Мне казалось, что как только я сомкнула веки, сразу наступило утро. Открыв глаза, я увидела, что вся семья дома и заметила, что мать с сыном куда-то собираются.
Погода стояла ясная и солнечная. Мир улыбался нам. С работы мне не звонили. Это означало, что я могу остаться здесь на какое-то время.
«Ильнур, куда же мы пойдём?» – спросила я, недоумённо глядя на парня.
«Я пастух сегодня», - улыбаясь ответил он. «Не волнуйся, тебя с собой возьму, а мама нам поможет просто стадо проводить».
«Вот ещё новости какие», – подумала я. Мама Ильнура предложила одеть мне кое-какую одежду её дочери, которая жила в Челнах. Она достала брюки, сапоги, лёгкую куртку и шапку. Одежда мне подошла, и я была в полной готовности, чтобы идти с ними. Выйдя за ворота, мать сломала палку от кленовой поросли, растущей за забором, и дала её мне погонять коров, чтобы они не отбились от стада.
Ильнур был в своей синей спецовке-комбинезоне, в которой встретил меня вчера. Рыжеволосый, синеглазый, все его действия выражались быстротой и стремительностью действий и их непредсказуемостью для меня.
Впереди было много неизвестного, но рядом с этими добрыми и отзывчивыми людьми мне было хорошо и спокойно на душе. Все мои тревожные мысли вчерашнего дня и последовавшей за ним ночи куда-то улетучились. Ильнур не желал мне зла и вёл себя просто и естественно.
Мы втроём шли по деревенской улице, погоняя стадо в сторону выхода из деревни. Местами чувствовалось дыхание осени, лучи нежаркого октябрьского солнца освещали нас с Ильнуром, уводя прочь тревоги и придавая мне спокойствия и уверенности в том, что с ним я не пропаду.
Пастбище находилось на небольшом возвышении, на пригорке, с которого отлично просматривалась почти вся деревня, заканчивая далёким и мрачным кладбищем, словно спрятанным под огромными кронами тополей-исполинов, как бы скрывая его от людских глаз. Но сам его вид навевал большую скорбь и печаль, вызывая грустные воспоминания об ушедших предках.
По сторонам, насколько хватало глаз, тянулись бескрайние поля, многие из которых были уже вспаханы. Справа наискосок от нас находилась небольшая берёзовая рощица. Осень щедро раскрасила листья берёз в яркие золотисто-рыжие тона. Художница-природа была щедра на краски. Тоном темнее казались волосы Ильнура. Они имели золотисто-красноватый оттенок. Рощица берёз была небольшой – просто молодые березки были кем-то заботливо высажены в ряд по две для возможного снегозадержания зимой и защиты от ветра. Эти желтые берёзы заметно украшали осенний пейзаж, придавая особый колорит и яркие краски. «Вот бы сходить сюда за грибами и ягодами», - подумала я.
Вдали виднелось свекольное поле. Стояли КАМАЗы, вереницей вытянувшись в ряд, который доходил до горизонта и исчезал за ним. Полным ходом шла уборка сахарной свёклы. В Заинском районе находился один из трёх сахарных заводов республики Татарстан. Этими-то КАМАЗами и возили добытый урожай. Труд сельского механизатора велик и многогранен – им приходится работать на весновспашке, затем на посевной, на подкормке посевов минеральными удобрениями, на уборке урожая и сахарной свеклы, а зимой ещё и возить солому на ферму.
Время от времени была их очередь пасти табун, поскольку многие держат скотину.
Несколько чёрно-белых коров отбились от стада и пошли назад, под горку в сторону деревни. Приходилось периодически погонять стадо, собирая его в кучу. Мы с Ильнуром находились далеко друг от друга, лишь изредка могли видеться. За целый день я даже не присела, - на это у меня не было времени.
Стадо в середине дня стало поспокойней, больше так не разбредалось в разные стороны, как поначалу.
