Дети Марии

Посвящается моей бабушке Марии
Сергеевне, в девичестве Усачевой

В апреле 2015 года я путешествовала по родным местам
Рудного Алтая, где прошла основная часть моей жизни, куда когда-
то мой отец со своей семьёй попал, спасаясь от голода. Все некогда
родные и милые моему сердцу места, через десять лет моего
отсутствия, стали чужими. Красота Алтайских гор с их
неповторимыми ландшафтами завораживала, но родной город стал
далёким и забытым. Однако мне очень повезло: старшая
двоюродная сестра Алла преподнесла бесценный подарок, отдала
мне пачку писем и фотографий трёх старших братьев моего отца,
бережно завернутых в бабушкин платочек.
- Сестра, - обратилась ко мне Алла, - я тебе вручаю самое дорогое
наследство, которое осталось от нашей бабушки, это письма её
сыновей. Возможно, ты найдёшь им применение.
Развернув платок, я взяла в руки потрёпанные от времени
письма. Сколько же они таили в себе душевной силы, какую
радость они приносили деду с бабушкой. Там же я увидела общую
семейную фотографию. Жалко, что на ней не было моего деда, как
бы мне хотелось его увидеть!
Я обязана написать историю жизни родных мне людей, чтобы
потомки узнали, от кого они произошли, и чем жили их предки.
Достоверно описав последний день жизни Марии, я также
постаралась найти информацию о месте рождения Марии и членов
её семьи, использовала статью из газеты, где журналист брал
интервью у неё о сыновьях. И, конечно же, замечательные письма
ее сыновей. Читая их, я увидела, как самые простые их слова,
пропитаны невероятно искренними личными эмоциями такой силы,
что через восемьдесят лет эти чувства захлестывают тебя, и ты сам
наполняешься их гордостью и восхищением, и радостью.
Родом Мария была из деревни Большие Проходы Харьковской
области, ныне Украина,. Если заглянуть вглубь истории, то,
согласно летописи, когда-то в лесостепях этой области жили скифы
и сарматы, а также племена салтовской культуры. Именно здесь,
между лесами и болотами проходил печально известный
Муравский шлях – путь из Крыма на Русь, по которому
совершались нашествия за добычей и невольниками крымскими и 2
ногайскими татарами. Активное освоение этих земель началось в
30-е годы ХVII века. Много было переселенцев из Заднепровья и
России. Центром в 1654 году становится город Харьков, названный
в честь протекающей там реки Харьков.
Моя бабушка Мария Усачёва родилась 4 декабря 1887 года в
русской семье. Отец её Сергей Харитонович Усачёв долгое время
был в услужении у попа. Женился он там же, в селе Большие
Проходы, на круглой сироте Фетинье. Семья Усачёвых была
большая, кроме Марии были две её сестры – Полина и Дарья, а
также братья Фёдор, Ефрем, Прокоп, Андрей. Отец знал грамоту,
поэтому старался обучить ей своих детей, особенно сыновей.
Мария была самой старшей. Росла статной и симпатичной
девочкой, отчего уже в тринадцать лет к ним в дом пришли сваты.
- Батюшки, да что вы, - запричитала мать.- Да она же еще в куклы
играет, ей всего-то четырнадцатый годок пошёл.
Получив отказ, сваты не успокоились, и дождавшись её
семнадцатилетия, пришли снова, и Мария в этот раз вышла замуж.
Муж был из татар, принявших когда-то христианство, Шалимов
Георгий Хоминович. Отец его был ямщиком, возил почту по
России, так и замёрз где-то в степи. О матери Георгия известно
только то, что звали её Анна.
В 1914 году началась война с Германией, а в 1915 году мужа
Марии призвали на войну. Домой он вернулся скоро: контузило его
сильно в окопах. А в год революции, в 1917г муж умер, оставив
Марии четырёх детей, один другого меньше. Самому старшему
Володе было восемь лет, дочке Жене - шесть лет, Илюше – четыре,
а Коле два года. Дети помогали матери, особенно помогал старший,
Володя.
 
Последний день жизни Марии - июнь 1984г.
 
Было раннее утро. Мария сменила постельное бельё, постелив
всё старенькое, но родное. Аккуратно заправила кровать и подошла
к окну.
«Как долго я уже живу, почему Господь не забирает меня, ведь все
мои сверстники давно ушли в мир иной», — подумала она. Мария
зашла в ванную комнату, обмылась, выстирала снятое с себя бельё
и развесила его на балконе. Дуновение летнего ветерка уже не 3
радовало её, как раньше, и она вернулась в комнату. Надев всё
новое на себя, достала заветный узелок и легла на кровать.
- Альбина, иди сюда, поговорить надо, — позвала она свою внучку.
Альбина вошла, занятая в своих мыслях какими-то житейскими
проблемами.
- Ты чего, бабуль?
- Вот, держи узелок, — и она протянула бережно завёрнутые в
полинялый от времени носовой платок письма.
- Что это? — Спросила внучка.
- Это самое дорогое, что у меня есть. Это письма от моих сыновей.
- Зачем ты отдаёшь их мне? — удивилась Алла.
- Помирать сегодня буду, пора мне к моим сыновьям и мужу
отправляться. Что-то задержалась я тут с вами.
- Ну, ты даёшь, чего удумала.
- Ничего я не удумала, — и она закрыла глаза.
Внучка Альбина весь день наблюдала за бабушкой, но та
мирно спала, или задумчиво глядела в потолок. К вечеру ей стало
плохо. Внучка вызвала скорую помощь. Приехавший врач спросил
о возрасте больной.
- Ей скоро должно исполниться девяносто семь, - ответила Алла и
умоляюще посмотрела на доктора. Врач осмотрел Марию,
послушал сердце, измерил давление. Сложив медицинские
инструменты в саквояж, он еще некоторое время молча оставался
рядом с ней, прежде чем ответить на немой вопрос Альбины:
- Давайте оставим старушку, пусть она спокойно уйдёт.
Оставшись наедине с бабушкой, Алла в отчаянии сжала её
руку, не веря, что это конец. В тот день бабушка Мария умерла на
96-ом году жизни.

Один из дней жизни Марии - 1917 год

Мария проснулась как всегда рано, ребятишки еще крепко
спали. Вчера подошла очередь их семье пахать землю. Недавно
вскладчину несколько дворов купили лошадь. Мария подошла к
старшему сыну Володе и стала его будить.
- Вставай, сынок, в поле пора, работы у нас много. Володя еле
приоткрыл глаза, увидев нежное лицо матери, улыбнулся и нехотя
всё же поднялся:
- Мам, а может, позже пойдём? 4
- Нет, родной, уже пора.
Девятилетний Володя, ощущая себя главой семьи, подошёл к
тазу, как бывало отец и, фыркая по-взрослому, умылся, степенно
взял из рук матери полотенце, обтёрся и начал одеваться. Съел
краюху хлеба, и первым вышел на улицу. Утро было ещё
холодным. Тепло приходило только днём вместе с лучами яркого
солнца. Володя поёжился, вдыхая прохладу, и бодро зашагал рядом
с матерью к полю.

Голодный год в жизни Марии - 1921 год

В 1921 году страшный неурожай прошел по земле. Голод не
щадил никого. Село вымирало. Как спасение ждали весну.
Собирали цвет лещинового дерева, сережки березы, все шло на
стол. Шла гражданская война.
В воспоминаниях моего двоюродного брата Крахмалёва
Анатолия Фёдоровича сохранилась одна история из жизни бабушки
Марии, которую он услышал из её уст в детские годы. Он
рассказывает:
- В первые годы войны, я жил у бабушки в Каинде. Как-то (лет 8
или 9 мне было, но в памяти это сохранилось) я подслушал
разговор бабушки Мани с её подругой. Женщины сидели в нашем
доме, пили чай, и бабушка рассказывала о своей жизни. После
смерти первого мужа Шалимова Егора она несколько лет
оставалась одинокой. Тяжело ей приходилось. Особенно, когда
началась гражданская война. Бывало, село Большие Проходы
переходило из рук в руки, от белых к красным и наоборот, по
нескольку раз в день. Улучив момент, когда в очередной раз звуки
стрельбы отдалились, бабушка схватила коромысло с вёдрами и
поспешила к колодцу – в доме вода закончилась. Она уже набирала
второе ведро, как услышала стон из-за колодезного сруба. Там она
обнаружила лежащего в грязи красноармейца в будёновке. Одежда
на груди была красной от крови, боец был без сознания. Мария
бросилась домой, позвала сыновей, взяла с собой тележку, на
которой и привезла в дом раненого. Мальчишки сбегали за
фельдшером. При осмотре бойца выяснилось, что у него серьёзная
рана в груди. Фельдшер обработал пулевое отверстие, сделал 5
перевязку, надавал советов по уходу за раненым и ушёл. Мария с
помощью мальчишек, как смогла, обмыла парня от грязи и крови,
переодела его в гражданскую одежду, оставшуюся от Егора. Боец
долго и медленно выздоравливал. Когда он смог говорить, назвал
своё имя – Кусков Григорий, сирота. Он был не на много старше
сыновей Марии Сергеевны. К тому времени, когда Григорий
немного окреп, гражданская война пошла на спад. Идти бойцу
было некуда. Видя, как трудно приходится Марии, парень
попросил её оставить его у себя в качестве работника за
пропитание и ночлег. На том и порешили. Вместе с сыновьями
хозяйки Гриша выполнял тяжелую мужскую работу в поле и дома.
Неизвестно, чем бы всё это закончилось, если бы не свекровь
Марии Сергеевны, Анна - мать умершего первого мужа Шалимова
Егора. Однажды она пришла в дом к своей снохе с прутом в руках.
Женщина несколько раз, огрела Марию прутом, вдоль спины и
заявила, чтобы та не позорила семью. По деревне льются шепотки,
что Мария приняла парня для утех. Анна велела снохе и Григорию
обвенчаться в церкви и жить, как положено. Мария не посмела
ослушаться свекровь. Так Шалимова Мария Сергеевна стала
Кусковой.
Жили они натуральным хозяйством. Выращивали рожь,
свёклу, картошку. Зерно и овощи меняли на сахар, соль и ткани. С
этой целью на вагонных сцепках Мария путешествовала до
ближайших городов. В переполненных теплушках места не было.
В селе Большие Проходы (около Харькова) у Марии и
Григория Кусковых родились дети: в 1924 году – Павел, в 1925
году – Василий, в 1928 году – Мария. В процессе коллективизации
земельный надел Кусковых сильно урезали, выращенного не
хватало не только для обмена - сами не доедали. Остро стал вопрос
о выживании. Мария со старшим сыном и Григорием находят в
лесу укромную поляну и распахивают её. Там они тайком сеют
рожь. Осенью собирают небольшой урожай и прячут его от
сборщиков. На собственных ручных жерновах рожь перемалывают
в муку. Так Мария спасала свою семью от голода.
Ради спасения детей ранней весной 1929 года семья решила
поехать в Сибирь, где ещё раньше обосновались братья Марии и их
отец – Усачёв Сергей. 6
Так оказались они в Восточном Казахстане, в Самарском
районе. Григорий Иванович и девятнадцатилетний Илья работу
нашли быстро. Руднику «Каинда» требовались шахтеры по добыче
золота и вольфрама.
 
Володя
Шалимов Владимир Егорович, гвардии-майор
лётчик
 
Володя Шалимов был старшим сыном в семье. Родился он 8
августа 1908г (умер 23 июля 1942г) в селе Большие Проходы.
Трудно ему пришлось, оставшись за старшего мужчину в доме. В
14 лет Володя уехал в Харьков.
В городе прокладывали первую трамвайную линию, он и
устроился туда работать. Камни на тачке возил, кондуктором
работал, водителем трамвая. Однажды он приехал домой и с
гордостью сообщил, что стал комсомольцем.
Когда вся семья в 1929 г. переехала в Казахстан, Володя не
захотел работать в шахте. Об этом времени он пишет: «Мне жалко
было смотреть на ваши горы, на скуку, которая всех окружает. Не
беспокойтесь о том, что я от вас уехал, простите. Вы, конечно, тоже
не виноваты, что оказались там, среди каменных, угрюмых
казахских гор. Простите за мою дерзость, но я спрошу вас, мамаша,
что же вас, ваши братья и мои дяди забыли? Вы так стремились к
ним, даже лишились прекрасного украинского климата, да и жизнь
там стала лучше…»
В 1929г он уезжает в Красную армию, а в 1932 году поступает
в Одесскую военно-авиационную школу пилотов. О своей учебе он
пишет в письмах, там же пишет, что очень скучает о своих родных.
Письмо от Володи, Одесса, 1932 г.
«Ещё последний для вас листок, - пишет он из Одессы, - где я
хочу вам сказать про свой сон. Что будто я уже вышел из школы
лётчиком, и меня отправили служить на Дальний Восток. Мне
показалось, что вы живете за сто верст от нашей части, я узнал об 7
этом и отпросился у своих старших, сел на самолет и полетел к вам
в гости. И тут звонок – время побудки. Так я до вас и не долетел».
Конечно, у Володи было стремление попасть домой к родным,
увидеть мать, младших братьев и сестер. Володя продолжал:
«Встаём мы сейчас рано утром, зарядка, личная гигиена и т.д.,
завтракаем. К шести часам приходим к ангарам, выводим самолёты,
осматриваем, запускаем моторы и летаем до часу дня, а с часу до
трёх убираем, обедаем, «мертвый час». В пять встаем, два часа
занимаемся теорией по самолётам или политпросветом, а потом
ужин и т.д. Всего не перечислишь.
Ну, в общем, не так, как дома: отработал восемь часов и иди
гуляй, а здесь на то она и называется служба. Служить день и ночь.
Полётов я имею около двадцати, если буду иметь ещё полётов
пятьдесят, тогда закончу ученическую практику и перейду уже на
боевую машину, которая трошки сложней. На которой, уже
вооружение и всякие военные приспособления. Дорогой дедушка,
не для грабительства все это мы учимся, строят такое вооружение
не для захвата чужих колоний, не для убийства чужих людей, как
это буржуазия готова напасть на рабочий класс у себя там, а также
на наш СССР. А для защиты своего рабочего социалистического
государства как отечества мирового пролетариата. Мы хотим мира,
не хотим войны.
Но если буржуазия, которая уже задыхается от кризиса,
найдёт выход в войне и только с нами – СССР, мы тогда своё
оружие можем применить… за это отблагодарить. Хотя наше
коммунистическое оружие действует и сейчас. Это правда об
СССР».

Письмо от Володи «Одесса, 09/ХI-1932 г.

Письмо от вашего сына В.Е. Шалимова. Здравствуйте, папаша
и вы, мамаша. Первым делом шлю я вам свой горячий привет и
желаю всего хорошего в вашей семейной жизни. Живу я хорошо.
Здоров душой и всем собой, что, конечно, и вам желаю. Вашим
деткам и моим братишкам и сестрицам желаю счастья и успеха в
ихней учебе и охоты к школе, а также к учебе.
А теперь, папаша, обращаюсь до вас и говорю, что вы
волнуетесь и болеете часто в своей жизни…, чем, конечно,
расстраиваете свою молодую, но уже пораненную жизнь. Однако, 8
вы еще энергичны. Ваш запал остался прежним, я понял вас из
письма. Вы пишите, что малограмотен и поэтому долго не писали
мне письма. А я вам говорю, что если вы чаще будете писать, вы
научитесь грамоте… Новостей нет у меня особенных, живу так же.
Ваше письмо получил в дни праздников Октября, годовщины (15
лет).
Ну, а что же могу я сказать по поводу своей сестры (Жени)…
Нехай побольше пишет жизненного, и не надо заполнять письма :
«дорогой» там, «разлюбимый» и так далее. Я этого не люблю, когда
через каждое слово «дорогой» или ещё что-нибудь вроде этого. Я
люблю больше жизни, больше истории, фактов о себе. В общем,
пишите, как знаете. Не примите только за обиду, это что касалось
до сестры.А теперь шлю горячий свой привет маме – Марии
Сергеевне и желаю ей всего хорошего в жизни. (Но не такого, какое
вы переживали и переживаете). Шлю еще раз привет октябрятам
Васе, Мане и пионеру Пані. В общем, новостей у меня никаких…
Я, ваш сын и брат В. Шалимов.»
 
Письмо от Володи «Одесса, 24/IX-1933г
 
«Шлю я вам свой горячий, пламенный красноармейский
привет. Привет всем, всем вам моим нарожденным и не
нарожденным родителям, как дедушке С.Х., мамаше, папаше и
братьям, сестрам, всем вам. Дорогие родители, вы, мама, и вы,
Григорий Иванович, получил я вашу посылку сегодня, за что
благодарю, и за ваше внимание ко мне кланяюсь я вам до земли.
Дорогая мамаша, посылка ваша хорошая, как сухарики, как
клюквенное варенье и сахар. Все оно необходимо для армейского
человека. Но только не в нашей школе. Мамаша, я боюсь, чтобы
вас не обидеть этим, но я вам должен сказать, что у нас в школе
всего хватает, мы четыре раза едим в день, и мясо, и масло, белый
хлеб. Вечером чай с горячими булками, сверху намазанными
сливочным маслом. Я сыт, я не голоден, мне жалко ваших трудов,
жалко ваших маленьких деток, моих братиков и сестрицы. Но я про
это, про ваши труды, ваше беспокойство никогда не забуду.
Спасибо вам, я очень благодарен вам за …, т.е. сухарики
немножко … я вовремя чаю со своими товарищами, благодарим
вас. Это потому, что я за один вечер с ними поквитался. Потому что
в нашей казарме съестных припасов не разрешают. Держат нас в 9
дисциплине и порядке, что укрепляет наше здоровье, чтобы не
было лишней пылинки, кроме одежды и обуви…»

Письмо от Володи «Одесса, 29/XI-1933г.
 
