Бедняк и «древо смерти»
Так бы шло и дальше всё,
Но произошло вот что ещё.
Как-то однажды бедняка,
Уже почти что старика,
За то, что не смог
Отдать вовремя долг,
Наказать решили строго.
Его схватили у порога,
Чтоб избить на площади,
И это увидели все жители.
Бежать бросился тот от стыда,
Сам не ведая куда.
«Я не преступник и не вор.
Смерть лучше, чем такой позор!» –
Решил в отчаяньи бедняк,
У «древа смерти» оказался так.
Сразу горсть ягод чёрных съел,
Но не умер, а помолодел.
Тут-то и догнали стражники его,
Только не узнали беглеца сего.
Говорят ему: – Юнец,
Ты не видел, здесь отец
Весь седой не пробегал?
– Нет, ребята, не видал. –
Старик в страхе отвечает,
Хоть вопроса и не понимает,
Удивлённо крутит головой,
Не видя никого рядом с собой,
Какой юнец и отчего
Сам ответил за него.
Им хватать его ведь нужно.
Но, взглянув на отраженье в луже,
Понял тотчас же в чём дело.
Тогда «старик» довольно смело,
Хоть и очень это странно,
Помчался к самому хану
И взмолился: – Луноликий,
Справедливый и великий,
Я уж стар и бестолковый,
Но дозволь мне молвить слово.
Никому больше не верьте.
Не ядовито «древо смерти»,
А совсем наоборот –
Жизнь и молодость даёт.
Я тот старик, которого приговорили
И на площади чуть не избили.
Поняв, что умереть гораздо лучше,
Чем позор терпеть публично,
Съел горсть «смертельных» ягод,
Но не умер, а помолодел на годы.
– Как так? Съел, а предо мной
Стоишь живой и молодой?
Но этого никак не может быть!
За что же Ибрагима я велел казнить?!
Ну нет, до тех пор не поверю,
Пока лично не проверю.
Смогу поверить лишь своим глазам,
И к «древу смерти» отправился сам.
Ягоды сорвал своей рукой:
– Одну при мне съешь, дорогой.
«Старик» смело съел её.
Не произошло плохого ничего.
Только он стал ещё моложе.
Тогда хан откушал ягод тоже,
Помолодел на тридцать лет,
Ни морщин, ни хвори нет,
Почернела тут же борода.
– Ай да ягоды. Вот это да!
Волшебное и правда древо!
И охватило хана чувство гнева.
Призвал визиря он тут же:
– Признавайся, а то будет хуже!
И в злодеянии признался визирь.
Как ему был ненавистен Ибрагим,
Что видел счастье своё,
Только в гибели того,
Что подменил он ягоды,
Напоил сам их ядом
И как в тайне дрожал,
Как бы кто что не узнал.
Взвыл хан нечеловечьим голосом,
Стал рвать на себе волосы.
Велел казнить злодея,
Розг и палок не жалея,
Забив его до смерти.
Царь, и все кто здесь, поверьте,
Хан, конечно, поступил несправедливо
И, до конца дней вспоминая Ибрагима,
Истязал себя всерьёз,
Пролил он немало слёз.
Но слезами, сколь ни льёшь,
С того света не вернёшь!
Продолжение следует