Ближе к полудню Ильнур позвал меня обедать. Заботливо раскрыв пакет, он достал бутерброды и чай, по-хозяйски приготовленные мамой. Мы с ним не спеша пообедали, разложив всё на пригорке. Вскоре от нашего скромного обеда не осталось и следа – на свежем воздухе аппетит был хорошим, всё съели подчистую. Коровушки паслись спокойно, благо подножного корма было ещё достаточно. Погода стояла тёплая, солнечная. Насытившись травой, они спустились на водопой, идти далеко не пришлось – рядом в овраге протекала извилистая речка Зыча. Я сразу и не распознала её. Впервые находясь на пастбище и в этой деревне с человеком, который мне очень нравился, я совсем потеряла голову и вжилась в этот образ, ведь всё шло по его сценарию. От меня здесь ничего не зависело.
Коров было примерно 35-40, никто их не считал. Напившись воды, они, вздыхая, улеглись на остатки травы и, бесконечно пожёвывая свою жвачку, шумно вздыхали, утомившись за день. Наступило время послеполуденного отдыха.
Ласковые лучи октябрьского солнца согревали землю своей теплотой, словно отдаляя приход холодов. Всюду мелькали паутинки, переливаясь на свету всеми цветами радуги, что напоминало о победоносном шествии осени, не давая забыть о скором приходе зимы.
По деревне время от времени покрикивали петухи – всюду чувствовалось движение жизни. Подтверждая это, я услышала вблизи шум мотора ехавшего по полю трактора. У спуска к речке трактор неожиданно остановился и из него по-молодецки выпрыгнул молодой чернявый мужчина с канистрой. Он быстро спустился к речке и, набрав воды, стал заливать воду в закипевший было радиатор. Я, периодически погоняя скот, ходила по пастбищу, невольно наблюдая за этим незнакомым трактористом. К нему неожиданно подошёл Ильнур. Я видела, что мужчины о чём-то оживленно беседовали. Я совсем не слышала их разговор, да и если бы услышала, то вряд ли поняла бы, о чём они говорили. Ведь разговор был на татарском языке, да и как же иначе – ну кто будет разговаривать по-русски в татарской деревне? Для чего? Зачем? Русские забредали сюда крайне редко, лишь я сама каким-то непостижимым образом оказалась здесь.
Тем временем Юлдуз (так звали чернявого тракториста) поинтересовался у своего двоюродного брата: «Послушай, Ильнур! Ты с кем тут коров пасёшь? Что за девушка с тобой?»
На что брат, слегка смутившись и потупившись, отвечал: «Понравилась она мне. Я женюсь».
Ильнур был немногословен, но этими двумя короткими фразами сказал всё, о чём втайне думал, от чего пело и замирало его сердце долгими осенними ночами.
Вконец ошеломленный этой сногсшибательной новостью, брат ни слова не говоря, забросил канистру в кабину и второпях нажал на газ, сквозь шум заработавшего мотора, ответив Ильнуру: «Неужели у вас так серьёзно? Ну и ну. Что ж, брат, поступай, как знаешь». Захлопнув дверь трактора, он поскорее поехал в деревню, всё недоумевая и волнуясь за судьбу младшего брата, с которым они вместе выросли и бок о бок провели детство и юность.
Но вернёмся к нашим героям. Пока они общались, я увидела на полянке грибы – это были луговые опята, и с удовольствием собирала их, решив пожарить с лучком на сковородочке по приходу домой. Я, увидя, что незнакомый тракторист уехал, сама подошла к Ильнуру. О своём разговоре с братом он мне ничего рассказывать не стал, а присел со мной рядом на корточки, и положив одну руку себе на колено, а другую на траву, глядя мне в глаза, спросил: «Ксюша, как ты думаешь, а что если мы вместе Новый год встретим у нас в деревне? Я тебя приглашаю».
Я удивилась тому, как он забегает вперёд и уклончиво ответила: «Хорошо. Посмотрим.»
Тем временем, неспешно день шёл к своему логическому завершению – вечеру. Собрав грибы, я положила их в холщовую сумку Ильнура. Он остановил меня, придержав возле себя и спросил, улыбаясь: «Ну как ты, Ксюш, не устала?». Таким образом он выражал свою заботу обо мне.
Так завершился этот день. Оба мы были уверены, что впереди нас ждало счастье.