькими людьми из братии лавры.
Через несколько месяцев освободили, но условно – отправили на принудительные работы в каменоломни в город Коростень.
Там отец Леонтий тяжело заболел и был освобожден как неспособный к физическому труду. Комиссия военных врачей решила: и так скоро умрет.

Так как отец Леонтий был острижен в заключении, то вид имел совершенно светского лица. И когда несколько окреп, пожелал побывать в Ленинграде и Москве. В Москве повидался со своим знакомым по Данилову монастырю – которого знал еще даниловским послушником Митей, духовным сыном архиепископа Феодора (Поздеевского) – епископом Серпуховским Сергием (Воскресенским), викарием митрополита Сергия (Страгородского). Владыка Сергий по-дружески сказал ему тогда: «Доживаем последние годы. Вопрос нескольких ближайших лет – и все уничтожат по выработанному плану. Вам нет смысла пытаться устраиваться на церковном поприще. Во-первых, это так непрочно. Да Вы и не сумеете ориентироваться в такой сложной обстановке. Лучше перейти на другое положение, подальше от взоров большевиков. Я сам не знаю, что будет со мной».
Довелось отцу Леонтию увидеть закрытый Свято-Даниилов монастырь, братия которого была большей честью арестована, а иные разошлись. В главном соборе был устроен гараж. Кладбище разорялось. Погибли исторические могилы архиепископа Никифора (Феотокиса), Самарина, Рубинштейна, Хомякова и Гоголя. Прах троих последних был перевезен на кладбище Новодевичьего монастыря.

В Киев отец Леонтий вернулся с намерением перейти на нелегальное положение, в чем укрепился, когда увидел изменения, произошедшие в его отсутствие. Советское украинское правительство переехало из Харькова в Киев. Незакрытыми в городе оставались всего шесть храмов, из которых четыре вскоре были закрыты.

1935 год. Из Патриархии пришел указ о возведении отца Леонтия в сан архимандрита. В эти же дни его вызвали в отдел религиозных культов и с отметкой в документе (регистрационной карточке) предложили навсегда покинуть пределы Киева. Поэтому экзарх Украины митрополит Константин (Дьяков) не мог возвести его в храме, а сделал это у себя дома.

В 1937 году по благословению своего духовного отца схиархиепископа Антония архимандрит Леонтий перешел на нелегальное положение, жил у одной бедной старушки в городе Переяславле, затем в Житомире. Тайно служил на дому. Позднее вспоминал об этих годах своей жизни: «Я не всегда мог позволить себе роскошь посетить тайно своего когда-то близкого собрата. Если я это делал иногда, не выдерживая одиночества и желая в беседе с таким же как я хоть немного укрепить себя, то у него я вызывал неприятное беспокойство своим посещением. Не обратили ли кто-либо из соседей внимания, что прошел незнакомый, не следил ли за мной какой-нибудь секретный агент, не взят ли дом под подозрение? и т. п. Так смотрел на вещи и я. Старался избегать встреч с духовными лицами, пользовавшимися свободой, или их знакомыми. Через других до меня доходили сведения, что где-то скрывается священник, тайно совершает службы, но я не желал знать, кто он и откуда, в каком доме служит, не зная, вынесешь ли допрос и невольно не предашь ли».
Однажды в беспросветной ночи красной власти некая юродивая сказала непонятные тогда слова: «Леонтий спасется и поведает миру, как гонят нас за правду Божию».
По всему Советскому Союзу арестовывали и расстреливали духовенство, разрушали храмы, оскверняли кладбища. Неразрушенные храмы забирали под разные нужды, часто обращали их в непотребные места. Пребывание "попов" в Киеве было запрещено. Не будь войны, все это разорение было бы доведено до конца. И попустил Бог войну, дабы спасти Церковь Свою Русскую, едва уже живую.

