Ерш, он, собственно «Ёрш», а еще точнее, «Щ-303» – дизель-электрическая подводная лодка типа «щука» времен Второй Мировой. Прошу любить и жаловать!
В 1936-м на лодку штурман пришел. Дотошный такой, въедливый - весь корабль излазил и обнюхал «от киля до клотика». Матросы в кормовых отсеках под присягой могли поклясться, что лейтенант Травкин каждую заклепочку прочного корпуса на зуб пробовал и что лодке теперь без ремонта ну никак не обойтись, потому что с покусанными заклепками в море никто не ходит!
А офицер действительно упертым оказался. Мало ему корабля – море подавай! Каждый поход, у каждой баночки, у каждой впадинки все он что-то для себя отмечал, записывал, да подрисовывал. Знаниями своими особенно ни с кем не делился, хотя и не особо скрывал. Не разговорчивым он был, почти угрюмым, с суровым взором и лихо зачесанными назад волосами. Иваном Васильевичем величали.
Долго ли, коротко ли, а вышел-таки наш Иван Травкин в командиры!
– А кем командует-то?
– Ершом!
Так и приклеилось – Командир ерша. Долго смеялись…
В июне 1941-го смех закончился, а в мае 1943 случилось вот что.
Уверен, каждый уважающий себя пацан, хотя бы раз играл в войнушку. Ну, а если на войнушке, то обязательно в разведку сходить надо. Тем, кого выбирали в разведку, другие мальчишки обычно страшно завидовали. «Я как дед!», ну или прадед… Штирлиц, Зорге, Джордж Блейк. Короче, всё было по Высоцкому: «А ты бы пошел с ним в разведку? Да, или нет?!?»
8 мая 1943 года капитан–лейтенант Травкин И.В. получил предписание от командования Балтийским флотом выйти на «Щ-303» в Финский залив на разведку противолодочных рубежей, выставленных противником. Как видите, в нашем случае разведчик это уже не пара смельчаков, не танк и даже не самолет, а целый боевой корабль со всем экипажем.
Надо сказать, что немецко-фашистское командование Балтфлот вообще за силу серьезную не считало. У них все быстро было, «молниеносно» так сказать. А что возиться-то? Люфтваффе – вне конкуренции, танками можно и приударить, да и финны поднажмут. Запереть скорлупки эти худосочные, да вместе с мерзким городишком на дно морское пустить! И забыть о них навсегда!!!
Вот только что-то у фрицев не заладилось сразу же. Ну, не шли дела и всё тут! То ли фюрер что-то не так сказал, то ли звезды сошлись криво, а вот забыть о Балтийцах «навсегда» явно не получалось. Русские подводные лодки оказались на редкость назойливыми. Как мухи, право слово!
Сначала, правда, грешили на свои же мины и англичан, но минеры с пеной у рта доказывали светлейшему командованию, что они не совсем законченные бараны, чтобы с завидной регулярностью топить родимый немецкий торговый флот, с которым, кстати говоря, и без внешних воздействий дела совсем «не айс!». Бритонцы же вообще гордо воротили носы и гнусаво утверждали: «Мы, да особенно с вами, в каждой луже, как фекалии, болтаться бы не стали». А вот это было уже обидно.
Воплей было на все противолодочное управление! Инженерная мысль резко шагнула вперед, и возникло чудо-изобретение всем на загляденье.
«Маркизову лужу» перегородили сеточками удивительной конструкции. В самой узком месте указанного водоема сети тянулись от берега до берега. Каждая ячейка секции была 4х4 м, диаметр стального троса – 40 мм. Ко дну секцию притягивали мощные якоря с цепями, секции надежно скреплялись между собой, а по верху протягивалась замысловатая система поплавков. Если подводная лодка попадала в сеть, то из поплавков вырывался сизый дым, хорошо заметный с постов наблюдения, и к месту происшествия спешили катера-охотники и самолеты с бомбами. Такая вот «рыбалка» получалась. Добавим к этому не слабое количество мин: донных, якорных, магнитных, «думающих» (было и такое). Это приблизительное описание одного рубежа, а их к 1943 году было аж три!
Кое-какие данные о проводимых немцами мероприятиях у Советского командования, безусловно были, но обстановку требовалось уточнить, а, при возможности, необходимо было прорваться через рубежи в открытое море.
Но почему именно Травкин? Да, потому что одним из лучших он был в то время на Балтике! За спиной вся навигационная кампания 1942 года, неоднократное преодоление упомянутых препятствий, 6 потопленных транспортов и уход от преследования… во вражеское минное поле. Всё это в обстановке полной блокады Ленинграда.
И вновь – «Прощай, Кронштадт!», совсем скоро и сторожевики застопорили ход. Постепенно они уменьшались в размерах, пока не превратились в едва заметные точки. Потом исчезли вовсе. Доведется ли еще встретиться?
Первый рубеж «Ёрш» преодолел сравнительно легко. Хотя, опять же, как сказать? Лодка шла сквозь минное поле, словно челнок, продевая разрозненные нити плотна ткацкого станка. Вот скрежет минрепа пошел от носа по правому борту. Вот он дополз до «центрального». Перешел на корму. Чуть довернем влево, остановим правый винт… маленечко за штангу кормового оперения зацепился… «Пум!» - от-це-пил-ся. Струны смерти. Сколько моряков осталось навечно в этих дьявольских гуслях – не вспомнит уже никто!