«Здравствуйте, родные! Во-первых, разрешите вам послать
свой красноармейский привет и попросить извинение за долгое
молчание. Я очень извиняюсь, но сообщаю, что не журите, я жив и
здоров, чего, конечно, желаю и вам. Я получил несколько писем и
от вас, и от Коли с Ильей. Но писем не мог написать, писал по
возможности … Это было мало. Я вчера получил от Ильи письмо,
в котором он прислал карточку и говорит: «Еду на Камчатку, и что
связи, наверное, не буду иметь за далекое расстояние». Это его
сообщение.
Но это, между прочим, я хочу вам тоже сказать, что я на днях
уезжаю из Одессы ввиду выпуска пилотов. Дальше не знаю ещё,
куда меня пошлют, в какую часть и т.д. Поэтому пока писать на
этот адрес воздержитесь. Это главное.
А теперь о себе. Живу я очень хорошо, школу кончил,
готовимся к выпуску. Напряжение и дух поднят до максимального,
сейчас последние дни проходят по территории воинской части. В
Одессе ещё тепло, днями дождь, днями солнце и т.д. Со своей
женой я покончил, ведь через неё мне часто приходилось краснеть
перед командованием при проверке моей автобиографии. Чистку
партии прошёл без замечаний. Школу кончил без поломок и
аварий, без дисциплинарных взысканий.
Дорогая мамаша Мария Сергеевна. Ваши сыны, ваши дети в
лице Коли, Ильи и меня поняли современную жизнь, они не
отстают от неё, а значит и жизнь их не оставит в трудном
положении. Так что, дорогая мамаша, берегите свое здоровье,
будьте меньше впечатлительны, гордитесь вы собой, что имеете
таких сыновей, которые оказались нужными для великой новой
пролетарской страны, и стоят они на защите всего угнетенного
государства. Гордитесь, мамаша, нами, что вашим сыновьям наша
коммунистическая партия и пролетарское государство доверило
охранять свои границы и в воздухе и на земле.
До свидания. Я ещё раз прошу вас, мамаша, что будьте
спокойной, жизнерадостной, берегите свое здоровье для встречи с 10
сыновьями. Ваш сын Володя. Мало скучайте о нас и не думайте,
что нам трудно живётся.»

Отрывок из письма Володи к брату Николаю

«Если мама приедет к тебе, передай ей привет и горячий
поцелуй. Передай, что я женился во второй раз. Жена – Клава,
очень хорошая, умная, красивая, как выражаются. Меня очень
любит, а также и я её. Она у меня украинка, работает бухгалтером.
Экономически живу прекрасно, получаю 1600 рублей, и она
получает 700 рублей. Но плохо, что мало приходится вместе жить,
вот уже два месяца живу один, без неё. Ожидаю через месяц сына
или дочку. Напишу об этом после. Грузия, ст. Сандара, п/о
Сарваны, 41 авиаполк.»
Вскоре у Владимира Шалимова родился сын Юрий.
Сегодня, в конце 2016 года Россия опять в опасности, опять со
всех сторон много врагов. Я не политик, но слышу постоянно, что
русских боятся, что они непобедимы, что все это кроется в
загадочной русской душе. На примере сыновей Марии мы можем
понять загадочность русской души.
Возьмём Володю, он в 8 лет потерял отца на германской
войне, семья голодала, и этот еще несмышленый парнишка в
одночасье стал взрослым и обиженным на этих проклятых
германцев, которые отобрали у него самое дорогое – отца. Лишили
его детства. Чем можно выкорчевать из травмированной души эту
боль. И, очевидно, он мечтал отомстить, и шел к этому долгие
годы. Он любил свою голодную и измученную войнами Родину и
рвался в бой. Наверное, поэтому он стал военным лётчиком и
служил в бомбардировочной авиации.
Окончив лётную школу, он пишет о себе: «Напряжение и дух
поднят до максимального». С этого момента судьба бросает его с
одной части границы на другую. Он принимает участие в оказании
помощи китайскому народу, против японских агрессоров в 1938г и
Советско-Финляндской войне 1939 – 1940гг – был награжден
орденом Красного знамени в 1940г. С июня 1941 воевал на
западном фронте.
Он даже оставляет свою любимую женщину – первую жену, чьё
кулацкое происхождение вступило в противоречие с требованиями
партии к моральному облику бойца Красной Армии, ограничивало 11
его жгучее стремление быть в гуще событий. Теперь он полностью
отдает себя служению своему народу. Страна помнит своих героев.
Из интернета мы знаем о подвигах Володи:

Огненный таран летчика Шалимова

Описание подвига. Из архива Министерства Обороны
Шалимов Владимир с 1929 года в Красной Армии. В 1933
году окончил Одесскую военную авиационную школу пилотов.
Служил в бомбардировочной авиации. Принимал участие в
оказании помощи китайскому народа против японских агрессоров в
1938 году и в Советско-Финляндской войне 1939-1940 гг.
С июня 1941 года в действующей армии. Воевал на Западном
фронте. С сентября 1941 года командовал эскадрильей 174-го
штурмового авиационного полка на Ленинградском фронте. За
массовый героизм личного состава при защите Ленинграда, 7 марта
1942 года полк был преобразован в 15-й Гвардейский ШАП
(Штурмовой авиационный полк).
Весной 1942 года майор В. Е. Шалимов принял командование
полком.
23 июля 1942 года командир 15-го Гвардейского штурмового
авиационного полка (ВВС 23-й армии Ленинградского фронта)
Гвардии майор В. Е. Шалимов погиб при выполнении боевого
задания в районе города Урицка. К тому времени выполнил 52
боевых вылета на штурмовку вражеских войск (все в качестве
командира группы), уничтожил большое количество живой силы и
техники. В воздушных боях лично сбил 1 самолёт противника, ещё
20 сжёг на земле в группе со своими лётчиками.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 февраля
1943 года за мужество и воинскую доблесть, проявленные в боях с
врагами, посмертно удостоен звания Героя Советского Союза.
Награждён орденами: Ленина, Красного Знамени (дважды),
Красной Звезды; медалями.

 ШТУРМОВИКИ ШАЛИМОВА ЗАЩИТИЛИ ЛЕНИНГРАД

В одном из пригородов Ленинграда немцы устроили
аэродром. Постоянно здесь базировались истребители врага, но
время от времени прилетали и бомбардировщики. Отсюда немцам
было удобней наносить удары по Ленинграду. 7 ноября 1941 года 12
они готовились совершить особенно большой налёт. С дальних
аэродромов сюда прилетели «Юнкерсы» и «Хейнкели».
Советские лётчики не стали ждать, когда вражеские
бомбардировщики возьмут курс на Ленинград. Опередили их. И в
том, что 7 ноября массированный налёт так и не состоялся, немалая
заслуга командира группы штурмовиков Владимира Егоровича
Шалимова. Он нанёс удар по аэродрому врага 5 ноября, а 6-го
повторил.
Несколькими днями раньше — 30 октября 1941 года —
группа, которую вёл Шалимов, уничтожила на этом же аэродроме
25 самолётов противника. На другом аэродроме, тоже
расположенном вблизи Ленинграда, — 16. В один из налётов
Шалимов и его боевые друзья не только сожгли стоявшие на
аэродроме самолёты, они изрыли бомбами взлетную полосу.
По дороге, идущей от Сиверской к линии фронта, двигалась
вражеская артиллерийская часть. Услышав гул самолётов, немцы
попрятались в придорожные канавы. Момент для атаки оказался не
очень удачным, и Шалимов, сделав вид, что не заметил врагов,
пролетел стороной. Колонна продолжала свой путь. И вдруг с
противоположной стороны появились те же самые штурмовики.
Трижды они заходили на вражескую колонну, осыпая её бомбами и
снарядами.
Однажды Шалимов внезапно атаковал воинский состав на
станции Мга. Атаковал с той стороны, откуда немцы меньше всего
ожидали, — с тыла. Эшелон был разгромлен. В другой раз — это
было 3 июля 1942 года — лётчик нагрянул на станцию Саблино,
где стояло несколько эшелонов с войсками противника. Удары по
железнодорожным составам были такими же меткими, как и атаки
аэродромов. И всё же мужество и боевое мастерство Шалимова
больше всего проявились во время налётов на дальнобойные
батареи. Аэродром, эшелон — это цели не маленькие. А батарея,
когда смотришь на неё с высоты, — всего лишь точка. И в неё
нужно попасть. Бомба, упавшая рядом, не идёт в счёт. Надо бить,
как говорят стрелки, в самое «яблочко». Вот почему, штурмуя
батареи, стрелявшие по Ленинграду, Шалимов пикировал особенно
низко. 14 июля 1942 года зенитным снарядом повредило мотор его
самолёта. Владимир Егорович довёл машину до своей территории.
Такие случаи бывали не раз. 13
Как-то в бою была повреждена система выпуска шасси над
аэродромом: одно колесо вышло, другое — нет. Проще было бы
садиться вообще без колес, на фюзеляж. Однако выпущенная
стойка шасси обратно не убиралась. Шалимов имел право оставить
самолёт. Но он не воспользовался парашютом, не бросил машину.
Он посадил её «по-цирковому» — на одно колесо.
Не бросил майор Шалимов боевой самолёт и 23 июля 1942
года. В этот день его Гвардейский полк получил задание
поддержать пехотинцев, которые должны были овладеть
укреплениями врага вблизи станции Лигово.
Боевое задание штурмовики выполнили отлично. Однако немецким
зенитчикам удалось поджечь самолёт ведущего. «Тянуть» до своей
территории было уже бессмысленно. Машина падала. Выпрыгнуть
с парашютом — попадёшь к врагам. Единственное, что успел
сделать Владимир Шалимов, это направить свой горящий самолёт
на вражеские позиции.
23 июля 1942 года в журнале боевых действий Гвардейского
штурмового полка, кроме записей об уничтоженных целях, была
строка о том, что с боевого задания не вернулся командир части
Гвардии майор В. Е. Шалимов.
А в газетах на этот раз о Шалимове рассказывали не
корреспонденты, а друзья героя. Они писали, что погиб «один из
лучших лётчиков Военно-Воздушных Сил Красной Армии».
Рассказывали, что «перед самой своей гибелью он осуществил
несколько сложнейших операций по уничтожению немецких
дальнобойных батарей, обстреливавших Ленинград».
И хотя над всем этим стояла взятая в чёрную рамку фамилия
Шалимова, назвать эти газетные строки просто некрологом нельзя.
То была клятва боевых товарищей. Клятва отомстить за смерть
героя, клятва сражаться за Ленинград, за Родину так же
самоотверженно, как сражался Владимир Шалимов.
Открывая на аэродроме траурный митинг, друг и заместитель
майора Шалимова Николай Михайлович Трофимов сказал:
- Тяжело потерять командира и боевого товарища. Нам ещё
тяжелее от того, что мы не можем воздвигнуть над его могилой
памятник, на котором вместо эпитафии можно высечь лаконичные
цифры его побед. Тогда будущие поколения узнали бы, что,
сражаясь за Ленинград, лётчик Шалимов уничтожил 20 самолётов
врага на земле и 1 в воздухе, 15 танков, 76 автомашин, 10 орудий, 14
55 вагонов с военными грузами, больше 100 пулемётных и
миномётных точек. Единственное, что мы можем и должны
сделать, — поклясться быть достойными его. Это будет лучшим
памятником нашему командиру.
Лётчики сдержали свою клятву. Об этом свидетельствует
много фактов, в том числе и такой: 20 лётчикам полка, которым
командовал Владимир Егорович Шалимов (в том числе и ему
самому ), присвоено звание Героя Советского Союза. Четверо
удостоены этой награды дважды. Но нелегко было однополчанам
Шалимова сознавать, что не существует даже могилы их
командира.
Вдова Владимира Егоровича писала в полк: «Я готова
целовать землю, где похоронено его тело. Закончится
кровопролитная война, и я пойду, пешком пойду к могиле». Боевые
товарищи Шалимова не могли тогда сказать Клавдии Леонидовне,
где покоится её муж. Никто не знал этого, Шалимов погиб за
линией фронта.
И вдруг уже в 1965 году, через 23 года после гибели героя , в
Ленинградский горвоенкомат пришло письмо, автор которого
сообщал, что он, гражданин Медведев, проживающий в городе
Урицк на Рабочем проспекте, дом №2, вот уже много лет ухаживает
за могилой, находящейся во дворе его дома. В ней похоронен
лётчик Шалимов.
Могилу Медведев обнаружил, вернувшись домой, после
войны. Тогда ещё не успела выцвести надпись, сделанная на
деревянной колонке. Кто похоронил советского лётчика, кто
поставил ему скромный дощатый памятник, Медведев так и не
дознался. Должно быть, кто-то из советских людей видел, как
погиб лётчик, а фамилию установил по документам, найденным у
него в кармане.
Двадцать лет Медведев ухаживал за могилой. Он решил
сообщить о ней в 1965 году, когда отмечалось 20-летие нашей
победы. Так однополчане и семья узнали, где покоится Шалимов. А
спустя много лет солдаты, которые знают о войне только по
книгам, дали над могилой майора Шалимова троекратный залп. Это
было в августе 1965 года, когда прах Героя опускали в свежую
могилу на Красненьком кладбище в Ленинграде (ныне Санкт-
Петербург), вырытую рядом с памятником воинам, погибшим в
боях за город Урицк.15
Справка: Шалимов Владимир Егорович. Гвардии майор.
Командир 15-го Гвардейского штурмового авиационного полка
(кавалер ордена Ленина, двух орденов Боевого Красного Знамени и
ордена Красной Звезды, совершил 52 боевых вылета, 1 личная
победа). 23 июля 1942 года совершил подвиг: направил свой
подбитый самолёт Ил-2 на позиции врага. Тайно захоронен во
дворе одного из домов города Урицка. В 1965 году перезахоронен с
воинскими почестями на Красненьком кладбище города
Ленинграда. Посмертно присвоено звание Героя Советского Союза
30 июля 1942 года.

Илья
Шалимов Илья Егорович
пограничник
 
Родился в 1912 году в селе Большие Проходы, умер
предположительно в 1942 году в немецком плену. Будучи младше
Володи на четыре года, тоже рано познал тяготы крестьянской
жизни. Об этом он подробно пишет в своих письмах.
В Казахстане в Каинде он дорос до шахтёра восьмого разряда.
Но его стремление познать мир, выучиться было превыше всего.
Попав в армию, он учится на пограничника. И вся его дальнейшая
жизнь – стремление к знаниям. Мне бы хотелось начать с одного из
последних писем, в котором он излагает желание помочь своей
семье выбраться из казахских гор, чтобы его младшие братья и
сестры, смогли получить достойное образование.
 
Письмо от Ильи, 05/I-1939 г.

«31/XII-38 г. мной написано письмо, еще до сего времени не
отправлено. Отсюда решил добавить к письму пару слов. Я охотно
сознаю, что сейчас между нами плохая письменная связь, также нет
абсолютно никакой помощи вам со стороны нас…
Что можно интересного добавить: я 3/I -39г был у Володи,
поговорить мне с ним не удалось (наедине) и за отсутствием
времени. У него были ночные полёты, пришел он с них в 11 часов
ночи, а в 12 я уже пошёл домой, так что между нами разговор был
общий. Но я его понял, что он себя ругает в том, что оторвался от
вас… И своей семьёй он также не доволен. Подобное недовольство
возникает из-за своих необдуманных действий, то есть ясней: он не 16
особенно доволен своей последней женитьбой. Мама, в 1939 году
надо будет добиться, чтобы наши мечты стали действительностью
в смысле нашего сближения, или же я должен выехать к вам, или
же вы ко мне. Правда, при теперешнем положении я эту задачу
пока не могу осуществить, пока живу в г. Калинине. Это из-за
квартиры. У меня сейчас много вопросов, которые пока находятся в
стадии разрешения.
1-е. Пока вопрос разрешится , это выехать в другой порт.
Условия там будут такие: тут же работа, квартира, в части земли
хорошо, есть где развести огород и т.д. Отсюда я имею ввиду вас
всех тоже устроить при себе. Ребята будут ходить в школу, папаша
будет работать рабочим при аэродроме, а вам, мамаша,
предоставить полную свободу отдыхать.
2-й вариант. Выехать куда-либо в район, работать по линии
осоавиахима – председателя района. Предоставляют хорошую
жилую площадь при выезде в район. Значит, так же рассчитываю
устроить и вас. Вот это мой план. Не разрешу здесь это
положительно, тогда безвозвратно к вам. Обнимаю, целую всех.
Ваш Илюша.»
Любовь к своим родителям, к братьям и сестрам помогала
решать многие проблемы. Илья, посоветовавшись со старшим
братом Володей, решается забрать свою большую семью к себе. Но
помешала война, и их совместныммечтам не суждено было
сбыться. Не случись этой беды, сейчас и мы могли бы жить под
Питером. Много ли времени прошло после первой «германской»
войны? Достаточно, чтобы выросли сыновья её участников,
достаточно, чтобы они смогли осмысленно принять случившиеся в
стране перемены, полюбили свою Родину и доказали ей свою
преданность.
Но вернемся к Илюше и его письмам к родным, первым
трогательным письмам из Армии.
 
 Письмо от Ильи, 15.05.1934 г., Камчатка.

«Сообщаю вам еще вторым письмом. Здравствуйте, родители,
посылаю вам свой пламенный привет. Мама, вам охотно знать всё
подробно. Я нахожусь на полуострове Камчатка, место – село 17
Ключи. Живу хорошо, работаю радистом. Плохо одним здесь по
отношению культуры, место очень отсталое. Не читаем газет, не
знаем повседневные новости. Но все же, кое-что знаем, что где
происходит. Дальше подробно описывать не стоит о Камчатке. Но
ничего, она очень богатая, дальше – еще у нас снег, первое мая
встречаем на лыжах. По отношению лыж: освоил хорошо, делали
большие походы, пробеги и т.д. Ничего до этого не знал, а сейчас
спытал сам, где есть трудности и как их преодолевают. Всё это дает
хорошую закалку. Здесь в зимнее время основным видом
транспорта является собака. Приходится ездить, но, видимо, еще
придется. Вот чем на Камчатке овладеваем. Пока всё. Дальше вам
будет более понятным. Всем привет. Ваш сын, брат Шалимов И.Г.
Пишите, обратный адрес: Д.В.К. гор. Петропавловск на
Камчатке, Усть-Камчатское село Ключи, п/я № 2.»

 Письмо от Ильи, 16.02.1935 г. Камчатка.
 