Когда немцы заняли территорию Украины, то на ней не было ни одного православного епископа, за исключением ветхого старца, еле двигавшегося схиархиепископа Антония (Абашидзе). Несмотря на всевозможные уступки, легальная церковная жизнь на Украине была практически полностью разгромлена.

С приходом немецких войск архимандрит Леонтий получил свободу, вышел из подполья и стал совершать Богослужения: «Когда большевики вынуждены были отступать, я вышел на улицу, не веря сам себе, что я могу свободно ходить, как другие люди. Началась новая эпоха моей жизни, милостью Божией, я оказался на свободе».
В 1941 году он – архимандрит в Почаевской Успенской лавре в городе Почаев Кременецкого района Волынской области.
По благословению схиархиепископа Антония состоял в клире Украинской Автономной Православной Церкви Московской Патриархии. Имя митрополита Сергия (Страгородского) в ее храмах не поминалось.
Истерзанная большевиками Украина постепенно возвращалась к церковной жизни.

26 ноября 1941 года архимандрит Леонтий был хиротонисан в Почаевской лавре во епископа Бердичевского, викария Волынской епархии. Первоначально отец Леонтий от хиротонии отказывался, но его духовник схиархиепископ Антоний настоял.
Хиротония была совершена архиепископом Алексием (Громадским), епископом Дамаскиным Каменец-Подольским (Малютой) и епископом Вениамином Полтавским (Новицким), принадлежавшими к Украинской Автономной Церкви, создание которой было учреждено 18 августа 1941 года решением собравшегося в Почаевской лавре Архиерейского Собора. В этом соборе участвовали почти все православные епископы, находившиеся на территории Украины: Алексий (Громадский), епископ Кременецкий, перешедший в 1941 году из Польской Церкви в Московскую Патриархию; епископ Антоний (Марценко), хиротонисанный в Польше в начале 20-х годов, во время занятия СССР Восточной Украины пребывавший на покое; Симон (Ивановский), старый епископ "польского" посвящения; Пантелеимон (Рудык) и Вениамин (Новицкий) хиротонисанные уже как епископы Московской Патриархии. Большинство из этих и рукоположенных ими епископов позже присоединились к Русской Зарубежной Церкви.

После убийства в 1943 году партизанами архиепископа Волынского Алексия (Громадского) владыка Леонтий – временно управляющий Волынской епархией Украинской Автономной Православной Церкви Московской Патриархии.
За короткое время владыке Леонтию удалось восстановить более трехсот приходов. В своей архипастырской деятельности он постоянно подвергался опасности как со стороны немецких оккупационных властей, так и красных, и украинских партизан.
Владыка старался избегать того, что можно было бы назвать политикой, но большевиков он обличал; если бы он против немцев стал говорить открыто, то его на следующий день повесили бы, не считаясь с тем, что он архиерей. Однажды немцы потребовали от него воззвания к народу на определенную тему. Владыка обдумывал каждое слово и написал: «По нашим грехам Господь наказывает страну, народ, мы теряем близких, народ должен каяться. И выходит, что виноваты и мы, и большевики, и немцы». Немцам это не понравилось, а владыка говорит: «Я другое не могу написать – меня партизаны убьют. Так что приходилось "ходить очень опасно"».

В 1943 году на второй день праздника Богоявления к соборной площади сошлись крестные ходы со всех шести храмов и потом пошли по главной улице "на Иордань". Народу, наверное, было 30-40 тысяч – крестному ходу не было видно ни конца, ни края.

Когда советские войска заняли Киев, немцы оставили Житомир и партизаны приблизились к городу, население бежало, предвидя возвращение большевицкой власти.
В ноябре 1943 года владыка Леонтий эвакуировался в Варшаву.

С июля 1944 года жил в Вене, затем в Мюнхене.
17 мая 1944 был принят в юрисдикцию Русской Православной Церкви Заграницей. Германия, лагерь для перемещенных лиц под Мюнхеном.
7 августа указом Архиерейского Синода был назначен на кафедру викария Германской епархии РПЦЗ, но приступить к этому служению из-за различных обстоятельств не смог.

