Дом из кривых зеркал
комедия
«…А война – это женское дело!»
Аристофан
Действующие лица:
Патрисия – мать Артура, в возрасте, вдова; всегда весела.
Артур - живет со своей матерью всю свою жизнь.
Корделия – молодая, красивая, целеустремленная девушка.
Сущности - отражения, живущие по ту сторону зеркал.
Явление первое
Роскошная двухэтажная квартира. Гостиная. Три больших зеркала в конце комнаты. Большой зеркальный стол по центру, диван и два кресла. На столе – женские журналы, пепельница с окурками в губной помаде и зеркало.
Все в полном порядке и на своих местах.
В комнату входит ПАТРИСИЯ, в платье по фигуре, чуть более чем откровенном. В руках у нее пустые бутылки из-под виски и скотча, она ставит их на стол.
ПАТРИСИЯ: Почему именно сегодня? Во всех благополучных, благопристойных и прочих благо- домах люди все еще спят. Нет, я все понимаю, когда же еще звать гостей, как не в выходные? Но кто-нибудь, ответьте мне, почему это происходит именно в мой единенный выходной, да еще в такую рань – это просто бесчеловечно, слышишь меня, Артур? Бесчеловечно!
АРТУР: (откуда-то сверху) Ну, мама, ну так получилось, я же не специально!
ПАТРИСИЯ: Не смей называть меня мамой! Особенно перед этой, как ее? Как ее зовут, ты слышишь меня? Как зовут нашу гостью? Черт бы ее побрал.
АРТУР: Корделия, Корделия Джонс, я уже говорил, и не один раз. Она тебе непременно понравится.
ПАТРИСИЯ: (подходит к зеркалу, и говорит со своим отражением) И что за дурная привычка: «мама!». Как будто мешок на плечи мне бросает, с моими годами. Я еще пока достаточно хороша, чтобы слышать от мужчин совершенно другие обращения, а не эта «мама», и пусть даже от родного сына. «Дорогая», «любимая», «моя прелесть», «мой ангел», «душа моя», «птичка моя», «моя госпожа» - мне нравится, как это звучит… Она мне понравится, разумеется, она просто обязана мне понравится, а как еще может быть? Я что зря вставала ни свет, ни заря, чтобы привести волосы в порядок. Кстати о порядке…
Подходит к столу и одним движением смахивает журналы на пол, хватает пепельницу и начинает равномерно рассыпать ее содержимое по полу.
ПАТРИСИЯ: Хм, подушки на диване уж больно симметричны, надо бы переложить. Нет, вот так будет даже лучше, (садится на диван, поправляет зеркало). Слишком приятный запах в доме, все от моих духов, нужно как-то это исправить. Не мешало бы покурить!
АРТУР: (спускается по лестнице) Мама! Ну зачем ты куришь здесь? Скоро придет Корделия, я только проветривал гостиную, а теперь снова запах, словно в кабаке!
ПАТРИСИЯ: Не мама! Не ляпни это при гостях, прошу тебя. А и вправду, как в кабаке! Принеси мне с кухни виски!
АРТУР: Мама!
ПАТРИСИЯ: Виски!
АРТУР: Бог с вами!
ПАТРИСИЯ: Нет, со мной виски.
АРТУР: Ну не перед гостями же, да и тем более с утра, поберегите свою печень.
ПАТРИСИЯ: Мне что-то подсказывает, что ты не обо мне печешься. Виски, я сказала. Три кубика льда!
АРТУР: (не спеша направляется на кухню) Я знаю, зачем же постоянно напоминать.
ПАТРИСИЯ: А чего тут мелочиться? Дорогой, сегодня такой великий день, ты наконец-то познакомишь меня со своей девушкой – думаю, одного стакана будет мало. А вот бутылка, пожалуй, будет в самый раз!
АРТУР: (появляется в дверях со стаканом виски – ровно три кубика) Да что на вас сегодня нашло, мама? Какая-то холера? Может быть вам лучше отлежаться?
ПАТРИСИЯ: С каких это пор ты ко мне на «вы»?
АРТУР: С каких это пор мы курим в гостиной перед гостями и пьем поутру виски? (сходятся в центре комнаты, ПАТРИСИЯ отнимает стакан).
ПАТРИСИЯ: За что ты так, заставляешь меня нервничать еще больше, ведь скоро придет… она, и я совершенно не знаю как себя вести, просто хотела пропустить один маленький стаканчик, всего пару глотков, для храбрости, только и всего, а ты так со мной разговариваешь. Теперь мне его не хватит, посмотри, как я разволновалась – руки дрожат, еле держусь на ногах. Принеси бутылку, я сказала.
АРТУР: Прости, тебе стоит лучше присесть, сейчас я все принесу, не нервничай так, я ведь даже не подумал, как это волнительно для тебя (идет на кухню).