«Здравствуйте, дорогие родители мама, папа, братья и сестры.
Шлю вам всем свой горячий красноармейский привет. Сообщаю
вам, я жив, здоров, чего и вам желаю. Мама, папа, писать много не
о чем. В этом письме высылаю вам красноармейское удостоверение
на право пользования льготами красноармейских семей…»
Письмо от Ильи, 15.06.1935 г.
«Здравствуйте, дорогие родители папа, мама, Павлуша,
Василий Григорьевич, Мария Григорьевна, передаю вам свой
братский привет. Вас, папаша, благодарю за ваше письмо, которое
мною получено 14 июня 1935 года. И вот вам мой ответ … , что я
от вас слишком далеко и это лишает нас регулярной связи, что и
заставляет беспокоиться… одолеть чрезмерную старость, мама.
Моё вам пожелание: как можно берегите себя, мама. Извините вы
меня, что я так далеко оказался от вас, вы, очевидно, и не
рассчитываете меня больше увидеть. Но если это так, то, конечно,
будет неверно. Я больше всего заинтересован о своей родной
матери. Мама! Когда я уходил от вас в армию, я тогда особо ни на
что не рассчитывал, что может происходить со мной. Так, что в
армии приходится служить не на выбор, а где кому выпадет на
долю, и вот, как видите, мне выпала Камчатка. Папа, судя по 18
вашему письму, я лично прихожу к такому заключению. Вам бы
вполне было выгоднее поступить в колхоз, где должны
воспитываться в общественности… вы поинтересуйтесь жизнью
колхоза. Вы знаете, что последнее время так много обращают
внимание на колхозы. Сталинский лозунг, он не должен остаться
бесплодным, сделать колхозы большевистскими, а колхозников
зажиточными. Этого несомненно добьются в колхозах…
Пишите…»
Сын в своих письмах старается просвещать своих родителей о
развитии страны, разъясняет преимущества колхозов. Из рассказа
моей, ныне здравствующей, двоюродной тетушки Нины
Ефремовны, братья Марии - Прокоп, Федор и Ефрем - собирались
ехать в Китай, граница Китая была совсем рядом. Шахтеры
зарабатывали очень хорошо, семьи вели натуральное хозяйство,
жили зажиточно и поэтому вступать в колхозы не хотели.
Илья увольняется из армии 20 июня 1937 года и решает
поехать к Володе, устроиться в его часть. К родителям он не
заезжает, хотя поезд проезжает их станцию. Очевидно, он боится
остаться с ними из-за его большой любви к ним, боится не
справиться с чувствами. Стремление учиться, жить интересами
страны берет верх над его нежным отношением к своим близким. В
последующих письмах он извиняется много раз за свой поступок,
обещает, как только устроится, навестить их, Но жизнь вихрем
захватывает молодого человека, появляется любимая женщина –
жена, рождается сын. Илья не забывает родных, он чаще других
братьев пишет письма родителям о своей учебе, подробно
объясняет свои поступки. В этих письмах он разъясняет, как
понимает сам, причины житейских трудностей, связанных с
особенностями развития страны.
«Папаша, пару слов о трудностях вообще. У нас трудности
есть – трудности роста… Не надо так понимать, что мы не растём.
Наоборот, мы стали независимы, это значит, страна стала сильней и
богаче... Последние два года показали, как усиленно готовятся
капиталисты навязать нам войну… И вот, чтобы нас не застали
врасплох, мы готовимся и должны готовиться ко всякой
неожиданности… огромные средства выделяются на оборону…
Папаша, вы, очевидно, поняли, что страна всё более принимает вид
культивизированный, значит, сейчас неграмотному очень плохо. Я
так жалею, что моя мать не грамотная, а также вы очень плохо 19
пишите. Какая бы была радость, когда бы я получал от матери
письма, которая могла бы написать всё то, что подчас переживает.
И вот в силу тех причин, которые пожизненно оставляют людей
слепыми, люди хранят в себе всю тайну своей материнской любви.
Когда я в ваших письмах прочел только два слова почему не заехал,
правда они и дальше повторялись, но смысл один и тот же. Но
когда бы я посмотрел на бумагу письма, на которой рукой моей
матери написано, той самой, когда-то ласкавшей тёплой заботой,
какая бы была радость. И я на неё в детстве смотрел, как на
выразительницу моей дальнейшей судьбы, и вот под такой волей
своего внушения я смотрел на свою мать, как на гения, которого
готов был предпочитать во всем и исполнять её волю…»
Эти трогательные строки показывают преданную любовь к
матери и горечь за то, что она неграмотна. Очевидно, это
подталкивало его к мысли, что нужно непременно учиться, чтобы
его дети были грамотными. И он мечтал забрать из казахской
глуши своих братьев и сестру, чтобы они тоже учились и жили в
цивилизованном мире. Как крестьянский сын мог написать такие
проникновенные строки, способные выйти только из-под пера
писателя?!
Меня привело в восторг одно из писем Ильи, настолько
глубоко оно пронизано жизнью молодого человека того времени,
где он пытается разобраться в своем детстве, отрочестве, зачем и
как он живет в свои 25 лет. Он не сразу решается отправить это
письмо родителям, настолько личными были его переживания. Но
потом, перечитав его и хорошо подумав, Илюша отправляет
написанное. Конечно, в нём есть и горечь от детских обид, которая
сквозит в строках письма и которая, по его мнению, может обидеть
его любимую матушку. Но теперь, в 25 лет, его жизнь сильно
изменилась, на 200 %, как пишет он. Однако этого ему мало, он
мечтает и стремится к новым познаниям. В семье его воспитывали
как мужика – сильного и здорового, для работы на земле, а позднее
в шахте. Из его уст звучит обида, что он не получил достаточного
образования в ранние годы. Что во время голода на Украине, чтобы
заработать на еду, сыновьям приходилось терпеть и унижение, и
плеть от работодателей. Теперь же в свои 25 лет после службы в
армии он возмужал и окреп не только физически, проходя сотни
километров вдоль границы на лыжах, но и духовно, постоянно 20
изучая различные науки, читая прессу. Теперь он «свою
неприкосновенность» мог защищать где угодно.

Письмо от Ильи, 1938 г.

«Письмо от 1 апреля 1938 года я не решался послать, мне
кажется, что такие письма вам очень скучны. И вот, когда вторично
просмотрел, всё же решил послать, так что это письмо застарело.
Последнее письмо получили вы 17/IV-29 1938 г., в этом письме вы
пишите, что получили фотокарточку.
Вы пишите относительно работы, что когда приедешь, посмотришь
и узнаешь. Это отчасти верно, но если я здесь задержусь, то, во
всяком случае, не прогадаю, т.е. буду стараться учиться. Как можно
больше, а это пригодится в любом месте и в любых условиях.
Правда, если меня сравнить с тем, когда я от вас уехал, тут ничего
нет похожего. Во-первых, меня жизнь, которая окружала,
переделала % 200. Но этого мало; мечта, стремление побуждало к
новым познаниям. И что я единственное хорошо познал – это в
политике. Теперь моя мечта – приблизиться к литературе, к
математике, физике. Главное сейчас для меня – математика.
Географию примерно знаю за среднюю школу. Теперь моя
отрицательная черта – нет силы и воли по многу заниматься. Скоро
устаю, значит с этим своим недостатком я не могу бороться со всей
силой, чтобы все свое существо втянуть целиком в учебу и
воздержаться от всяких соблазнов.
Мама, я считаю, сказать вам надобно о том, что многие
родители стараются дать своим детям образование в начале их
юных лет. Мама, не принимайте это в обиду, что вы хорошо не
могли разбираться, чтобы дать духовное воспитание детям. Это
помню, когда у меня в детстве были преклонности к тому, чтобы
стать мужиком, иметь большую силу и обогащаться на земле. Всё,
что я пережил в детстве – это были мои черные дни. Но таких
явлений были десятки сотен. Когда мы, мальчики, отрывались от
надзора своих родных, катались по городу (что с нами
происходило), тогда мы были беспомощные, мы не могли отстоять
свою неприкосновенность. Нас кто угодно мог обижать. Нас в
общежитии ложили «на самые почетные места» под нары, где
осадки всякой грязи, вши и т.д. Меня многие чужие люди пороли,
как скотину, о котором также зачастую не докладывал вам и т.д. 21
(это когда был пастухом). Это была боязнь своего вида, второе –
хотелось показать, что я хороший пастух, и всё у меня получается
аккуратно. Мама, вы, возможно, подумали о том, зачем я это
памятую. Конечно, я не выражаю вам обиды. Но следует из этого
вам понять одно: что, когда я был жалкий в детстве, вам, очевидно,
меньше приходило в голову о моей гибели или уродливости (это
при скитаниях в г. Харькове, воровал лес, деньги, и если не
попадался в лесу, так мне попадало дома за то, что я помогал
семье). Да, мама, подобная участь моей судьбы, она вам известна.
Вот теперь, когда я имею за плечами 25 лет, я теперь свою
неприкосновенность могу защищать где угодно… Мама, стоит ли
вам теперь не верить в это? Я думаю, что стоит. Теперь меня никто
не обижает, со мной везде говорят вежливо, и вряд ли теперь
можно мне рассчитывать на неприятности.»
Я думаю, что этим письмом и закончу, так как приведенные здесь
письма наиболее характерны и хорошо раскрывают внутренний
мир молодого Ильи. А сколько еще ему оставалось жить?
В одном из писем мы узнаем, что в 39-м году у Ильи родился
еще один сын, ему уже три месяца, а старшему полтора года. Еще в
начале 41 года читаю небольшое письмо родным. Он также полон
стремления к лучшей жизни.
Но в июне начинается Великая Отечественная война, которая
перечеркивает миллионы человеческих жизней, их устремлений,
планов, мечтаний. Илья устраивается на аэродром к брату Володе в
службу безопасности.
Где-то в 42 году к родителям перестают приходить письма.
Сердце матери разрывается на части. «Что с ним, что с его
семьей?» - постоянно думает она.
Весточку о сыне Илье Мария получила в конце войны. Однажды к
ним в дом приехал незнакомый мужчина и сообщил, что
возращается сам из немецкого концентрационного лагеря, что
видел там жену и сына Ильи (что со вторым сыном неизвестно) и
они также возвращались из лагеря после освобождения. Жена Ильи
рассказала этому мужчине, что Илью под Ленинградом пытали
фашисты, замучили его и повесили, а жену и детей отправили в
концлагерь в Германию. Жена Ильи дала этому мужчине адрес
Марии, своей свекрови, куда он и приехал, чтобы передать
информацию. 22
Все дальнейшие попытки родных выяснить, что случилось с
семьей Ильи в дальнейшем, успехом не увенчались.
 
Николай
Шалимов Николай Григорьевич - майор
чекист
 
Родился 19 декабря 1913 года в селе Большие Проходы
(Харьков), а закончил свою жизнь уже в Восточном Казахстане.
Когда я работала на закрытом секретном заводе в Усть-
Каменогорске. Мой кабинет, находился через стенку с секретной
службой. У нас были хорошие служебные отношения. В тот день,
когда умер дядя Коля, ему уже исполнилось 89 лет. Я поделилась
своим горем с соседями из секретной службы. В ответ я услышала
следующее:
- Ты знаешь, у нас тоже вчера умер очень уважаемый человек, из
нашей службы Комитета госбезопасности. Когда подняли архивы,
то поразились его заслугам, и какой большой пост он занимал в
городе Лениногорске. Власть за эти годы уже не раз сменилась, -
рассказал мне сотрудник, - вчера позвонила женщина и сообщила,
что умер её муж, Шалимов Николай Георгиевич.
- Так это и есть мой дядя!
- Да ты что, у тебя такой дядя?!
С этого дня я ощутила на себе, кем был мой дядя. На его
похороны съехались уважаемые люди из органов госбезопасности
во главе с их начальником. Перед захоронением были произведены
выстрелы в воздух. За поминальным обедом были его ученики и
сослуживцы, которые говорили о нем как об очень честном и
глубоко порядочном человеке. Приятно было слушать добрые
слова о нашем засекреченном дяде Коле Шалимове, старшем брате
моего отца.
Из писем Николая своим родителям я узнала, что он учился в
горном техникуме и окончил его в 1936 году. До этого он работал
на шахте подрывником вместе с отчимом и братьями матери. В
шахте был секретарем комсомола. До призыва в армию он
поступает в Горный техникум г.Риддера. Закончив его, Николай
уезжает служить в Дальневосточный край. В армии он опять
учится, теперь на младшего командира.23

Письмо от Николая, 13/VIII-1936 г.
 
«Здравствуйте, дорогие родители. Извиняюсь перед Вами за
долгое мое молчание. Я Вам сообщал уже о том, что я задержался с
выполнением своей дипломной работы, окончил 26/vп-36 г. После
защиты ездил в дом отдыха, две недели отдыхал, а сейчас
устроился на работу здесь, в Риддере.
Хотел уехать к Вам, меня не отпустил военкомат, потому что скоро
начнется призыв, и я должен призываться. В отношении отсрочки
пока ничего неизвестно. Диплом защитил на «хорошо». Живу пока
еще по-студенчески. Переписку за время дипломной работы ни с
кем не поддерживал. С Владимиром переписывался, а с Илюшей
уже давно не переписывался. Написал ему несколько писем, а от
него - ни одного.
На этом пока всё. Вы только не обижайтесь на меня. Мне
почему-то хочется к Вам поехать, соскучился, да, чувствуется, еще
какой-то период – долго придется не видеть Вас. Это Армия. Буду
пока работать до призыва. г. Риддер.»
За годы службы в армии Николай многое переосмысливает в
своей жизни. Он нередко задумывается о предназначении человека
на земле. Скучая по своим близким, он размышляет о несказанной
любви матери к своим детям. В одном из своих писем он,
крестьянский сын, выросший далеко от цивилизации, среди
Алтайских гор, делится своими чувствами, к которым он пришел
через познание самой природы жизни (в учении Дао жизнь
сравнивается с течением реки):

Из письма от Николая

«…и мне кажется – Вы, мамаша, много постарели, папаша
лысым уже стал. Павел вырос, смотрит за хозяйством, помогает,
заботится о Вас. Вася проказничает в доме, всё это он делает
украдкой, чтобы никто не заметил. Мария танцам и песням учится
и т.д. И всё это, мне кажется, проходит у Вас так плавно,
равномерно. Жизнь Ваша очень спокойна, напоминает воду,
текущую далеко куда-то в море по ровному руслу реки с едва
заметным глазу уклоном где-то далеко на горизонте. И так это
очевидно моё предположение, наиболее подходящее к
действительности Вашей жизни».24

Письмо от Николая, 09/ VII-1937 г.

«Здравствуйте, родители, передаю Вам самый горячий привет.
Крепко Вас всех целую. Наконец узнал от Вас об Илье, который
жив и здоров, не забыл еще нас всех, а, наоборот, питает к нам всем
невыразимую любовь. Я очень рад, что он намеревается вернуться
на материк к Вам, вместе жить по-старому: весело, лаской родных
и взаимной дружбой. Этому и Вы, думаю, рады до бесконечности –
видеть сына, брата и вместе жить, работать…
Вы представляете, на каком расстоянии находится он от нас,
действительно заново переделанной социалистической страны – на
десятки тысяч километров. Действительно он не на материке, а на
полуострове (Камчатке), который с трёх сторон омывается океаном,
и только часть его соединена с нашей необъятной страной. В том
месте, где населения очень мало, нет того, что сейчас имеется в
наших городах. Желаю ему самых хороших успехов на обратном
пути, быстрейшего достижения материка и Вас…»
В этих строках пронзительно звучит гордость за страну,
восхищение её необъятными просторами, радость за брата,
побывавшего в самой далёкой точке своей Родины и теперь
возвращающегося к семье.
 
Из письма от Николая

«Ну, у меня успехи в деле несения воинской службы есть. В
дальнейшем также буду служить, зорко охранять границы нашего
Дальневосточного Края. Хорошо изучу технику военного дела,
чтобы в будущем в огне быть непобедимым.
Настроение у меня очень хорошее, физически крепкий,
чувствую себя ещё 15-ти летним. Через месяц окончу учиться,
получу звание младшего командира и, возможно, осенью поеду в
Акмолинск.
Пока. С приветом Ваш сын и брат Николай. Рад, что Вы
живете хорошо, все живы и здоровы.» В следующем письме мы
узнаем о его безграничной любви к матери и беспокойство за ее
здоровье. Все письма Николая поражают глубиной содержания,
наполненностью, их хочется заново перечитывать.25
Из письма от Николая, 26/V-1939 г.
«Здравствуйте, родители! Получил от Вас письмо 26 мая,
которое меня обрадовало. Сообщаю, что жив и здоров, чего и Вам
сердечно желаю. Скучно становится, не видя Вас второй год, да
еще нахожусь так далеко. Порой становится жалко того, что
прошло бесследно в дни моей гражданской жизни. Ругаю себя за
то, что перед армией не побывал дома…
Иногда, может быть, Мать Мария Сергеевна, когда получает
наши письма, расчувствуется, и с глаз у неё начнет по лицу
катиться одна слеза… Так Ваша спокойная жизнь нарушается
приятным тёплым дождиком с очень тихим весенним ветерком. Это
именно Ваша внешняя жизнь (самобытная). Но Ваши переживания
в моём представлении очень глубоки.
Подчас вспоминается мне, когда я читал письма Владимира
или Ильи, то всегда видел у Вас, мамаша, ту боль на сердце,
которая переходила ко мне, и вместе мы с Вами о чем-то
вспоминали. Но такой боли, как Вы, мамаша, к своим детям, я не
ощущал. Скажу на это Вам, мамаша, горячая Ваша любовь к своим
детям – это присуще только матери. Но Вас больше всего тревожит
прошлая наша жизнь, полная голода и холода, те годы, когда в
нашей стране хозяйственная жизнь с минуты на минуту
подвергалась разрушениям. И вот человечество с голодом, холодом
боролось за существование, за жизнь, и в этом обществе была наша
семья.
Это Вы, мамаша, с малыми детьми, с нами, боролись за жизнь,
хватались руками за что только удавалось, только бы не оборваться
в бездну от жизни. И, как видите, годы тесноты, бездорожья мы
преодолели. Теперь остается жить. А Вы живете плохо. У Вас нет
профессии, к тому же стары, а мы в Армии. Но это не навечно, а на
два года, а служба в рядах РККА есть почетная обязанность
каждого гражданина Союза ССР, и эту почетную обязанность
выполняю я. Через три месяца получу звание младшего командира,
сейчас курсант. И в скором, недалёком будущем мы встретимся,
будем вместе. И Вы, мамаша, не горюйте, не плачьте, живите
спокойно, берегите своё здоровье, чтобы еще пожить много лет
вместе. Поэтому обращаюсь к Вам, Мария Сергеевна, что больше
всего Вы беспокоитесь о нас, а это отзывается на Вашем
здоровье… За воспитание наше много раз благодарю.» 26
В 1939 году Николай возвращается в Акмолинск, где
поступает на службу в НКВД. На шахтах Лениногорска и
Зыряновска добывали стратегический металл, который шёл на
производство патронов и снарядов, а также золото. Кроме того, в
эти края переселяли из Европейской части Союза многих, в ком
руководство страны видело потенциальных врагов. На работу
поступали военнопленные немцы, японцы. Так что перед службой
НКВД, стояла задача не допустить провокаций со стороны
переселенцев.
Работая в шахте подрывником, Николай не боялся тяжелой
мужской работы. Будучи секретарем комсомола, стал хорошим
организатором, умел сплотить своих сверстников для успешной
работы.
В эти годы на шахтах все чаще стали происходить диверсии.
Эти события и явились причиной того, что жизнь Николая в один
день круто изменилась.
Он гулял накануне с подругой Н. и сделал ей предложение
руки и сердца. Она была из хорошей семьи, да к тому же красива.
Их любовь была в полном разгаре, и они решили пожениться.
Утром на следующий день Николая вызвали в партком.
- Шалимов Николай, – прозвучало резко и требовательно из уст
секретаря.
- Да. А что случилось? – От такого необычного напористого
обращения ему стало не по себе.
- Ты ведь знаешь, какая обстановка в стране, да и у нас на шахтах
поднимают головы несознательные элементы. Поэтому на запрос
НКВД мы решили выдвинуть твою кандидатуру. Вот и
направление заполнено за тебя.
- Да вы что! – Сердце Николая тревожно забилось. - Какой я
чекист, я ведь в этом ничего не смыслю! Дайте подумать хотя бы до
завтра.
- Нет. В твоем распоряжении десять минут, а через тридцать минут
ты должен явиться в ЧК.
- Я же шахтёр, у меня вся семья шахтёры, - возмущенно парировал
комсомолец.
- Нет, мы тебя знаем как честного и активного комсомольца. К тому
же у тебя братья – один пограничник, другой военный лётчик,
имеет боевые награды. Так что нечего думать, бери мандат и айда,
по назначению. 27
Вот так растерянный парень, ещё недавно собиравшийся жениться,
вдруг за 10 минут стал чекистом. Николай шёл по улице, и ему
казалось, что все вокруг уже знают, что он чекист, и от этого ему
было как-то неловко. Он был еще не готов к этому.
Но время шло, и его отправили на курсы НКВД в Ленинград.
По их окончанию он всё-таки женился на своей невесте и стал
работать оперуполномоченным в Зыряновске, затем в
Лениногорске, а позже в Усть-Каменогорске. В Зыряновске ему
дали квартиру. Жена нигде не работала, вела домашнее хозяйство.
Целыми днями и ночами Николай пропадал на службе. В один
из дней к нему приехала погостить мать Мария. Наговорившись
вдоволь с невесткой, Мария ушла спать в отведенную ей комнату.
Сын в тот день ушёл на дежурство, и обещал вернуться утром.
Мария долго не могла уснуть. Её беспокоила невестка, как-то уж
больно учтива: «мама, вам борщика со сметанкой…», «я вам
булочки к чаю испекла…» - хлопотала вокруг свекрови она.
Где-то около часа ночи Мария услышала шум в зале и чей-то
шепот. Она крадучись подошла к дверному проему, прикрытому
шторами (в её комнату двери не было) и осторожно выглянула в
соседнюю комнату. Невестка стояла у открытого окна и с кем-то
перешептывалась. Буквально тут же она стала принимать от
стоявшего за окном человека какие-то узлы и чемоданы. Затем
тихонько закрыла окно, и унесла принятые вещи в дальнюю
кладовку.
«Вот тебе раз, это что за ерунда? – удивилась в мыслях
свекровь, и тут её сон совсем пропал. Так бдительная мать
оперуполномоченного раскрыла преступную деятельность своей
снохи.
Вскоре Николай развёлся. Детей они не успели завести. С еще
большим усердием он трудится на службе, защищая интересы
советского государства.
В 1941 году Николай познакомился со своей будущей женой
Марией, которая перед войной закончила курсы ВСЕВОБУЧА и
работала инструктором гражданской обороны в ДОСААФе. В
совместном браке у них родилось трое детей: два сына, Владимир -
1943г. рождения и Александр – 1954г. рождения и дочь Людмила –
1944г. рождения. До пенсии Николай верно служил Отечеству на
ответственных постах в г.Лениногорске (ранее Риддер). С уходом
на пенсию в 60 лет, уехал в Усть-Каменогорск. «Я помню, как он 28
жил у нас один долгое время, (совсем не помню сколько, может
быть
0, 5 года) работал взрывником и ждал квартиру. Как только ему
выделили квартиру, к нему перебралась вся семья. Затем он
устроился работать слесарем во дворец спорта. Доживал свою
жизнь с женой в кругу внуков.
В настоящее время, только 1 внук Марии стал военным, это
сын Николая – Александр. После окончания средней школы
поступил в Томское училище связи в 1972 году. Затем служил в
Вооруженных силах СССР. Участвовал в боевых действиях на
территории Демократической республики Афганистан. Служил в
Белоруссии в должности командира части. Закончил военную
службу полковником запаса.
В 2002 году, в один из дней позвонила женщина и сообщила,
что умер её муж, Шалимов Николай Георгиевич.