7-10 мая 1946 года – участник Собора Русской Зарубежной Церкви в Мюнхене.

После войны владыке Леонтию удалось установить переписку со своим аввой – архиепископом Ермогеном (Голубевым), но он старался не писать, так как знал, как опасно в Советском Союзе получать письма с Запада.

В конце 1946 года по решению Синода он переселился в Южную Америку, в Парагвай, где церковная жизнь пребывала в полном запустении, а русская эмиграция была в особенной нужде. И Владыке приходилось жить в полной нищете, самому обрабатывать огород, дабы хоть как-то обеспечить пропитание. Паства ни чем не могла помочь своему архипастырю.
Владыка основал монастырь в селении Капитан Миранда, построил два храма, занимался с православными детьми.

В 1946-47 годах занимал различные южно-американские кафедры Русской Православной Зарубежной Церкви.
В 1947-53 годах – епископ Анусьонский и Парагвайский.
В 1953-69 годах – епископ Сантьягский и Чилийский.
В 1957 году построил Свято-Троицкий храм в Лиме (Перу), но уже в следующем году этот приход оказался в юрисдикции Американской митрополии. При нем в Чили была основана женская монашеская община во имя Успения Пресвятой Богородицы.
Резко негативно относился к экуменическому движению и церковному модернизму, был противником сокращений Богослужений.
Активно поддерживал старостильническое движение в Греции, которое не согласилось с переходом на новый календарный стиль.

В особенной духовной близости и единомыслии владыка Леонтий пребывал со святителем Иоанном (Максимовичем) Сан-Францисским, а также архиепископом Аверкием (Таушевым), архиепископом Андреем (Рымаренко), епископом Саввой (Сарачевичем) и епископом Нектарием (Концевичем). Это было подлинное духовное братство родственных душ – святителей, хранивших в Русской Зарубежной Церкви истинно-православную традицию, традицию нестяжания и исихазма. Неоднократно святитель Леонтий за свою верность принципам и бескомпромиссность подвергался поношениям и даже гонениям со стороны синодальных политиков, особенно после того как самоотверженно выступил на защиту несправедливо оболганного святителя Иоанна (Максимовича), лично прибыл на суд над Святителем, дабы выразить ему свою поддержку.
Когда владыка Иоанн скончался, архиепископы Леонтий и Аверкий, вместе с игуменом Лавром (Шкурла), отправились на автомобиле через всю страну, чтобы молитвенно проводить в лучший мир владыку Иоанна. Паства владыки Иоанна обратилась с прошением в Синод о назначении на вдовствующую кафедру Западно-Американской епархии архиепископа Леонтия Чилийского-Перуанского, но этому не суждено было быть, так как воспрепятствовали недоброжелатели в Синоде.

Владыка Леонтий обратил в Православие Иосифа (Хосе) Муньеса-Кортеса, и тот стал его духовным сыном. Иосиф был хранителем мироточивой чудотворной Иверской иконы Божией Матери "Вратарница". Ему определено было состоять при чуде в мире, такого чуда вместить не могущем. Через эту икону совершилось множество чудесных исцелений.

С 25 августа 1969 года владыка Леонтий – архиепископ Сан-Паульский. В его юрисдикции находились приходы РПЦЗ, расположенные в Аргентине, Бразилии, Парагвае, Уругвае, Чили и Перу.