Вдруг в ушах гидроакустика послышался странный звон, а «щука» уперлась во что-то прочное и упругое. Сеть!
Потыкались в одном месте, в другом, прогулялись вдоль сеточки туда-сюда, да призадумались. «Кажется…» – подумал командир – «… есть тут место немного поглубже. Надо бы попробовать. С разбегу, конечно…»
Нащупали, разбежались…
«Бам!» – застряли! Влево, вправо, вверх, вниз, назад – вперед, назад – вперед, назад – вперед… не пускает! Над головой шум винтов - «чух-чух-чух» - и бомбы посыпались.
Корабль трясло, как в лихорадке. Все лампочки побило, только хруст под ногами, а тут еще аккумуляторы помирать стали. Дали дифферент на корму такой, что электролит из батарей полился, и один рывок назад сделали. На силу – вырвались! А эти все бомбят, не унимаются.
И вдруг бомбить перестали. Тишина вокруг зловещая и кто-то тихо-тихо так шепнул на ушко: «Сдавайся, командир…»
«Вот, что значит кислород! Не иначе с ума схожу…» – подумал Травкин. Подумать – это одно, а командовать «Ершом» – совершенно другое! Он все пытался охотничков за корму перевести и аккуратненько, потихонечку, культурненько, да по-английски отвалить с банкета. Да не тут- то было – намертво прицепились, стервецы! «Куда Емеля – туда и я…»
«Стоп машины!» – и наверху остановились: «Сдавайся, командир… говорят же тебе!»
«Ладно» – подумал Василич. Положил лодочку на грунт и по отсекам прошелся. Кого уложил отдыхать, кому руку пожал, а у кого-то судороги уже пошли. Дышать-то нечем.
До дизелей добрался, присел, да глаза чуток прикрыл и вдруг почувствовал, что лодка-то всплывает. «Да, какого-ж…!!!» – и в «центральный» бегом! Но это в мыслях. Ноги еле передвигаются, руки не слушаются, и голова гудит, как котел. С трудом до переборки дотащился.
Люк.
Кремальера.
Рывок.
Заперто! Изнутри заперто!
Отчаяние за горло берет, хоть стреляйся!
Тут кремальера дрогнула и уже совместными усилиями отдраили переборочный люк. Помогли ребята – Слава Богу!
Центральный.
Глоток воздуха вернул силы.
Трап.
Рубка.
Мостик.
Обстановка: «Жерла пушечек смотрят точно на меня – очень скверно! А что это за мудак с белой тряпкой на носу пляшет, как обезьяна? Вот, сука, а!?!»
«Эй, на катере! Кто говорит по русски?! (чтоб вас всех…)» – рявкнул командир ерша.
«Вентилировать отсеки!» – понеслось вниз заметно тише.
Прикуривал спокойно, не спешил.
А на катере, тем временем, шлюпочку на воду спустили. Чинно разместившись, победители с воодушевлением поперлись за заслуженным призом!
«Оу! А они уже близко…»
Мгновение решает бой!
Папироса описывала над морем элегантную дугу, «Срочное погружение!» – неслось по отсекам, командир ерша был уже на своем месте, а рубочный люк наглухо задраен.
Хитро прищурив якорные клюзы и ухмыльнувшись зубастыми торпедными аппаратами, стальной ерш ринулся в морскую пучину.
«Ха-Ха-Ха-Ха-а-а!!!» – донеслось откуда-то из глубины.
Теперь лодку бомбили уже нещадно! Вдоль и поперек, справа и слева, из носа в корму и наоборот. Час за часом, без перерыва.
Вот, когда пригодились записки, заметки и зарисовки того молодого и въедливого штурмана. Травкин точно знал одну лощинку на дне, куда он и положил свою лодку. Наверху же об этом ничего не знали, и взрыватели ставили на меньшую глубину. Бомбы рвались выше «Ерша», только осколки на палубу сыпались.
Третьи сутки лодка под водой. Воздух стал тяжелым и плотным, как глицерин. Люди задыхались, но надо было ждать. Ждать!
«Говорит командир корабля!» – голос Травкина резонировал в разговорных трубах, многократно переотражался от стенок отсеков, перемешивался обертонами и каким-то совершенно удивительным клубком чувств оседал в каждой моряцкой душе – «Обещаю вам, что как бы ни было трудно, я приведу лодку в базу! Рассчитываю на вашу поддержку и понимание».
И привел!
Привел всех – «Всем смертям назло!».
Такой вот командир у нас был.
Командир ерша.
P.S. Всего за годы Великой Отечественной войны Иван Васильевич Травкин одержал 15 морских побед (12 транспортов и 2 сторожевика потоплены, 1 эсминец поврежден). Звание Героя Советского Союза получил в море, во время последнего боевого похода в апреле 1945 года. Под его командованием подводная лодка «Щ-303» стала гвардейской, а «К-52» – краснознаменной. Кормовой флаг с «К-52» по сей день можно увидеть в витрине Центрального Военно-Морского музея в г. Санкт-Петербурге.