Павел
Кусков Павел Григорьевич – ст. лейтенант
командир миномётного взвода

Павел Кусков родился 25.03.1925г., умер в 1996 г.
 Когда старшие братья уехали их дома, Павел остался самым
старшим из сыновей, и как пишет Николай в своем письме,
помогал по хозяйству своим родителям. Эта закалка, полученная в
крестьянском труде, будет всю жизнь помогать ему и манить всегда
к земле, к родной природе.
 В 16 лет он устраивается каталем в шахту, вступает в комсомол.
У нас сохранилась его фотография, где он стоит в новом костюме
с велосипедом, купленным на свою первую заработную плату, а в
руках держит букетик полевых цветов, сорванный, вероятно, для
матушки или любимой девушки.
 В детстве Павел с рогаткой ходил по лесу и постреливал дичь,
принося ее на обед домой. Отец, заметив увлечение сына, купил
ему ружье. С тех пор дом был завален дичью. Бабушка
рассказывала, что они уставали общипывать птицу, зато на столе,
всегда было свежее мясо, в доме появились чудные воздушные
подушки. В четырнадцать лет Павел убил медведя. В это время он 29
оканчивает горнолыжную школу для того, чтобы охотиться в
горах, среди которых они жили.
 После похоронки на брата Володю и пропавшего без вести брата
Ильи, Павел стремится на фронт отомстить за братьев. Он
прибавляет себе один год, и по документам ему уже не 17, а 18 лет.
Учитывая геройскую судьбу братьев Павла, его отправляют
учиться в Тамбовское минометное училище, филиал которого
открывается в Семипалатинске. После окончания училища в звании
лейтенанта в мае 1943 года он распределяется в стрелковый полк
в/ч 1006 сп 266 СД командиром взвода 82 ЛЛ минометов, попадает
на фронт, и уже 21 мая 1943 года Павел совершает свой первый
подвиг, за что его награждают Орденом Отечественной войны II
степени. Минометный взвод идёт впереди пехоты, уничтожая
самые опасные точки врага, чтобы расчистить ей путь. Воины
такого взвода должны быть физически крепкими, выносливыми
ребятами, так как тяжелое орудие разбиралось на части, и его несли
на руках. Что творилось в голове молодого юноши? Жизнь и
смерть на неопределенное время поселились совсем рядом. Мы
много видели художественных фильмов о Великой Отечественной
войне, и когда я смотрела, сидя рядом с отцом, он всегда говорил:
- Сказки какие-то показывают, всё немцев дураками представляют.
Не сидели вы в окопах и не слышали, как над головой пули свистят,
когда хочется зарыться поглубже и слиться с землёй, чтобы только
не слышать этот душераздирающий грохот и свист. Но ты солдат,
ты командир, поднимаешься и идёшь вперед, а ребята – такие же
пацаны – следом.
Я взяла информацию о боевом пути отца из интернета, где
открыты архивные документы Великой Отечественной войны. Он
прошел его по городам: Луганск, Харьков, Запорожье, Кривой Рог,
Кишинев, Тернополь, Ровно, Варшава, Познань, Берлин.13 февраля
1945 года за совершенный подвиг он награжден вторым Орденом -
Красной Звезды;
Медаль «За взятие Берлина» он получает 2 мая 1945 года;
Медаль «За победу над Германией 1941-1945 г» - в декабре 1945
года.
К сожалению, начиная с мая 1943г по декабрь 1944г, документов,
свидетельствующих, на каких фронтах он воевал, у нас нет. Только
по сохранившимся пожелтевшим листкам благодарственных писем
мы частично узнаем, где он воевал.30
 Благодарность от Верховного Главнокомандующего Сталина №
221 от 16 января 1945 года – за отличные боевые действия в боях
при прорыве сильной, глубоко эшелонированной обороны немцев
на западном берегу Вислы;
 29 января 1945 года - за отличные боевые действия при
вторжении и овладении немецкой Померанией и овладением
городами Шенланке, Лукарц, Крейц, Вельдшберг и Дрезден;
 Февраль 1945 года – благодарность за овладение городами
Ландсберг, Мезеритц, Швибус, Цюллихау;
 Апрель 1945 года – благодарность войскам, прорвавшим оборону
и вошедшим в г. Берлин;
 Май 1945 года - благодарность войскам, овладевшим столицей
Германии городом Берлин.
 И, наконец, 2 июня 1945 года приходит приказ начальнику
отдела кадров, извещающий о том, что Кусков Павел Григорьевич
за боевые заслуги удостоен чести принять участие в параде Победы
на Красной площади в Москве. Срок прибытия в Москву – 12 июня
1945 года.
 Но судьба распорядилась по своему, и он на парад не попал.
Хозяйка – немка в Берлине, отравила всех бойцов, которые у нее
квартировали, выжил только Павел, и после длительного
восстановления в госпитале встал в строй.
 В 1945 году закончилась Великая Отечественная война, которая
унесла миллионы человеческих жизней по обе стороны фронта. Его
юность оказалась на грани жизни и смерти. Откуда взялась сила
духа у совсем еще молодого взводного Павла и его таких же
молодых подчиненных, кто помог им выковать внутренний
стальной стержень, который позволил солдатам не сломаться и не
сойти с ума от увиденного и пережитого ими самими ужаса войны.
Ведь они воочию видели, слышали и вдыхали то, о чем страшно
даже читать в произведении Э.М. Ремарка «Время жить и время
умирать»:
« В России смерть была липкая и зловонная.
 Дождь шел уже несколько дней. Снег таял. А всего лишь месяц
назад сугробы были выше человеческого роста. Разрушенная
деревня, казалось, состоявшая из одних обуглившихся крыш, с
каждой ночью бесшумно вырастала по мере того, как оседал снег.
Первыми выглянули наличники окон; несколько ночей спустя —
дверные косяки; потом ступеньки крылечек, которые вели прямо в 31
грязно-белое месиво. Снег таял и таял, и из-под него появлялись
трупы.
То были давние мертвецы. Деревня много раз переходила из
рук в руки — в ноябре, декабре, январе и теперь, в апреле. Ее
занимали и оставляли, оставляли и опять занимали, а метель так
заносила трупы, что иногда, спустя несколько часов, санитары
многих уже не находили — и почти каждый день белая пелена
заново покрывала разрушения, как медицинская сестра покрывает
простыней окровавленную постель.
Первыми показались январские мертвецы, они лежали наверху и
выступили наружу в начале апреля, вскоре после того, как снег стал
оседать. Тела закаменели от мороза, лица казались вылепленными
из серого воска.
Их бросали в могилу точно бревна. На холме за деревней, где снегу
было меньше, его расчистили и раздолбили промерзшую землю.
Это была тяжелая работа.
У декабрьских мертвецов оказывалось оружие,
принадлежавшее январским — винтовки и ручные гранаты уходили
в снег глубже, чем тела; иногда вытаскивали и стальные каски. У
этих трупов было легче срезать опознавательные жетоны, надетые
под мундирами; от талой воды одежда успела размокнуть. Вода
стояла и в открытых ртах, будто это были утопленники. Некоторые
трупы частично уже оттаяли. Когда такого мертвеца уносили, тело
его еще не гнулось, но рука уже свисала и болталась, будто
посылая привет, с ужасающим, почти циничным равнодушием. У
всех, кто лежал на солнце день-другой, первыми оттаивали глаза.
Роговица была уже студенистой, а не остекленевшей, а лед таял и
медленно вытекал из глаз. Казалось, они плачут.»
 В этом аду отец выжил и быстро стал взрослым и мудрым,
готовым свернуть горы ради счастливой жизни его страны.
Поэтому, где бы он ни работал, его труд сопровождался гордостью
за свою страну, наполнял его энергией созидания, которые
присущи людям, пережившим боль и страдания, и всеми силами
стремящимся не допустить повторения пережитого.
 После Берлина Павла направляют в Сталинград для
восстановления его из руин, он с солдатами разбирает завалы,
сажает деревья, возвращая разрушенный город к нормальной
жизни. Здесь он знакомится со своей будущей женой, коренной
сталинградкой, защитницей своего города в дни жестоких боёв с 32
фашистами – Нэлли. Всё чаще его сердце посещает тоска по
родным, оставшимся в Казахстане, по отрогам алтайских гор,
покрытым густыми хвойно-березовыми лесами, по охоте.
Оформив брак, родители в 1946г. уезжают в Восточный Казахстан
и поселяются на прииске Каинды в доме матери Павла Марии
Сергеевны. Моя мама, всю жизнь прожившая в большом городе,
была в шоке от условий, в которых жили каиндинцы. Правда, семья
Кусковых обосновалась в новом деревянном доме, построенном
дедом Григорием Ивановичем Кусковым, отцом Павла. Сам он не
дождался окончания войны. В студёный морозный день 1943 года,
когда у сына Николая, служившего в Акмолинске, родился
первенец, его внук Володя, а жена Мария была там в гостях, у
деда случился приступ, и он скоропостижно умер.
 В Каинды отец идёт работать на рудник, а мама, имея за
плечами десятилетку, поступает на работу учителем в школу.
Вскоре у них рождается дочь Светлана. Мама, городская
жительница, страдает от отсутствия элементарных бытовых
условий. В какой-то момент она не выдерживает, и она уговаривает
отца вернуться в Сталинград. Там ему предложили работу
директора «Заготзерно» г. Сталинграда. Через год работы на его
предприятии случилась кража, был похищен вагон зерна.
Начинается следствие, на время которого отца держат в
следственном изоляторе в течение 11 месяцев. Мама пишет письмо
в Москву на имя М.И. Калинина. После тщательного расследования
с отца снимают подозрения и освобождают. Домой он
возвращается, лишившись гривы волос – последствия стресса.
Тёща – Адель Викентьевна, у которой они жили, будучи
директором школы, берёт на себя смелость дать зятю совет:
 - С твоей распахнутой душой нельзя связывать себя с
руководящей работой, тем более с материальной ответственностью.
Всегда найдётся жулик, который воспользуется твоей добротой,
украдёт, а отвечать будешь ты.
 И родители, послушав бабушку, возвращаются в Каинды, но уже
вчетвером. В1949г в Сталинграде родилась вторая дочь – Татьяна.
К моменту их возвращения в Каинды идет активная подготовка к
закрытию рудника – иссякли запасы оловянной руды. В скором
времени родители с детьми перебираются в ближайший город –
областной центр Усть-Каменогорск. Вся дальнейшая трудовая
жизнь отца будет связана с металлургическими комбинатами. В 33
1946 году Сталин издает указ построить в Усть-Каменогорске завод
по производству первой атомной бомбы.( Первый
экспериментальный образец был изготовлен в городе Обнинске под
Москвой, где я теперь недалеко живу.) В город потянулись
железнодорожные составы с оборудованием и людьми – ехали
инженеры, ученые, рабочие. Стал возводиться свинцово-цинковый
комбинат, а под его крылом рядом строился почтовый ящик по
производству атомных бомб. Конечно, туда рабочими брали в
первую очередь фронтовиков, коммунистов. Отец утраивается туда
катодчиком. Это был тяжелый физический труд в условиях
вредного производства.
 Вскоре родители получили квартиру.
 Долго работать в таких условиях отец не смог – дала знать о
себе фронтовая контузия. Начались проблемы с сердцем. Отец
переходит на новый строящийся титано-магниевый комбинат на
более лёгкую работу, где проработал до пенсии. Взяли его туда в
качестве инженера по гражданской обороне. С тех пор на долгие
годы он становится наставником молодёжи. У меня сохранилось
благодарственное письмо отцу. Оно, конечно, немного пафосное,
но отражает суть его работы с молодёжью.
 «… Придя на предприятие в дни его становления, Вы постоянно
растите кадры рабочего класса, являясь требовательным и в то же
время по-отечески заботливым наставником… Ваш вдохновенный
труд, всегда служил и будет служить образцом самоотверженности
,для советской молодёжи, для молодого поколения рабочих,
которое не забудет подвиг отцов…»
 Работая на комбинате, в летний период партия посылает Павла
работать директором в лагерь для трудновоспитуемых детей,
состоящих на учете в милиции. Он несколько лет занимается
подростками. Я помню, эти бывшие воспитанники отца,
приходили к нему и подолгу разговаривали, советовались с ним.
 Отец работал, воспитывал с мамой трёх дочерей. Был
заботливым и добрым отцом, пользовался всеобщим уважением в
округе – иначе, как Павлом Григорьевичем, его не называли. Он
был очень общительным человеком, обладал удивительным
чувством юмора и самоиронией. Я помню, как весело было в
семье, когда у нас собирались родственники и друзья родителей.
Общение то и дело прерывалось взрывами хохота, когда отец
рассказывал многочисленные анекдоты или занимательные 34
истории, случавшиеся с ним на его любимой охоте. Родители
любили танцевать вальс и фокстрот - они и познакомились на
танцах в Сталинграде. Жизнь кипела вокруг, строился социализм.
 С возрастом отец мечтал: «Вот пойду на пенсию, уеду в деревню,
заведу корову, коз и кроликов». В своё время он осуществил свою
мечту.
 Когда молодёжный лагерь закрыли, отцу предложили стать
директором туристической базы «Волна» на Бухтарминском
водохранилище. Это была первая база отдыха для заводчан города
Усть-Каменогорска. Проработал там Павел Григорьевич
пятнадцать лет. Кроме заводчан на базе постоянно отдыхали члены
областной администрации. При желании на «Волну» заезжали и
родственники Павла. Вспоминает племянница Павла Григорьевича
Людмила.
 - Как-то мы с мужем решили на выходных посетить дядю Павлика
на базе отдыха. Поехал с нами мой племянник Костя Безрученко.
Понимали, что в летний период свободных мест там нет, и база,
скорее всего, переполнена. По этой причине мы взяли с собой
палатку. База отдыха «Волна» располагалась на борту списанного
двухпалубного теплохода, пришвартованного к скалистому берегу
в одном из заливов Бухтарминского водохранилища. Встретились с
Павлом Григорьевичем, посоветовались, где лучше установить
палатку. Он выбрал место, предложил обустраиваться, а к вечеру
обещал придти с рыбой для ухи. Мы установили палатку,
захлёбываясь удивительно чистым хвойным воздухом. Погуляли
по заросшим зеленым мхом скалам, любуясь соснами,
окружившими нашу стоянку. Остаток дня мы купались и загорали.
К вечеру Виктор с Костей набрали сухого валежника, из
подручных камней соорудили кострище и стали ждать дядю Павла.
Когда начало смеркаться, пришел и он, да не один. С ним шёл
незнакомый мужчина лет сорока пяти. Павел Григорьевич
представил нам его, как одного из отдыхающих на базе (к
сожалению, теперь я уже не помню его имени). «Это не простой
человек, - сказал дядя Паша. – За ухой поговорим». С этими
словами он поставил на кострище ведро с водой и передал мне
кастрюлю, в которой лежали куски уже почищенной и нарезанной
крупной рыбы. Пока мужчины колдовали у костра, я накрыла
импровизированный стол. Вскоре вокруг разлился волшебный
аромат ухи. Это была сказка! Такой вкусной ухи я никогда не ела. 35
Когда чувство голода было удовлетворено, Павел Григорьевич
попросил спутника рассказать свою историю. Мужчина начал
повествование, как опытный сказочник – так удивительно складно
лилась его речь. Он вспоминал о том, как в годы войны
девятилетним мальцом остался сиротой на оккупированной
фашистами территории, как был пойман и отправлен в лагерь для
детей, как сбежал оттуда и долгое время скитался по лесам,
питаясь растениями. Говорил, как однажды на него вышли
советские военные разведчики и увели его к себе в часть. С этой
частью он дошёл до Берлина, служа в разведроте. Мы слушали
этот рассказ, как сказку, открыв рты. Рассказчик поведал о своей
встрече после войны с писателем Валентином Катаевым, который
заинтересовался судьбой юноши. Таким образом, родилась книга
Катаева «Сын полка», а наш собеседник является прототипом Вани
Солнцева. Никто из нас не усомнился в правдивости услышанного.
Мы еще долго сидели вокруг костра, вдыхали хвойные запахи,
приправленные дымком, смеялись над анекдотами, которые очень
хорошо рассказывал дядя Павел. Постепенно костер угас, валежник
закончился. Прохлада разогнала нас по своим спальным местам.
 Очень долго я хранила в памяти эту встречу, находясь под
впечатлением от рассказа «сына полка». Прошло несколько
месяцев, когда в газете «Рудный Алтай» мне на глаза попалась одна
статья. В ней говорилось о разоблаченном мошеннике, который
выдавал себя за прототипа героя повести В.Катаева «Сын полка»
Вани Солнцева. Люди верили ему, приглашали на встречи со
школьниками, ветеранами войны, вручали ему ценные подарки,
писали о нем в газетах. К статье прилагалась фотография
мошенника – это был он, наш летний собеседник.
 Сказать, что я разочаровалась – не сказать ничего. Я была
шокирована. Перед глазами стояло лицо Павла Григорьевича,
слушавшего мошенника. Он верил ему от первого до последнего
слова. Он организовал для него бесплатный отдых на базе. Ведь он
и сам воевал на этой войне, в возрасте не на много старше Вани
Солнцева. Будучи с рождения человеком искренним, правдивым,
честным, Павел Григорьевич не мог даже мысли допустить, что
люди способны так лгать, пользуясь человеческой порядочностью.
 Где-то годам к шестидесяти отец решил перебраться с моря на озеро, в народе называемое Окуньки. Озеро
 В озере водятся линь, окунь, карась, что
делает озеро отличным местом для отдыха и рыбалки,
гнездится водоплавающая птица, водится ондатра.
С некоторых пор массовый наплыв неорганизованных
туристов стал приносить ощутимый ущерб окружающему
ландшафту. Это заставило местные власти особым постановлением
перевести побережье озера в категорию особо охраняемых
природных территорий. Вот здесь-то Павел Григорьевич и
поселился в качестве охранника заповедной зоны, отслеживал
браконьеров, занимался разведением рыбы в озерах – завозил
мальков. Его удивительная доброжелательность, умение
поддерживать беседы на любые темы, знание огромного количества
анекдотов и юмористических историй, которые из его уст звучали
очень убедительно, притягивали к нему большое число людей –
жителей ближайших поселений и приезжающих на отдых и
рыбалку туристов, многие из которых становились его друзьями.
 Однажды я с пятилетним сыном поехала на озеро к отцу.
Рейсовый автобус доехал до посёлка назначения с опозданием, и
мы не успели на местный транспорт, на котором должны были
добраться до озера. Немного растерявшись, я обратилась к
водителям стоявших неподалёку автомобилей с просьбой отвезти
нас на озеро к отцу.
- А кто твой отец? – спросил меня один из водителей.
- Кусков Павел Григорьевич.
- А-а, это хороший мужик. Значит, вы его дочка будете? – уточнил
второй.
- С внуком, - добавила я.
- Добрейший человек! – И они сразу же согласились довести нас до
моего отца.
Как когда-то мечтал, отец на озере он завёл корову, коз и
кроликов, посадил небольшой огород. Козы и кролики жили
свободно на ближайшем взгорке. Так как вокруг этой, в общем-то,
небольшой возвышенности были одни солончаки, бежать
животным было некуда, и они там мирно плодились. Приезжавших
на отдых детей водили туда на экскурсию. Однако, прожорливые
кролики стали поедать кору немногочисленных деревьев, нанося
ощутимый вред небогатой природе приозёрья. Пришлось их
извести. Коз отец выращивал на мясо. При необходимости он
отстреливал их из мелкашки.37
Жизнь текла мирно и спокойно в этом великолепном уголке
природы. Пока неслучилась большая трагедии.
 «От сумы да от тюрьмы не зарекайся». Иногда я слышала эту
поговорку от мамы. Вот это и случилось. Тюрьма настигла и моего
отца.
 Я долго думала, сомневалась, нужно ли писать об этом несчастье,
случившемся в нашей жизни. Но из прожитого нельзя вычеркнуть,
одну из самых трагичных страниц в его судьбе.
Здесь я позволю себе вставить в текст, два моих рассказа об отце.
 