В истории РПЦЗ, опубликованной в конце 1960-х годов, говорилось: «Жизнь Чилийско-Перуанской епархии протекает более чем скромно, но зато богата своей духовной, поистине подвижнической жизнью, родственной жизни наших русских отдаленных скитов среди девственных лесов уединенных уголков былой России, близкой жизни Катакомбной Церкви в теперешней подъяремной России. Архиепископ Леонтий… живет в деревянном примитивном домике, примыкающим к собору, где находится и его Епархиальное управление. Владыка ежедневно совершает строго уставные Богослужения в Свято-Троицком соборе с помощью монахинь, которые живут в своем небольшом каменном домике вблизи собора. При епископе причта нет, кроме игумена Вениамина (Вознюка); остальное духовенство (4 священника) переехало в США. По воскресным и праздничным дням поет небольшой хор, которым управляют поочередно монахини Иоанна и Иулиания».

В то время на главных улицах Сантьяго появились зловещие изображения серпа и молота. «Неужели и до этого глухого угла земли доберется красный зверь и снова, как когда-то в Житомире, придется бежать, толкая перед собой тачку с облачениями?» – Думал Владыка.
После прихода к власти социалиста Сальвадора Альенде 3 ноября 1970 года архиепископ Леонтий покинул Чили и поселился в Буэнос-Айресе, в Аргентине.

О смирении и простоте Владыки есть такое воспоминание: когда его посещали гости, то он не давал им ничего делать – готовить чай, например; говорил, что он архиерей во всех областях. Когда что-то строили, то он первый начинал трудиться, несмотря на то, что у него было больное сердце и нарушенное кровообращение. Владыка часто сам пел на клиросе. Приходы епархии посещал без всякого предупреждения. Некоторым это не нравилось – как это можно, так, без предупреждения? Он говорил таким: храм – это мой дом, с каких пор я должен говорить, что хочу приехать к себе домой?!
Когда он говорил о России, то часто плакал. «Надо молиться о церковно-заблудших, – говорил, – но не держать у себя в сердце какое-то зло на них».
С ним рядом было спокойно, это спокойствие передавалось людям.
Аргентина была первой страной Южной Америки, куда в 1946 году прибыл Владыка; Аргентина стала последней страной земной его жизни.

2 июля 1971 года наступила блаженная кончина владыки Леонтия. Он умер после молитв в кафедральном соборе Буэнос-Айреса о упокоении души архиепископа Иоанна (Максимовича), в тот же день, что и владыка Иоанн, пять лет спустя.
7 июля останки архиепископа Леонтия были переправлены воздушным путем в Сантьяго (Чили) для погребения на тамошнем православном кладбище, которое было им создано.

Упокой, Господи, душу раба Твоего архиепископа Леонтия, сопричастного в стоянии за истину братии обители благоверного князя Даниила Московского, страдавшего во узах от богоборцев переживаемого нами нового ига и его святыми молитвами помилуй нас, грешных!

Литература:
1. Архиепископ Леонтий Чилийский. Автобиография. Журнал «Русскiй Паломникъ», №№ 34-46.
2. Мануил (Лемешевский В.В.), митр. Русские православные иерархи периода с 1893 по 1965
гг. (включительно). Erlangen, 1979-1989. Т.4. С.190-191.
3. Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти, 1917-1943: Сб. в 2-х частях/ Сост. М.Е. Губонин. М., 1994. С.979.
4. Польский М., протопресв. Новые мученики Российские. М., 1994. Репр. воспр. изд. 1949-1957гг. (Джорданвилль). Ч.2. С.89.
5. Тимофиевич А.П. Божии люди. М.: Паломник, 1995. 191с. С.184.
6. Цыпин В., прот. История Русской Церкви, 1917-1997. Т.9. М., 1997. С.273,277,282,309,597,747.
7. Нивьер А. Православные священнослужители, богословы и церковные деятели русской эмиграции в Западной и Центральной Европе. 1920-1995: Биографический справочник. М.: Русский путь; Париж: YMCA-Press, 2007. 576с.: ил. С.291.
8. Псарев А.В. Материалы к жизнеописанию архипастыря гонимой Церкви Русской. Журнал «Православная жизнь»., №№ 555-557. Джорданвилль, США.
9. http://pstbi.ru

Документы:
ГА СБ Украины.