Случай на озере в День Победы.
1945 год.

Орел парил, нет, он медленно летел, и только лёгкая тень
скользила по склону горы, и в этом его полёте было что-то
настораживающее красивое и страшное. Красивое – от величия
размаха его крыльев, страшное – что он в любую минуту сложит их
и камнем упадёт на свою добычу, лишив её жизни.
 Лейтенант весь собрался с последней силой.
- Я выживу, я должен убежать от него, я теперь должен жить.
- Лейтенант, как вы? – Услышал он, с трудом открывая глаза, и
увидел белые стены больницы, возле изголовья стоял солдат и
улыбался.
- Молодец вы, - сказал он, - выжили, теперь всё будет хорошо.
- Как там ребята? – Спросил лейтенант.
- А ребят нет, немка положила яд в ваш ужин, их больше нет…
 Боль с новой силой пронзила всё тело лейтенанта. Обидно было
за своих ребят, которые прошли всю войну и уже обмывали Победу
в Берлине.
- Лейтенант, я принес вам приказ Сталина, вас наградили за ваши
ордена и медали участием в Параде Победы в Москве. На глазах
больного навернулись слёзы.
- Куда же я теперь, голубчик?
1985 год.
 Воздух звенел, а степной орёл парил над нами, я любовалась его
полётом.
- Папа, смотри, какой большой и красивый орёл.38
- Он высматривает добычу, но вы его не бойтесь, - сказал отец, - у
степного орла добыча мелкая, суслики да мелкая живность.
Но в душе у него что-то щёлкнуло и заныло, он вспомнил того
орла, в сорок пятом, который оставил его живым.
 Мы досадили картошку и отправились назад к базе на озеро. Не
хотелось покидать эту чудную панораму высокой горы, состоящую
из оголенных камней, некогда образовавшихся от низвергающейся
лавы вулкана. Гора была столь высока и отвесна, что забраться на
неё могли только очень отважные путешественники. Гора
завораживала и звала к своей вершине. Отец тоже смотрел на
вершину, но для него это была обычная картина, его ощущения уже
притупились.
- Дочка, когда меня не станет, похороните меня в этой степи среди
гор.
Я пообещала исполнить его желание.
 Возвращались мы уже вечером, дорога к дому была не близкой.
Сынишка уже спал в люльке мотоцикла, а отец весь путь
рассказывал об этом удивительном уголке природы, почти не
тронутом человеком. Рассказывал об озере, как он охраняет его от
браконьеров, запускает мальков, чтобы в нём множилась рыба.
Вдоль берега озера плавали дикие утки, камыши радовали своим
величием. Вода блестела на фоне заката.
 Отец бредил нетронутой человеком природой и был счастлив
доживать свой век наедине с ней.
 На завтра мы с сыном уезжали, оставив подарки к
приближающемуся Дню Победы, и увозя целый багаж впечатлений
об озере, его обитателях и чудных горах.
 В День Победы отец, собираясь объехать озеро, вспоминал о
своих однополчанах, оставшихся в живых и погибших.
 Вдалеке показались двое мужчин.
- Кто бы это мог быть?
При их приближении он узнал двух казахов из ближайшей деревни.
- Зачем пожаловали? – спросил он.
- Ты чувствуешь себя здесь хозяином на казахской земле, ты надоел
нам русский, Уходи!
Бывший солдат в День победы был шокирован таким натиском.
Сидя в машине с брезентовым верхом, он ощущал себя в
опасности.
- Мы сейчас обольём тебя бензином и сожжем.39
Но он был солдат, и у него между сиденьями лежало ружьё,
которое он в порыве защиты вскинул вверх. Он не ожидал, что оно
выстрелит, и разлетающаяся дробь убьёт обоих обидчиков с одного
выстрела.
- Я лишь только хотел напугать их, но дело было сделано.
 Когда-то, в Отечественную войну он убивал людей, он защищал
своё отечество, своих родных – тогда была война. Глухой выстрел
острой болью пронзил контуженное сердце солдата.
- Что я наделал?! Ты всё же пришёл за мной, орёл, ты всё же нашёл
свою добычу,- отозвалось в душе солдата, и
шестидесятипятилетний солдат пошёл сдаваться.

***

Зал затих.
- Объявляется приговор: именем Республики Казахстан
приговорить к высшей мере наказания – расстрелу.
 Говорили долго и много, но дочь стояла в зале и смотрела на
своего отца, слёзы текли по её щекам. Она не знала ответа на
возникшие вопросы. Она ничего не понимала, но знала точно, что
уже не сможет выполнить просьбу своего отца.
 Шёл 1991 год. Когда-то общее огромное государство – СССР –
распадалось на республики.
 
Отец.
Высокий серый забор преграждал нам путь в конце проулка.
Небольшие, покосившиеся частные домишки, окружали нас своей
тишиной.
- А дальше вдоль забора идти ещё прилично, - сказала Светлана.
Двухметровый бетонный забор вверху заканчивался колючей
проволокой. Настроение при виде его стало ещё хуже, как-то
тревожнее. Ожидание чего-то нового, необычного не давало покоя.
Наконец-то мы у цели. Наши документы взяла молодая женщина в
форме лейтенанта, с виду очень суровая и строгая, и ушла с ними в
глубину вереницы зданий, налепленных как попало вдоль всё того
же забора. И снова ожидание беспокоило душу.40
- Смотри, выходят, сейчас нас запустят вместо них, - увидела я: из
двери тюрьмы со свидания вышли родственники заключенных.
Рядом средних лет женщина торопливо сняла с себя большую
русскую шаль, связала крепкими руками несколько сумок и
поволокла свою поклажу по скользкому снегу к заветной двери. За
ней пошли и мы, нас было восемь-десять человек, не больше,
объединенных одной бедой, одним горем.
- Входите семьями, по очереди. Паспорт с пропуском сдать в
левое окно, - скомандовала всё та же лейтенант. Прошли ещё три
решетчатые двери и, кажется, мы у цели.
- А теперь будем сдавать деньги, лекарство, если что-то у вас
обнаружат, начнем расставаться, в свидании будет отказано.
 Мы с сестрой, наконец, выходим из оцепенения, охватившего нас
с того часа, когда мы увидели эту жуткую стену. Женщины стали
торопливо вытаскивать деньги, кто откуда, каждая боится потерять
долгожданную встречу с сыном, отцом мужем. Приехали почти все
издалека, прямо с самолёта сюда.
- Что нам делать?
- Давай не будем сдавать спрятанные деньги, ведь мы первый раз.
- А вдруг найдут, тогда всё.
Деньги сдаем, сдаем приготовленный мамой лекарства для отца.
- Давай хоть одну пачку валидола оставим! – Сестра соглашается.
Перед нами в начале большого коридора приветливо распахивается
дверь.
- Добрый день, родственнички!
Приветливая улыбка выдает ряд золотых зубов дежурного по
гостинице. И если бы не его черная рубашка с табличкой «Чижов,
8-й отряд», можно было подумать, что мы в частной гостинице, где
хозяин радушно принимает гостей.
 Высоко под потолком висел телевизор.
- О, да у вас и телевизор есть? – Удивляется кто-то из гостей.
- Есть, да мы его не смотрим, он нам зачем? Что в нём смотреть? –
раздается скороговоркой в ответ задавшему вопрос мужчине.
 На улице приятный сыплется снежок. Я задумчиво разглядываю
сквозь окно плеяду различных решеток и заграждений. « Дорогой
мой человек, какая сила смогла забрать тебя у природы, какая сила
позвала тебя в этот ад бетона и колючего железа? Помоги понять
эту силу. О, природа, помоги неразумному сыну твоему, пощади
его». Навязчивые мысли недоумения охватили меня.41
Тихо скрипнула дверь.
- Вот они, мои дети! Я попал, к своим!
Перед нами стоял худой, сморщившийся отец. Вышарканная
шапчонка еле-еле прикрывала его лысину. Только искры в глазах
напоминали о былом отце, которому почти год назад мы отмечали
шестидесятипятилетие и с гордостью восхваляли крепость и силу
русского мужика.
 Нам дали сутки, чтобы увидеться, чтобы узнать из твоих уст о
твоей беде, чтобы понять тебя, чтобы помочь тебе!
 Отец умер в заключении, от сердечного приступа, отсидев семь с
половиной лет, в день, когда узнал о помиловании.
 На его похороны, пришло много родственников и знакомых. Они
не видели его семь с половиной лет. Только мы со Светой
навещали его в заключении. Мама не могла простить ему то, что он
совершил. «Ведь у тебя три дочери, что ты наделал» - голосила она,
в первые дни после случившегося. Все его братья и сестры решили
похоронить его рядом с могилой матери – Марией Сергеевной
Кусковой. Она, бывало, говорила: «Павел мой прошёл огонь и
медные трубы», и всегда переживала за его бесстрашный,
неуёмный характер.

 Евгения

 Евгения – Женя, была единственной дочерью Марии от первого
мужа и самой младшей, родилась в 1910 году. Была она рыжей – с
красными волосами, необычной для семьи. Больше таких малышей
в нашем роду пока нет, хотя я, ваш покорный сочинитель этих
мемуаров, родилась тоже с ярко рыжими волосами, в день Пасхи.
Моя тетя, прийдя в роддом, сияла от счастья: наконец-то кто-то ещё
будет похож на необычную Женю. Но, увы, мои рыжие волосы
постепенно побелели, и я стала русой.
 В доме было много женской работы, а помощницей матери в
этом была одна Евгения.
Воспоминаний о ее детстве практически нет, об этом мы можем
только догадываться.42
 Но нам повезло. На тот момент, когда я пишу о ней, ещё жив её
80-летний сын – Анатолий – великолепный рассказчик, который
поведал нам интересные, на мой взгляд, моменты её жизни,
сохранившиеся в его памяти.
 После переезда с Украины в Казахстан семья попала в
Алтайские горы, богатые цветными металлами. Еще по приказу
Петра Первого начались разведывательные работы в этих местах,
были обнаружены залежи золота, олова. Открывались прииски по
добыче драгоценных металлов, шахты и карьеры. Затем начали
строить горнопромышленные предприятия – рудники. Кусковы
остановились в селе Лайлы Самарского района, где Евгения начала
работать разнорабочей на горнодобывающем предприятии. Там она
вступила в комсомол. Обладая решительным, твёрдым характером,
стала активисткой, хорошим руководителем молодёжных
инициатив, связанных с организацией трудовых соревнований и
досуга. Молодёжь участвовала в культурно-просветительской
работе, они собирали книги для избы-читальни, ставили спектакли,
устраивали концерты для лайлинцев.
 Вскоре Евгения близко познакомилась с Фёдором
Крахмалёвым, проживавшим на тот момент в районном центре –
Самарке. Фёдор жил вдвоём с сыном Васей, работал забойщиков в
шахте. Интересна история, которую рассказал сын Евгении, о
появлении Васи в семье Фёдора.
- Согласно семейного предания, мой отец Фёдор, некоторое время
встречался с очень красивой девушкой – эстонкой. В свое время
довольно большая группа эстонцев бежала от гражданской войны и
от раскулачивания в казахстанские края в поисках лучшей жизни. В
Лайлах эстонцы жили обособленно, с местными жителями
общались неохотно. Но молодёжь влюблялась, не соблюдая границ.
Вот с такой девушкой и задружил Фёдор. Отношения их длились
недолго, и через какое-то время они расстались. Отец жил в
большой семье, главой которой был его дед Укол (ударение на У), а
главной хозяйкой бабушка по имени Химия. В одном с ними
большом доме проживали их дети и внуки –родители отца, две его
замужние тётки, их дети, сам мой отец и его две сестры.
Как-то летним днём, одна из тёток отца, сидела под окошком
на завалинке своего дома с соседкой, зашедшей в гости. У дома
Крахмалёвых, был очень большой огород с зеленевшими грядками, 43
огуречными лунками, пышными кустами помидоров, и зелёным
участком кудрявой картошки.
- Дина, - обратилась к подруге соседка, - ты бы нашла своей кошке
кота, а то она всю ночь проорала на огороде, спать мне не дала. Вот
и сейчас орёт.
Дина посмотрела на окно над головой – кошка мирно спала на
подоконнике в доме.
- Ты ничего не путаешь? Вон она кошка, в доме. Соседка
оглянулась и с удивлением заметила:
- А чья же орёт у тебя в картошке?
Женщины поднялись с завалинки и направились на голос
орущей кошки. Каково же было их удивление, когда в пушистых
кустах они обнаружили младенца. Пеленки, в которые малыш был
завернут, сбились, развернулись, голое тельце мальчика посинело
от холода и крика.
Так младенец 1927 года рождения оказался в семье Фёдора. Шила в
мешке не утаишь, говорит русская пословица. Вскоре вся деревня
знала, что новорожденного отцу подбросила забеременевшая от
него эстонка. Мальчика назвали Васей.
 В первой половине тридцатых годов Евгения и Фёдор
поженились. В 1935 году у них родилась дочь Нина, а в 1937 году –
сын Анатолий. Со временем Женя, как и муж, стала работать в
шахте бурильщицей. Когда в 1939 году шахта в Лайлах была
выработана, всех бурильщиков направили на шахту «Роза
Люксембург». Эта шахта располагалась в одноименном поселении,
где не было жилых домов – вместо них бараки, не было школы,
больницы, почты и других, необходимых для полноценной жизни
удобств. Все рабочие проживали в общих бараках, поэтому Евгения
оставила своих двоих детей - старшую Нину и младшего Анатолия
- на попечение бабушки Марии, семья которой одновременно с
Крахмалёвыми переезжали из Лайлов в Каинду. Там дети могли
продолжить обучение в средней школе. В 1941 году Фёдор ушёл
на фронт, откуда вместо него пришла похоронка.
 Очень яркое воспоминание, которое долгое время не мог
объяснить Анатолий, вот уже более семидесяти лет живёт в его
памяти.
 - Помню ночь. Мы куда-то едем. За ветровым стеклом машины –
два светлых столба. Ехали долго. Когда остановились, и меня
вынесли из кабины, я увидел воду, а на воде огромный дом с 44
черной дырой. По воде двигались какие-то огни. Но самое
необычное – это какой-то глухой жуткий гул, от которого мне
стало страшно. Уже в зрелом возрасте я попросил мать объяснить
это видение. Как оказалось, это было летом 1941 года. Мы ехали с
сельчанами на грузовике в село Баты на пристань, провожали своих
родных на войну. Я сидел в кабине на коленях у отца. Светлые
столбы – это свет фар. Огни, двигавшиеся по воде – это катера.
Дом на воде – это огромный пароход, который поглотил среди
прочих моего отца. Больше я его не видел. Через год он погиб. А
гул, который так напугал меня, - это был стон, разрывающий душу
и сердце плач сотен женщин и детей, провожавших своих близких
на войну.
 Рудники остались без мужской рабочей силы. Евгения
продолжала работать в шахте «Роза Люксембург». Так
продолжалось до тех пор, пока не произошла трагедия. В шахте
работали тройками – две женщины бурильщицы шпуров и один
мужчина-горнорабочий, который во избежание обрушения
устанавливал крепежные столбы. Женщины бурили шпуры, в
которые позже взрывники закладывали заряд. Горнорабочими, как
правило, были пожилые мужчины, которые в силу своего возраста с
трудом справлялись с тяжелыми опорами. Видимо, не справился и
напарник Евгении. Потревоженный бурильными работами горный
свод обрушился, погребя под собой двух женщин и мужчину. В
живых из этой тройки осталась одна Женя. Но её позвоночник и
внутренние органы были серьёзно травмированы. Анатолий
вспоминает, как голосила его мать от боли при малейшем
движении. О специализированной медицинской помощи не могло
быть и речи. Лечила Женю старуха, которая слыла местной
травницей. Анатолий вспоминает:
 - Бабка велела мне найти и прикатить к землянке, где мы
обитали, большую бочку, чтобы в неё могла сесть мать. Такую
бочку я нашел на территории рудника. Вместе с мальчишками мы с
трудом закатили её на пригорок, где была построена наша
землянка. Тяжелая огромная бочка несколько раз срывалась и
скатывалась вниз, не даваясь семилетним пацанам. Но мы все-таки
осилили эту задачу. С помощью бабки-знахарки установили бочку
на камни таким образом, чтобы под ней можно было разжечь огонь.
После этого старушка велела мне принести дров – обязательно
березовых. Пошли мы с друзьями по деревне. Дрова в деревне 45
никто не прятал, рубленые чурки валялись под тыном у каждого
двора. Мы брали березовые поленья, сколько могли унести, и
бежали к бочке. Когда дров оказалось достаточно, бабуля дала
новое задание: натаскать из речки Каинды валунов. От избушки к
реке мы бежали вниз, а вот валуны надо было нести в гору. Мы с
друзьями сбегали к реке, выбирали по валуну, который могли
поднять, и несли к бочке. И так несколько раз. Затем ведрами из
той же реки мы наполнили водой половину ёмкости. Теперь
целительница сложила под бочку валуны и березовые дрова и
разожгла огонь. А мы получили новое задание – принести в мешках
две-три муравьиных кучи вместе с муравьями. Мы выполнили и это
задание. Содержимое мешков бабка высыпала в бочку. Туда же
побросала нагревшиеся в огне валуны и накрыла бочку, продолжая
поддерживать огонь. Уставшие, мы с ребятами сидели рядом с этим
сооружением в ожидании, когда вода нагреется до нужной
температуры, чтобы мать могла в ней сидеть. В какой-то момент я
сдвинул крышку в сторону и, встав на цыпочки, дотянулся носом
до края бочки. Резкий запах муравьиной кислоты сшиб меня с ног.
Старуха–лекарь попробовала рукой воду и велела мне принести
лестницу. По этой лестнице при помощи старухи и меня мать,
голося, забралась в бочку и, укрытая одеялом так, что над бочкой
торчала одна её ярко рыжая голова, парилась вместе с муравьями
какое-то время. Потом, уже в землянке, старуха правила ей спину,
втирала какие-то мази и шептала молитвы. Такие процедуры
продолжались довольно долго, пока, наконец, здоровье матери не
пошло на поправку. Работать под землей она уже не могла, и её
перевели поваром в рабочую столовую.
 Еще один случай, связанный с жизнью Евгении в Каинды,
вспоминает Анатолий Фёдорович. Эта его история поразила меня.
Насколько она перекликалась с современными политическими
событиями в Европе, что я сразу написала рассказ - «Толян».
Позволю себе привести его ниже, причем за рассказ героя Толяна,
я взяла буквально дословный рассказ Анатолия Крахмалева.
 
Толян

Есть на востоке обычай: молодым ходить к старикам и
спрашивать совета. Жаль, что у нас такого обычая нет. Молодые 46
сами всё знают, не слушают советов старших. Живут, спотыкаются
о те же камни, о которые спотыкались их отцы и деды.
Забыл как-то я ключи от квартиры, чертыхнулся и сел у
подъезда на лавку. Там, как всегда, сидел дед - сосед с верхнего
этажа. На вид ему было лет семьдесят пять. Молчаливый, раньше
выпить любил, а теперь не пил, всё молча сидел, только здоровался
со всеми. Ничем он не отличался от остальных, к нему уже все
привыкли и даже как будто не замечали его. В подъезде в основном
молодежь жила.
И тут от нечего делать любопытство меня взяло: что за дед, чем
живет, о чем думает.
- Как поживаете? – Задал я наводящий вопрос.
- Да ничего, помирать не собираюсь, - ответил он бойко.
«С мозгами всё в порядке», сообразил я
- Да я не об этом. Сколько же вам лет стукнуло, уважаемый? Да и
звать-величать, прошу меня извинить, соседа не знаю. – Решил
продолжить я.
- Толяном в детстве звали. Восемьдесят в марте минуло.
- Да вы что?! Никогда бы не дал, – не на шутку удивился я.
- Да вот доживаю век. Скучно. Сверстников рядом почти не стало.
Долго еще мне жить, мать в сто два года померла.
И тут Толян неожиданно разговорился, видно так ему молчать
надоело.
- Я вот политикой через телевизор интересуюсь. Все про раздел
мира твердят, Россию ругают. А куда Европе без неё? – Заключил
он.
- А как ты раньше-то жил, что интересного в жизни было? – Не
унимался неожиданный слушатель.
- Жил как все, сейчас всё больше о своём детстве вспоминаю.
И тут, к своему удивлению, я услышал интересную и
необычную, на мой взгляд, историю. Рассказывал он её так
степенно и задушевно, что она неожиданно врезалась в мою
память.
- Моя мать еще девчонкой вместе с родителями перебрались из-под
Харькова в Казахстан, - начал он неторопливо. – Бежали от голода
и притеснений украинских националистов. После нескольких лет
скитаний по Восточному Казахстану семья остановила свой выбор
на прииске Каинды. Прииск основали на месторождении
оловянных руд. Практически все работали на руднике – добывали 47
олово, золото, серебро. На склонах гор, где находился прииск, рос
смешанный лес, в основном огромные сосны, пихты и березы.
Ближе к бурной речке, текущей среди гор, росли кусты черемухи,
калины. А сколько в лесу было грибов! Грузди, белые,
подберезовики, маслята, лисички, - перечислял Толян названия
грибов, прикрыв глаза от удовольствия, как будто вкушая
деликатесы. – Как сейчас вижу кусты малины, черной и красной
смородины. Такой сладкой и крупной ягоды нигде больше не
встречал. Мы, ребятишки, ведрами собирали эти дары природы и
несли домой, где родители делали из них заготовки на зиму. А
какие кисели зимой мать готовила! Благодаря этим грибам и
ягодам мы и выжили в голодные военные годы. А еще благодаря
картошке. Люди селились главным образом в тех местах, где
можно было выкопать землянку. Выбирали ложбины, где земля
была помягче, куда с гор стекали вместе с дождевыми и талыми
водами черноземы. И вот эта земля рожала чудо-картошку. Урожаи
картофеля поражали. Картошка кормила и людей, и свиней, и
домашнюю птицу. Главное, мы не голодали.
Старик помолчал, как бы собираясь с мыслями.
- Очень яркое воспоминание у меня осталось из раннего детства.
Поздней осенью 1944 года (мне тогда было уже семь лет) по
прииску Каинды в сторону пустующей конной базы проскакали на
лошадях трое вооруженных военных в будёновках. Когда-то
местная конюшня, расположенная за селом в сосновом бору, была
местом базирования хорошего конного табуна. Однако в 1941 году
всех лошадей мобилизовали для нужд фронта. С тех пор конюшня
пустовала, зарастала травой и кустарником. И вдруг эти военные!
По деревне пронесся слух, что эти военные доставили сюда немцев,
которых разместили в пустующей конюшне. Завезли их с другой
стороны села, чтобы не поднимать шум среди населения.
Мы с пацанами не сомневались, что привезли к нам пленных
немецких солдат. Еще очень сильна была у нас боль от гибели
наших отцов, и мы решили объявить привезенным пленным войну.
Но чем с ними воевать?! Решили сделать рогатки. Я вспомнил, что
в сарае у бабушки Марии, где младшие братья матери Павел и Вася
хранили свой велосипед, на гвозде висит велосипедная камера.
Павел был на войне. Вася работал. Я тайком пробрался в сарай,
снял камеру, отрезал кусок нужной длины и нарезал резиновых
ленточек для всех мальчишек. Вскоре рогатки были готовы. Мы 48
набили карманы камнями и отправились к конюшне. Идти нужно
было в гору. Помня о военных, мы пробирались тайком, укрываясь
за деревьями и кустами. Уже в конце подъема мы наткнулись на
военного в буденовке. Он строго велел нам убираться домой и
никогда сюда не приходить.
- Здесь находятся наши враги, - сказал он.
Мы испугались и побежали вниз с пригорка. В этот день шел
первый снег, опавшие листья и трава были мокрыми и скользкими.
Падая и кувыркаясь, мы оказались внизу, но домой не пошли,
решили узнать, что будет дальше. Через какое-то время тройка
военных на лошадях покинула прииск.
Дикое желание убивать немцев, по чьей вине погибли почти все
мужчины Каинды, гнало нас вперед. Мы возобновили свою
вылазку и, наконец, добрались до конюшни, огороженной жердями.
Увиденное, привело нас в шок: вместо пленных солдат мы
увидели мужчин, женщин, стариков и детей с лопатам и кирками,
которые пытались копать ямы в мокрой от первого снега земле на
лошадином стойле. Первыми нас заметили дети. Несколько
мальчишек подошли к нам и встали, напротив, по другую сторону
жердяного ограждения. Стояли довольно долго, мы с открытыми
ртами от неожиданности, они - с опаской глядя на рогатки в наших
руках, на полные камней карманы. Один из приезжих мальчишек
подошел, наконец, к самым жердям и протянул руку для
рукопожатия. Он приветствовал нас на русском языке! Мы
оживились, обменялись рукопожатием. Завязался разговор, из
которого мы узнали, что они будут здесь жить, но для начала им
надо вырыть землянки. К нам подошла взрослая женщина,
спросила, кто мы такие. На наши вопросы она пояснила, что они
немцы с Поволжья. От неё я впервые услышал слово
«спецпереселенцы». Женщина ничего не просила, вела себя
спокойно и достойно. Мы были поражены случившимся. День шёл
к концу, а эти люди с детьми и стариками оставались один на один
с грязью, холодом, первым снегом и приближающейся ночью, без
еды и без крыши. Не сговариваясь, мы освободили карманы от
камней и бегом пустились бежать к деревне. По дороге
договорились собрать какую-то еду и отнести её переселенцам.
Дома практически у всех было голодно, хлеб был далеко не в
каждой семье, ели его не каждый день. А вот картошка, сушеные
ягоды и грибы были у всех. По дороге кинули клич другим 49
ребятам. Мои торопливые попытки набить карманы продуктами
привлекли внимание матери. Пришлось ей всё рассказать. Пока мы
разгружали карманы, передавая продукты приехавшим
ребятишкам, к конюшне подтянулись женщины из деревни. Это
моя мать с подругой Крячихой, подняли деревню и пришли на
помощь спецпереселенцам. До ночи всех прибывших местные
жители разобрали по своим домам, где люди смогли отмыться от
грязи, согреться и получить горячий ужин. Негласно было решено
нигде не упоминать о спецпереселенцах, как будто их не было в
Каинды. Днем приезжие рыли землянки, рубили лес – строили себе
жильё. А с наступлением темноты возвращались в теплые дома
приютивших их каиндинцев. А весной на окраине Каинды появился
Немецкий посёлок. – Рассказчик на недолгое время замолчал,
сосредоточив взгляд на картинах своего детства. Помолчав, старик
продолжил.
- Такие поселки и на других приисках образовались. Много немцев
переселили в эти места. Со временем кто-то вернулся на Волгу. Но
большая часть осталась в Казахстане. С распадом Союза немцы
стали семьями собираться и уезжать в Германию. Почти все уехали.
Вот я теперь и думаю – сколько же много народу в Германию со
всей России понаехало? Поди, попробуй разделить нас с Европой,
всё равно мы дружить будем, картошку-то одну на руднике делили.
С тех пор, подходя к подъезду и здороваясь с Толяном, я ловлю
себя на мысли «и почему я сегодня не забыл опять ключи от
квартиры, а то бы послушал новые мудрые рассказы о его жизни».
 К 1950 году запасы оловянной руды, золота и серебра на
прииске Каинды истощились. Работы становилось всё меньше.
Рабочих стали переводить на другие предприятия или сокращать.
Из Каинды первой уехала в Лениногорск Женя. Она и её подруга
Крячиха, так звали ее все из-за фамилии Крячина,решили, что
нужно искать работу в другом месте. У Крячихи в городе
Лениногорске пустовала двухкомнатная квартира её матери.
Женщины решили переезжать туда, тем более, что в Лениногорске
начиналась работа по осваиванию свинцовых месторождений,
строился свинцовый комбинат. Женщины вместе со своими детьми
переезжают в Лениногорск и устраиваются в квартире Крячиных,
расположенной в двенадцати квартирном двухэтажном доме.
Половину дома занимал госпиталь, где лечили фронтовиков и 50
рабочих свинцового завода. Позже для больницы было построено
специальное здание, а на месте госпиталя оборудовали временное
общежитие для спецпереселенцев – главным образом, это были
чеченцы. Женя устроилась на работу в рабочую столовую
свинцового завода. Месяцев шесть спустя в Лениногорск
переезжает семья Василия Кускова с бабушкой. Все они на
несколько долгих месяцев поселяются вместе с семьями Жени и
Крячихи. Жили очень тесно – все дети, а это шесть человек,
включая двухлетнего Сашу Кускова, спали в повал на полу. Для
взрослых были сооружены топчаны. Жили тесно, но очень
дружно, вспоминает Анатолий Фёдорович. Так продолжалось,
пока Василию и его семье не дали квартиру от свинцового завода.
 В 1955 году дочь Евгении Нина вышла замуж и уехала с мужем
в Усть-Каменогорск. Сын Анатолий в это время временно пребывал
в Караганде. В 1956 году у Нины родилась дочь. Евгения
увольняется и едет к дочери. Там она ведет домашнее хозяйство в
доме зятя, нянчит внучку. В 1958 году с ней произошёл
несчастный случай. Опрокинулся керогаз, на котором Женя
готовила обед, пламя охватило одежду хозяйки. Обгорел живот,
грудь, руки и лицо. Но Евгению спасли. После лечения она
продолжала жить у зятя и дочери, занимаясь домашним
хозяйством. В 1959 году в семье родился мальчик, который также
вырос под присмотром бабушки. Когда внуки подросли, Евгения
устроилась поваром в детский сад, где некоторое время продолжала
работать и после выхода на пенсию.
 В 60-е годы на имя бабушки Марии Сергеевны, матери Евгении,
пришло письмо от пионеров из Ленинграда, участвовавших в
движении «Никто не забыт – ничто не забыто». В это время было
обнаружено место захоронения родного брата Евгении, Героя
Советского Союза командира эскадрильи Шалимова Владимира
Егоровича, погибшего в 1942 году. Дети разыскали адрес матери
Героя и обратились к ней с просьбой поделиться воспоминаниями о
сыне. Эту переписку взяла на себя Евгения Егоровна. Много лет
она переписывалась с девочкой Таней из числа тех пионеров. Таня
выросла, в её жизни случилась трагедия, она стала инвалидом.
Евгения продолжала переписываться с ней, добрым словом
поддерживая больную женщину, высылала ей посылки с вещами, 51
продуктами. В какой-то момент письма от Татьяны перестали
приходить.
 Евгения Егоровна Крахмалёва, урожденная Шалимова, прожила
долгую жизнь. Она помогала растить детей своему сыну,
племянникам, внукам и внучатым племянникам, оказывала помощь
всем родственникам – близким и не очень. В нашей среде мы
называли её «палочка-выручалочка». А еще - «лягушка-
путешественница», так как она постоянно навещала своих
родственников, проживавших за пределами города Усть-
Каменогорска. Постепенно с возрастом все родственники – и
молодые, и старые – стали звать её баба Женя.
 Умерла Евгения Егоровна в 2012 году, ей было 102 года.

 Василий
 
 Самым младшим из сыновей в семье Марии был Василий. Он
рос заводным и смышленым мальчиком, любил исподтишка, как
пишет в своем письме Николай, набедокурить. Всё прощалось
черноглазому малышу. Но в семье с большим хозяйством работы
хватало всем. С детства приученный к труду, он в четырнадцать лет
идёт работать в шахту, а когда Павла призвали на фронт, остался за
старшего сына и всю его работу по хозяйству взял на себя. Когда
шахты начали закрываться, Василий уже был женат на Евдокии и у
них росли дочь Алла и сын Саша.
 По русскому обычаю мать должна доживать свой век с младшим
сыном. Так почти и получилось. Из Каинды Мария уезжала в
Лениногорск с семьей Василия. Но судьба внесла коррективы –
доживала свой век Мария по-современному, в своей квартире,
которую выделило ей государство в благодарность за сына – Героя
своей страны.
 С 1951 года семья Василия обосновалась в городе Лениногорске.
С работой проблем не было – строившийся свинцовый комбинат
нуждался в рабочей силе. Когда многочисленная семья Василия
обустроилась в предложенном им бараке, Василию было 24 года.
Высокого роста, красивый, с черной шапкой густых волос на
голове, с бугристыми от накаченных в шахте мышц сильными
руками, он заступил на общестроительные работы. Очень скоро его
знали все – своим веселым нравом, общительностью, с шутками и 52
прибаутками выполнявшим тяжелую работу, он привлекал к себе
не только молодёжь, но и старших товарищей. Его организаторские
способности, умение выстраивать отношения с людьми разных
поколений не остались незамеченными руководством завода.
Василию предложили стать освобожденным комсоргом. Но эта
интересная и подходящая его нраву работа была
низкооплачиваемая. А у него за спиной большая семья, и он
засомневался. И все же его уговаривают, он соглашается.
 Через некоторое время с ним произошёл курьёзный случай. В
какой-то период у него на все случаи жизни осталась одна пара
обуви – резиновые сапоги. Долгое время он ходил в них и зимой, и
летом. Как-то он просидел в них целый день в жарком кабинете. До
чего же ныли его бедные ноги, оказавшиеся в обувной парилке!
Сапоги были тугие, воздух не пропускали, и это стало последней
каплей в его комсомольской карьере.
 - Уйду в цех, - решил он – не моё это дело по кабинетам сидеть.
После неоднократных обращений к руководству ему пошли
навстречу и предложили выучиться в учебном комбинате завода на
ремонтника металлургических печей. Он осваивает эту профессию
и с энтузиазмом трудится – нужно содержать большую семью.
 - Ничего, Дуся, теперь у нас всё будет, как у людей – дай Бог,
заработок неплохой.
 Производство только начинало запускаться, было
несовершенным, часто нарушалась технология, что приводило к
авариям на плавильных печах: из-за нарушения хода плавки на
поверхности огнеупорной кладки образовывались наросты
тугоплавкой массы. В те годы такие наросты, главным образом,
удаляли механически, с помощью таких приспособлений, как лом
или кирка, так как для другого способа – её расплавления –
требовалось много электроэнергии, которой катастрофически не
хватало. Для этих работ требовались ремонтники с хорошей
физической подготовкой. Таким ремонтником и был Василий.
Трудились в тесноте, единственным источником света был фонарь
на головном уборе. Не всегда рабочие успевали отдохнуть,
набраться сил, как их уже снова вызывали на очередную аварию. И
так уж случилось, что в 1957 году напарник случайно ударил
Василия по голове. Эта производственная травма внесла
коррективу во всю его дальнейшую жизнь. Выйдя с больничного,
он не меняет профессию, продолжает трудиться на старом месте. 53
Работает с полной отдачей, его портрет, как передовика
производства, на долгие годы прописался на заводской доске
почета.
 В 1957 году сестра Евгения переезжает в Усть-Каменогорск,
куда за год до этого переехала к мужу её дочь. Сын Евгении
находился в Караганде. Семья Василия, теперь уже с тремя детьми
- сыновьями Сашей и Сережей и дочерью Аллой, получает
квартиру. Их двухэтажный дом находился на окраине
Лениногорска недалеко от леса, и говорливой речки Громотухи на
большой скорости перекатывала она по дну крупные валуны,
вылизанные до блеска сильными струями ледяной воды.
Радости Василия не было предела. Ведь всё его детство и юность
прошли среди скалистых гор, вечно зеленых лесов, на берегу
горной речки. Вселившись в новую квартиру, он как будто
вернулся к своим истокам. В открытое окно была видна небольшая
гора, а за ней начинались горы покрытые лесом
 - Смотри, мать, - приобняв за плечи свою Дусю, подвел Василий
её к открытому окну,- мы из Каинды и речку и горы с собой
прихватили!
 Денег, зарабатываемых одним хозяином, не хватало –
подрастали дети, росли потребности. Василий строит рядом стайку
и разводит скот – быка, корову, свиней и кур. На выделенном
участке земли выращивают овощи. Хозяин многое делает сам, ему
помогают подрастающие сыновья. Дети – это опора родителей, и
Василий с женой воспитывают их в труде, как бывало в семье
Марии.
 Здоровье Василия после травмы ухудшалось. Лечение
практически не помогало, хотя каждый год от производства он
получал путёвку в санаторий. Толку было мало. Он принимает
решение самостоятельно заниматься своим здоровьем, наперекор
всем заключениям докторов («Травма. Что вы хотите. С годами
будет только хуже.»). Василий начинает ходить на работу только
пешком – это 10 километров в оба конца,- много ездит на
велосипеде, ходит зимой на лыжах с сыновьями. Я вспоминаю,
как-то к нам в гости пришёл дядя Вася ( на улице было градусов
тридцать мороза) в тёплой байковой в красную клетку рубашке, в
перчатках и вязаной шапке.
 - Вы что, так по улице шли?! – удивилась я.
 - Да, я же закаляюсь. Мне абсолютно не холодно.54
 - Какая же у вас, дядя, сила воли.
Для меня этот случай стал примером для подражания. Но достичь
такой силы воли, не каждому по плечу.
 Дорогой мой читатель, тут мне хочется сделать маленькое
отступление. Оно как раз к месту. За всю мою молодую жизнь ко
мне в квартиру периодически заходили в гости тётя Женя, дядя
Вася, дядя Коля… Заходили они очень редко. И теперь, по
прошествии многих лет, я не могу вспомнить, а угостила ли я их,
хотя бы чашкой чая? Если нет, то как я могла так поступить с
моими родными? Память подводит меня. Поэтому вам урок –
угощайте обязательно своих родных хотя бы чашкой чая, чтобы к
концу жизни не мучиться сомнениями, не сожалеть о своей
невнимательности.
 В первое время, когда еще не было спортивных снарядов,
Василий поднимал свою жену вместо штанги. Несмотря на частые
головные боли, Василий много шутит, не теряет присутствия духа.
Он любит, когда полный дом гостей, смех, анекдоты, песни и
пляски. После застолья вся компания шумной толпой высыпала во
двор, звучала гармошка и начинались танцы. Зачастую несколько
человек рядились в смешные костюмы, разыгрывали
юмористические, тут же придуманные, сценки. Хохот, веселье!
Как теперь вижу их счастливые лица, глаза, полные доброты и
любви. В то время в маленьких городах и селах люди, в основном,
веселили себя сами. Телевизоров не было. Фильмы смотрели в
кинотеатрах. Дочь Алла вспоминала об одном таком застолье.
- Среди гостей была кума моих родителей. Женщина необычайно
говорливая. Если она вступала в беседу, то обязательно превращала
её в длительный монолог, увлекалась так, что уже не замечала
ничего вокруг. В этот раз, воспользовавшись моментом, когда кума
особенно была занята своим рассказом, отец подменил ей обычную
ложку, которой она хлебала суп, на ложку с дырочками. Черпая
дырявой ложкой из тарелки, кума долгое время не замечала, что
бульон ей в рот не попадает, и продолжала увлеченно свою
историю, облизывая пустую ложку. Прошло немало минут, пока
она заметила странность. Все гости хохотали до слёз, громче всех
смеялась кума!
 С годами здоровье Василия ухудшается, и ему дают
инвалидность.55
 Дети все выросли, разъехались, кто учиться, кто в армию. В 1971
году Василий уходит на пенсию, в этом же году неожиданно
умирает его жена. Когда Евдокии не стало, Василию казалось, что
земля ушла из-под его ног. Какая-то опора подкосилась, как в
шахте, и земля куда-то поплыла. Встав рано утром, как бывало, он
открыл окно, посмотрел на родную гору: «Прощай, гора, значит и
мне уже здесь не жить».
 Василий оставляет квартиру младшему сыну Сергею и уезжает в
Усть-Каменогорск, в квартиру своей матери, которую к тому
времени она получила от военкомата за сына – Героя Советского
Союза – Шалимова Владимира Георгиевича.
 Трудно жить мужчине, оставшемуся в пятьдесят лет одному. Он
знакомится с одинокой женщиной и переезжает к ней в ближайшее
село Черемшанку. Привычный к сельскому труду, опять разводит
скот, пытается работой по хозяйству заглушить чувство страдания
по былой жизни. Однако, успокоения не приходит. Василий
возвращается к матери в Усть-Каменогорск.
 Оставшись один, он пытается отвлечься от тяжелых мыслей,
берётся освоить баян, и успешно играет небольшие произведения
на нём. Вспоминаю я, как мама, однажды, мне говорит:
 - Сегодня Василь приходил.
 - Какой Василь? – не поняла я.
 - Да дядька твой, попросил баян отца дать ему. Решил учиться
играть. «Купил я, Нелли, - говорит,- самоучитель игры на баяне,
сижу дома один, скучно, а так, хоть занятие какое будет. Отдай мне
баян Павла». Вот я и отдала. Отцу он теперь без надобности.
По прошествии какого-то времени услышала я от сестры Альбины:
 - Представляешь, ведь отец баян освоил. Теперь кадриль играет,
да так хорошо, хоть пляши рядом.
 Когда внуку Жене исполнилось пять лет, Василий на зимний
период устраивается охранником в пионерский лагерь,
расположенный в лесу под Лениногорском. Периодически
привозит туда внука. «Ну что, внучек, - говорит ему дед, усаживая
мальчика на свои натренированные плечи, - пойдём гулять по
лесу». И Женя, счастливый, вместе с дедом познаёт мир природы с
высоты. Так и ходил Василь с внуком на плечах, отсчитывая
километры. Уставшие оба от этих путешествий, они возвращались
домой, с удовольствием ели нехитрый суп, сваренный заранее
дедом, или ели рассыпчатую кашу.56
А когда землю покрывал толстым ковром снег, Василий,
оставшись один, уходил на лыжные прогулки, преодолевая
значительные расстояния. В какой-то период на базе этого
пионерского лагеря организовали тренировочный пункт для
сборной Казахстана по лыжному спорту. Василию стало интереснее
жить, он близко сошёлся с тренером лыжников, который часто
наблюдал за лыжными прогулками Василия. Тренер был поражен
физической формой пожилого человека, часто ставил его в пример
молодым членам сборной команды.
 Постепенно жизнь Василия налаживается, его душа начинает
оттаивать – он занимается с внуком, общается с близкими ему
родственниками, которых в Усть-Каменогорске было много. Здесь
в это время жили его мать, два родных брата, старшая сестра, дочь
с внуком и множество племянников.
 В 1984 году на девяноста седьмом году жизни умерла мать
Василия – Мария Сергеевна.
 В 1998 году случилось большое горе в семье младшего сына
Василия – Сергея. Умерла его дочь, внучка Василия. Мужчина
отправился в Магаданскую область. Долгая дорога, трагические
события не могли не сказаться на состоянии здоровья
семидесятидвухлетнего Василия Григорьевича. Он перенёс
инсульт. Вернувшись из поездки в Магадан, в 1999 году Василий
продает квартиру и едет вслед за дочерью в село Барановка
Змеиногорского района Алтайского края. Альбина купила в
Барановке приличный коттедж, где и поселились втроем – она с
сыном и приехавший позже отец. Здоровье Василия Григорьевича
заметно сдавало – временами он заговаривался, терялся в
пространстве, Но до последних дней не расставался с велосипедом,
совершая длительные прогулки. Благодаря постоянным
физическим упражнениям, велосипедным и лыжным прогулкам,
Василий оставался сильным мужчиной, освобождая дочь от
тяжелой домашней работы. Хорошим помощником ему стал внук
Евгений.
 В Усть-Каменогорске у Альбины оставалась квартира, куда в
2004 году вернулся Василий Григорьевич, где и умер. Похоронен
он на кладбище, где лежат почти все его близкие – мать и братья.57

 Мария – Маня

В 1928 году родилась еще одна девочка в семье Кусковых. По
Святцам её назвали Марией. Все называли её ласково – Маней. Она
была долгожданной девочкой, особенно для её отца Григория.
Старшей дочери Жене было уже восемнадцать лет. Отец сильно
баловал малышку, отчего она росла озорной, подвижной и ни в чём
не отставала от своих старших братьев Павла и Васи. Девочку
окружала удивительная красота Алтайских гор с хвойными лесами
и журчащими ручьями. Сколько сил и энергии давали растущему
организму чистейшая вода и прозрачный воздух! Как только она
немного подросла, то сразу начала ходить со своей старшей сестрой
в клуб и участвовать в самодеятельности. Дома по хозяйству всегда
было много работы, но вечером, надев башмачки, блузку и
развевающуюся на ветру юбочку, Маня семенила в клуб за
сестрой.
- Манька, опять за мной бежишь, - окликнула её, не оборачиваясь,
Женя. – Подрасти надо, потом плясать на сцене будешь!
Но Маня молча, с замирающим сердцем не отставала и
мечтала, как она сегодня будет кружиться в новой красной юбке.
 Последнее время в клубе Лайлов, где тогда жила семья
Кусковых, молодёжь готовилась к празднику. Маня тоже хотела
выступать. Постоянно двигаясь в такт музыке на сцене, она
привлекла внимание старших. Тогда руководитель концерта
предложила станцевать и ей.
- Маня, ты у нас как заправский кавказец кренделя выписываешь.
Давай-ка я тебе покажу основные движения лезгинки.
 И начались репетиции нового танца. Через несколько дней
Маня, запыхавшись от быстрого бега, с горящими от счастья
глазами ворвалась в дом:
- Я буду танцевать лезгинку в клубе! Мне нужен костюм, -
взволнованно закричала она, и её горящие глаза умоляюще
посмотрели на отца.
- А сможешь ли? – Удивился он.
- Папа, ты что! Я умею, я смогу, я лучше всех лезгинку танцую!
- А кто же еще этот танец танцует? – спросил отец.
 Немного задумавшись, девочка засмущалась и ответила:
- Да я одна.58
- Ну вот, а говоришь, лучше всех, - и он пообещал сделать костюм
для своей любимицы.
 Григорий нашёл в сундуках выделанную козью шкуру, и сшил
лохматую папаху. Из подходящего материала изготовил мягкие
сапожки – чувяки – с узким голенищем до колена. Затем стачал
подходящий ремешок, на котором закрепил деревянный кинжал.
Когда часть костюма была готова, отец обратился к старшей
дочери:
- Женя, сшей-ка ей черкеску - кафтан до колен – и штаны, как у
лезгинов.
- Да, если бы я костюм этот видела, - возмутилась она. Но на
следующий день, порывшись в клубных книгах, Евгения уже шила
для нетерпеливой егозы костюм.
- Ну, Манька, смотри у меня, чтобы пол дрожал на сцене от твоего
пляса, - шутила она.
А Маня, как завороженная, примеряла наряды и была счастлива. Но
самым неожиданным сюрпризом для неё оказались деревянные
газыри (ружейные заряды), которые отец уложил ей в нагрудный
патронташ. Счастью Мани не было предела!
 С тех пор она принимала участие во всех сельских
праздничных концертах. Уже в годы войны подростком играла в
клубных спектаклях. Однажды сыграла героя Великой
Отечественной войны Зою Космодемьянскую, которую все знали
как отважную девушку, защищавшую свою Родину. Ее игра была
так проникновенна, что зрители плакали.
- Наша Машка будет артисткой, - мечтали сельчане.
Но закончив четвёртый класс, Маша не захотела дальше учиться.
Занятия ей давались с трудом. Отсутствие усидчивости,
энергичный, непоседливый нрав мешали учёбе, и родители решили,
что девочка будет помогать по хозяйству. В те времена в
крестьянских семьях считалось, что девочка должна в первую
очередь быть хорошей хозяйкой, а грамота ей ни к чему.
 Но в июне 1941 года началась война, и Мария в тринадцать лет
начала работать – почтальоном. В это время в селе жила семья
одного казаха по фамилии Чукунов. Жена у него была русская.
Никто не знал, сколько ему лет, но на фронт его не взяли по
возрасту. Будучи небольшого росточка, весь обросший, с жидкой
бородёнкой и огромным носом в рытвинах от оспы, он вызывал
страх у детей. И хотя Чукунов отличался добротой и 59
безотказностью, взрослые пугали им ребятишек. Держал этот казах
на дворе старого быка Мишку, ставшего в годы войны
единственной тягловой силой для сельчан. Вот с этим-то Мишкой и
стала работать в паре Маня, возила в район почту. Дорога шла
через лес. Расстояние не близкое, более десяти километров.
Поездка затягивалась иногда на целый день – от темна до темна. В
дороге, бывало, встанет бык, как вкопанный, лишь слёзы в глазах
поблёскивают. Вот Маня вокруг него и бегает, гостинцы ему
предлагает – сахар, морковь, а он не берёт. В лесу Маню страх
берет. До чего же жутко девочке одной было! Но старый бык пока
не отдохнёт – с места не сдвинется.
 Недолго пришлось ей так работать. Однажды Мишка утром упал
и больше не поднялся. Поскольку почтовое отделение осталось без
транспорта, Маню уволили.
 Здесь я позволю себе сделать отступление и, наконец-то,
написать о моём деде – Кускове Григории Ивановиче. Из
воспоминаний дочери Марии я узнала о его внешности, каким он
был человеком.
 Вспоминает Мария:
- Отец был крупным мужчиной – высокий, красивый, со
светлыми прямыми волосами. Да что рассказывать – смотрите на
фотографию Павла, он на него был сильно похож. Работал он, как и
братья мамы, в бригаде взрывников, и однажды, неверно рассчитав,
он поспешил раньше выйти из укрытия, и взрывная волна из
последнего шурфа свалила его с ног. Он оказался под горной
породой. Его быстро откопали. Особенно пострадало его лицо,
можно сказать, оно всё было изувечено. Конечно, врачей здесь
хороших не было, и операцию делал районный фельдшер. Он
пришил, как смог, ему недостающую кожу на щёки и лоб, прикрыл
носовые отверстия, слепил губы. Григорий выжил, но лицо его
стало ужасным. Со временем, конечно, швы на лице посветлели,
люди привыкли к его виду. Из-за увечий работать на шахте он уже
не мог, стал работать извозчиком на руднике. Отец очень любил
детей. Когда он строил себе бревенчатый дом, неподалёку всегда
собирались дети. Они терпеливо ждали, когда у их друга будет
перерыв, чтобы услышать из его уст интересные смешные истории
и сказки. По долгу службы отец часто ездил в районный центр и
обязательно привозил каиндинским ребятишкам, поджидавшим его
на краю села, большой кулёк сладостей.60
 Дочь вспоминает один случай, когда на бахче в Самарке созрел
большой урожай арбузов. Родители решили обменять свои овощи с
огорода на сахарные арбузы. Григорий специально отправился в
районный центр за ними, но первую подводу с горой нагруженную
полосатыми плодами, он раздал каиндинским детям. И только
второй воз доставил в семью.
 Эти его душевные качества необычайной щедрости и доброты
передались и его детям.
- Умер отец, - продолжает Мария, - морозной зимой 1943 года.
Мама еще в начале зимы уехала в Акмолинск к сыну Николаю, у
которого должен был родиться первенец. Внук Володя родился в
день смерти деда. Хоронили отца сельчане – подростки и
женщины. Из семьи были только Женя, Василий и я. Поминальный
обед состоял из хлеба и очень вкусного киселя, густого и
ароматного, который мы с Женей приготовили из местных лесных
ягод. Его подавали в суповых чашках и ели ложками.
 Шло время, кончилась война, Маня взрослела и однажды, так
же неожиданно, как на пологих склонах Алтайских гор подымает
свои лебединые стебли полярный мак и трепещут от ветра его
нежно-лимонные лепестки, напоминая полет бабочки; или, как в
чернозёмной ложбине заполыхает ярко-рыжим огнем алтайская
купальница и величаво зацветает на опушке леса ярко-бордовый
дикий пион - Марьин Корень, так и наша Марья расцвела и
начала разбивать сердца молодых парней. Её энергичность и
весёлый нрав, активное участие в проведении праздничных вечеров
привлекали внимание ребят.
 Как-то летним вечером, засидевшись за чашкой чая с дочерью
Маней, Мария в очередной раз услышала звонкое пение
застольных казачьих песен с соседней улицы.
- Слушай, Мария, ты уже взрослая, - начала издалёка мать. –
Смотри, вон парни за тобой табуном ходят. На соседней улице у
Ножниковых старший сын Володя на тебя глаз положил. Чем не
жених? Ты послушай только, как они задушевно все поют, значит с
душою и живут.
- Ты что, мама, да я же другого люблю. Этот молодой, мелкий,
скучный. А я люблю парня постарше да пошустрей, чтобы он
настоящий мужик был, - возмутилась дочь.
- Ишь ты, мужика ей подавай. Будет гонять по хате, как напьется,
и вспомнишь потом мои слова.61
Мария, потупившись, молчала, знала, что перечить сильно матери
нельзя.
- То-то же, - в заключение сказала мать, и они пошли спать. А за
окном всё раздавалось разноголосое пение казаков. Маня,
уткнувшись в подушку, проплакала всю ночь.
 В конце сорок седьмого года Ножниковы заслали сватов, и мать
дала согласие. После их ухода дочь закатила истерику:
- Вот был бы жив отец, он бы не позволил тебе со мной так
поступить. – Но слово Марии Сергеевны было твёрдым.
- Пойдёшь только за Володю!
 В феврале сорок восьмого года сыграли свадьбу, и Мария
перешла жить в семью Володи. Семья была многодетная и
дружная, но жили они бедновато. Их дом был саманным, нижняя
часть дома – вырытая землянка. Дощатого пола не было, землю
мазали глиной, чтобы меньше пыли было. Зимой стлали циновки, а
летом засыпали душистой травой. Вдоль стен стояли топчаны, на
которых спали взрослые и подростки, а малые дети спали на печи.
 Казацкая семья была очень музыкальной, и Марии с её
артистической душой тоже хотелось петь с ними, но у неё не
получалось, она сбивалась с ритма. Сваты приглядывались к
снохе, и Маша не ударила в грязь лицом. Её работа по хозяйству
порадовала свёкров. Она никогда не сидела без дела, в доме всегда
поддерживала чистоту и порядок, пекла замечательные огромные
пироги с разной начинкой – мягкие и ароматные. Варила отменные
борщи. А постельное бельё стирала так, что оно, уже изношенное,
сияло снежной белизной. ( А секрет был в большом бачке-выварке,
в котором мать Мани кипятила бельё, когда оно начинало темнеть.)
В то время отбеливателей не было, мыло было только
хозяйственное – большие, с жутким запахом коричневые куски.
Бельё полоскалось только на речке, а зимой для этого во льду
прорубался прорубь. И сушили бельё только на улице. Когда,
принесёт хозяйка большие пласты застывших простыней, еле в
двери пройдёт, ухнет их на топчан, и пойдёт по хате аромат
морозца!
 Посмотрел-посмотрел свёкор на работящую сноху и решил взять
над ней шефство – преподать ей уроки пения. Бывало, на
праздничном застолье усадит её между собой и своим братом, и
вдвоём начинают петь ей в уши женскую партию, так и выучили. С
тех пор Мария отлично вписалась в их знаменитое хоровое пение. 62
И сколько я себя помню, когда еще были живы мои родители, на
праздниках все с упоением слушали народные казачьи песни на
два голоса в исполнении тёти Марии и дяди Володи.
 Осенью сорок восьмого года в семье Марии и Володи родилась
дочь Людмила, в 1950 году – дочь Вера.
 Когда рудники позакрывали, семья Володи и весь их
многочисленный родовой клан переехали в город Серебрянск, где
начиналось строительство Бухтарминской ГЭС. Они, как и раньше,
начали строиться обособленно на горе, на окраине города. Со
временем их поселение местные жители стали называть
Ножниковским хутором. Строились одновременно все дома,
поэтому стройка затянулась. А пока все жили во временных
землянках. Мужчины работали на строительстве
гидроэлектростанции. Весной 1956 года в семье Марии родился
долгожданный сын Борис.
Вспоминает старшая дочь Марии Людмила:
 - Мне к этому времени было уже полных семь лет, и я помню
довольно многие подробности нашей жизни. К моменту рождения
Бориса многочисленная семья жила во временной землянке. Она
состояла из одной большой комнаты, заглубленной в землю. В
середине ее стояла русская печь. Рядом с тёплой землянкой стоял
недостроенный четырехкомнатный дом, возведенный под крышу,
который семья начала строить еще в 1954 году. Строили новые
дома на хуторе поочередно. Поэтому строительство продвигалось
медленно. На нашем участке был довольно большой огород, до
нашего приезда покрытый густым непролазным кустарником,
состоящим из зарослей шиповника, волчьей ягоды, колючего
боярышника и цепкой акации. Всё лето взрослые члены семьи
занимались его раскорчевыванием.
Когда холодным мартовским днем, мама рожала брата, всех
детей выпроводили на улицу. Мы уже стали замерзать, когда нас
позвали домой. Мама лежала на кровати, вокруг на табуретах
сидели женщины. Кто-то подтолкнул нас с Верой к печке. Там, в
узком пространстве между стенкой печи и изголовьем топчана на
скамейке лежал туго спелёнатый новый член нашей семьи. Мы с
ужасом смотрели на его лицо – весь подбородок и щеки его были
бордового цвета. Его губы двигались, пытаясь вытолкнуть изо рта
что-то напоминающее узелок, часть которого лежала на его
бороде. В уголках рта пузырилась красная жидкость.63
Позже мы узнали, что пока у мамы не появилось молоко,
младенцу нажевали свёклу, завернули её в марлю, и этот узелок
сунули ему в рот.
 К осени 1956 года дом, наконец, был достроен. Постепенно
семья расширила огород, появился домашний скот – корова,
свиньи, куры. Когда дети подросли, пошли в школу Мария вышла
на работу. Имея образование четыре класса, трудиться она могла
только разнорабочей. Сначала Мария мыла молочные фляги и
бочки на местном молокозаводе. Труд был очень тяжелый.
Постоянная сырость, грязь отбили у Марии охоту пить молоко, и
она перешла на швейную фабрику, где шила рабочую одежду.
Однако, швейное дело ей не давалось. Зачастую она приносила с
работы ворох халатов или рабочих брюк, сшитых ею с браком, и
вдвоём с мужем они до полуночи вспарывали кривую строчку.
Такая работа не приносила достойной зарплаты. Долго Мария здесь
не задержалась и ушла экспедитором в химчистку. Вскоре ей
представилась возможность уйти на более высокооплачиваемую
работу в дезинфекционную станцию, где она проработала долгие
годы. Работа с химическими ядовитыми препаратами отразилась на
её здоровье. Она получила хроническое заболевание дыхательных
путей. Никакие лекарства не помогали. Мария начала обливаться
холодной водой, бегать по окрестным сопкам. Постепенно здоровье
пошло на лад, и она окрепла.
 Жизнь семьи Марии на Ножниковском хуторе была
исключительно счастливой, как будто в паруса их семейной лодки
дул счастливый ветер с Бухтармы. Владимир работал на
Бухтарминской ГЭС в железнодорожном отделе. Был он человеком
добрым и мягким, как и предсказывала мать Марии. Дети выросли,
получили достойное образование, обзавелись семьями. Со
временем появились внуки и правнуки, которые не были обделены
родительской любовью и заботой. Но когда Мария видела рядом с
собой посторонних обездоленных детей, её сердце начинало
болеть. Тогда её любви и внимания хватало и на них.
 Дочь Людмила вспоминает:
- Однажды летом, когда мама любовалась ароматными цветами
своего любимого жасмина, росшего у калитки, она обратила
внимание на незнакомую девочку. На вид ей было лет двенадцать.
Девочка прохаживалась по проулку. Увидев маму, ребенок
остановился у нашей калитки.64
- А что это так хорошо пахнет? – обратилась она к маме.
- Это пахнут цветы жасмина, - ответила та. – Вот этот куст с
белыми цветами и называется жасмином. Тебе нравится?
- Очень.
- А ты чья будешь? – спросила мама. – Кого-то ищешь здесь?
- Я ничья. И никого не ищу.
- А как тебя звать?
- Лена.
- А я тётя Маша. Мою старшую внучку тоже Леной зовут.
Живёшь-то ты где?
Девочка замялась, не сразу ответила:
- Я из школы-интерната.
- Как же так получилось, что ты так далеко ушла от интерната?
Девочка опустила голову и замолчала.
Мама пригласила её в дом, усадила за стол, накормила, обратив
внимание, что ребенок, видимо, уже давно не ел. Заботливое и
участливое отношение незнакомой женщины растопило сердце
маленькой гостьи. Она разоткровенничалась и поведала маме свою
историю. Ей в интернате плохо, её там не любят, часто ругают.
- Я решила уйти оттуда совсем,- закончила свой рассказ Лена.
- Ну вот ты сбежала. А куда теперь идти - не знаешь? Скоро
вечер, ты одна на улице. Где ночевать будешь?
 Беседа незнакомой тёти с ребенком продолжалась долго и
привела к тому, что Лена с букетом жасмина в руках вернулась в
интернат и была счастлива от того, что она на свете не одна, что
теперь у неё есть тётя Маша. После этого случая Лена одна или с
подружками стала приходить в гости, а иногда тётя Маша с
гостинцами навещала её в интернате. Эта их тёплая дружба
продолжалась до тех пор, пока девочка не уехала учиться в
колледж.
 Но особой болью для Марии стал приёмный сын Бориса –
Виталик. Жена Бориса оформила усыновление неожиданно, когда
была в гостях у своей матери на Украине в 1988 году, не обсудив
этот вопрос с мужем. Начались семейные размолвки. Мария
видела, что Виталик не прижился в семье, он им не нужен. Её
сердце разрывалось между этим треугольником. Она жалела сноху,
которая, как оказалось, страдала бесплодием, сочувствовала своему
любимому сыну, мечтавшему о собственном ребенке. Но больше
всего душа болела за маленького мужичка, не по своей воле 65
попавшего в этот семейный водоворот. Она часто забирала ребенка
к себе в дом, где он купался в волнах любви, исходившей от
бабушки. Иногда она на весь день уходила на квартиру к сыну,
своим примером показывая, как надо строить отношения с
ребенком. При бабушке взрослые не смели ссориться, чаще
общались с сыном, играли с ним в детские игры, читали книжки.
Постепенно душа двухлетнего малыша оттаивала, менялись в
лучшую сторону отношения между родителями. Так
малограмотная бабушка, руководствуясь только своей огромной
любовью, врожденным чувством такта помогла сыну и снохе
сохранить семью, уберегла от многих бед своего внука. Между тем,
Виталик очень привязался к бабушке, только с ней он делился
своими секретами. Благодаря ей, он полюбил песни. В праздничные
дни, как только из дома раздавалось казачье пение, где бы он ни
находился, он срывался с места, прибегал в дом, взбирался на
колени к бабушке, прижимался к её груди и, счастливый, смотрел
ей в лицо.
 Всякое случалось, пока рос Виталик, но всегда была рядом
бабушка, которая помогала мудрым советом и заботой. Однажды
на адрес Марии пришло письмо из Украины. Как оказалось,
написал его биологический отец Виталика. Письмо было из
тюрьмы, где он отбывал срок за убийство. Мужчина не стеснялся в
выражениях, открыто угрожая жизни и здоровью усыновителей.
Обещал выполнить свои угрозы после освобождения. Мария
несколько дней обдумывала ответ биологическому отцу внука.
Письмо, которое написала эта малограмотная, но умудренная
богатым жизненным опытом женщина, было очень добрым,
проникновенным. В каждом её слове сквозила такая нежность к
Виталику, к его судьбе! Она подробно рассказала, как живёт
мальчик, как о нём заботятся и как его здесь любят. В конце письма
она приглашала мужчину в гости после отбывания срока, и
обещала не препятствовать ему в возврате сына, если он этого
захочет. В конверт она вложила фото мальчика. Второе письмо
отца Виталика было совершенно иным. Он просил прощения у
бабушки за грубость, благодарил её за своего сына и обещал
больше не тревожить её письмами. Обещание своё он сдержал.
 В конце жизни, когда Мария медленно и тяжело умирала, её
двадцатидвухлетний внук приехал из Актюбинска, чтобы застать её
в живых. Он не отходил от неё до самого конца, очень страдал, что 66
ничем не может ей помочь, переживал, что она его не узнаёт. Но
перед самой смертью сознание бабушки прояснилось, она узнала
Витальку, дала ему свой последний наказ.
 Очень тяжело пережила Мария горе, когда в 1994 году её
дочери в одночасье овдовели. Зятья утонули во время рыбалки.
Причиной несчастья стал шторм на Бухтарминском
водохранилище. С 1995 года обе дочери обосновались в
Серебрянске. Теперь каждую неделю они приходили в
родительский дом, помогали по хозяйству, ухаживали за огородом.
Специальное место на огороде было выделено для бахчи – Мария
выращивала арбузы. Весной, для выкопанных лунок под арбузы,
мать просила своих дочерей носить почву с гор из-под кустов
шиповника по ведру в каждую лунку. Этих арбузов хватало и для
еды в свежем виде, и для засолки в бочке и банках на зиму. По
субботам дружно занимались уборкой, топили баню. Когда
созревал урожай овощей, трудились над заготовками на зиму –
варили варенье, компоты, квасили капусту, консервировали
разнообразные салаты, солили в бочках огурцы, арбузы, помидоры.
Работы хватало всем, никто не сидел без дела. А вечером,
уставшие, собирались после бани за ужином и пели песни. Это
заряжало энергией и поднимало настроение.
 В 2003 году в семьдесят шестой день своего рождения 21 августа
от онкологического заболевания умер муж Марии. Дочери продали
родительский дом на хуторе, и перевезли мать в центр
Серебрянска, купив ей новый дом, в котором вместе с матерью
стала жить и Вера. Мария пережила мужа на пять лет. Умерла она в
год своего восьмидесятилетия, после непродолжительной болезни,
осложненной сахарным диабетом. Похоронили её рядом с мужем
на кладбище города Серебрянска в ноябре 2008 года. У Марии
остались трое детей, шесть внуков, семь правнуков и пока одна
праправнучка.
Вот и подошло время подводить итог жизнеописания детей
Марии. Какой же была она? Да обычной русской женщиной. Я
вспоминаю, когда она приезжала к нам в гости, всегда была
празднично одета, аккуратная, чистенькая. На голове красовался
белоснежный, обычно с голубыми цветами, ситцевый платок. Она
интересовалась, как мы без неё это время жили, жарила нам свои
большие ароматные пирожки. Каждый день пешком довольно
далеко ходила в церковь. Учила меня, как правильно стирать бельё,
чтобы оно было безукоризненно чистым, как вести уборку в
квартире, и всё это было ненавязчиво, с душой.
А когда вечером приходили родители, то после совместного
ужина они с мамой садились друг против друга, мама доставала
очередной, специально приготовленный для бабушки, роман. И
начинались чтения вслух. Мама читала, останавливалась, они
делились впечатлениями, обсуждали эпизоды из прочитанного,
вместе переживали или смеялись. Я со стороны наблюдала за ними,
и мне было хорошо и уютно дома, когда у нас была бабушка
Мария.
Теперь мы узнали, каких она воспитала детей, и мы, её внуки,
окруженные большим миром родственников, жили дружно и
уважали друг друга. А теперь, когда её дети – наши родители –
ушли в мир иной, наши дети выросли и разбрелись по миру. Моя
сестра Людмила Крамер в письме ко мне поделилась своими
мыслями, которые, на мой взгляд, довольно точно отражают
теперешнее состояние души нас, внуков Марии.
«Ты вот пишешь, что с возрастом мы становимся более
близкими душевно. Я абсолютно с тобой согласна. Более того, я
иногда философствую мысленно: почему настроение улучшается,
силы прибавляются, когда я пересматриваю старые фото своих
близких, читаю сохранившиеся письма (как в случае с письмами к
бабуле от сыновей). Прихожу к такому выводу: между кровными
родственниками существует прочная связь, она невидимая, скорее
всего это энергетическая связь в виде волокон, которые
переплетаются, соединяя всех кровных родственников, подпитывая
наши эмоции, ум, иммунитет и другие важные жизненные силы.
Пока мы молоды, мы находимся в окружении огромного
количества живых родственников, при этом чувствуем мы себя так
хорошо, что нам достаточно общения с самым близким кругом
родни. Нам этого хватает для поддержания отличного настроения,
здоровья, богатых эмоций. Нашему поколению нашего рода
здорово повезло – круг наших родственников был огромен! Но за
последние годы мы почти всех их потеряли. Энергетические связи
в большинстве своём оборвались. И эти порванные живые волокна
пытаются найти оборванные концы, чтобы соединиться с ними в
целое. Я, наверное, путано объясняю, но я так чувствую. В
ближайшем круге моих родственников остались только моя сестра,
брат, наши дети и внуки. Этих связей нам недостаточно для
поддержания полноценной жизни, и когда я стала общаться с
тобой, когда у Аллы встретилась с Таней, увидела Сашу Кускова –
как будто частично восстановила утерянную часть жизненных сил.
Я об этом с тобой первой говорю. Но когда Вера поделилась со
мной своими ощущениями от поездки на юбилей Альбины, я
поняла, что и она находится в том же состоянии, что и я. Больше
скажу, на восстановление этих жизненно необходимых нам,
живым, связей работает не только возобновление общения с
оставшимися родственниками, но и обогащение нашей памяти
неизвестными нам фактами из жизни умерших, изучение наших
корней. Это очень важно не столько для нашего поколения, сколько
для наших детей и внуков. Ведь их круг кровных родственников
намного скуднее, чем у нас. Значит и силы жизненные у них
недостаточно крепки. А так хочется, чтобы они жили долго и
счастливо!»

Дети Мари прожили дружную жизнь, сохраняя теплые
родственные отношения между их семьями.

Берегите себя, потомки Марии, живите дружно и не забывайте,
как много ваших родственников живет на Земле