ПАТРИСИЯ: Вот так бы сразу, Артур. Посмотрите на него, такое ощущение, как будто утром вместе с ним сегодня решил проснуться его характер. Я его не так воспитывала. Откуда он только понабрался этого?
АРТУР: (ставит бутылку на стол) Я только об одном тебя прошу, будь с ней как можно мягче, обходительней, чуточку гостеприимнее что ли. Ты не представляешь, как она мне важна, и я хочу, чтобы все сегодня прошло замечательно.
ПАТРИСИЯ: (пьет виски) Совершенно не понимаю о чем ты, я буду с ней по-хозяйски равнодушна, ведь это ваши отношения, я здесь совершенно не при чем. Уже ощущаю себя здесь лишней, и это в своем-то доме!
АРТУР: (кладет ей руки на плечи) Ну что ты? Ты никогда не будешь здесь лишней, мам, просто будь как всегда мила и обворожительна, больше ничего, прямо как ты умеешь.
ПАТРИСИЯ: (поворачивается к нему и обнимает) Ох, Артур, мой мальчик, как же я боюсь оказаться здесь одна. Что когда-то порог этого дома переступит другая женщина и украдет тебя у меня.
АРТУР: Ну, зачем же ты плачешь? Я всегда буду с тобой. Никто не заберет меня отсюда, мне просто очень важно, чтобы ты одобрила наш союз.
ПАТРИСИЯ: Союз? (отстраняется от него) Какой такой союз? Артур, ты мне о чем-то не договариваешь?
АРТУР: Ты как думаешь, зачем мне еще приводить ее в дом?
ПАТРИСИЯ: В наш дом!
АРТУР: В наш дом. Чтобы познакомить ее с тобой, чтобы вы пообщались, узнали друг друга, нашли общий язык, и только после этого ты дала бы свое согласие.
ПАТРИСИЯ: Согласие на что?
АРТУР: На брак, конечно же!
ПАТРИСИЯ: (падает в кресло) На что? Как ты выразился? На брак? Кажется, мне дурно.
АРТУР: Сейчас принесу воды!
ПАТРИСИЯ: Нет, нет, лучше налей еще виски (сидит, понурив голову). Спасибо, дорогой, это слишком неожиданные новости.
АРТУР: Ты несчастлива?
ПАТРИСИЯ: Нет, с чего ты взял, просто все так быстро, я была совершенно не готова, и когда вы это решили?
АРТУР: Две недели назад, все никак не могли найти день для знакомства. Я хотел сказать об этом ближе к концу, но ты так была расстроена, что решил не томить тебя и обрадовать, но как я вижу – все совсем наоборот.
ПАТРИСИЯ: (встает, держа в руках виски) Ты не оставил мне выбора, мне придется встретиться с ней и радушно принять ее в нашем доме на правах твоей будущей жены.
АРТУР: (обнимает) Ты просто чудесна, мама! Я так счастлив, что две самые любимые мной женщины сегодня будут сидеть здесь, в этом уютном доме, на этом диване, за этим столом, будут общаться между собой, а я сяду сюда в кресло, и буду смотреть на вас со стороны и восхищаться каждым мгновением!
ПАТРИСИЯ: Подойди ко мне, этот галстук совершенно не подходит к моему платью. Ты только посмотри, какое отвратительное сочетание. Иди и надень другой, сейчас же.
АРТУР: Я не подумал об этом, и действительно как-то не смотрится (поднимается наверх, все разглядывая галстук).
ПАТРИСИЯ: (подходит к зеркалу) Так вот как обстоят дела. Решил играть по-крупному? Все же получилось у тебя меня удивить. Ставки сделаны, мой мальчик, так что не обижайся. Чем выше заберешься, тем больше ступеней считать хребтом.
АРТУР: Ты что-то сказала? (сверху)
ПАТРИСИЯ: Я говорю, все так замечательно вышло, я рада и встречу ее теплом.
АРТУР: Спасибо, ты не представляешь, какое удовольствие ты мне доставишь, лишь только наблюдая…
ПАТРИСИЯ: Посмотри, как ты завязал галстук, подойди ко мне.
АРТУР: Мне так хочется, чтобы вы познакомились, нашли что-то общее…
ПАТРИСИЯ: (в сторону) Что же? Лишь бы это не была статья за убийство.
АРТУР: Ведь для меня так важно, чтобы вы поладили, и вам вместе было легко…
ПАТРИСИЯ: (в сторону) Она скорее всего из неблагополучной семьи.
АРТУР: Все же это не так просто, поладить с человеком, но мне кажется, вы поймете друг друга с полуслова…
ПАТРИСИЯ: (в сторону) Может и сама окажется проходимкой.
АРТУР: Ведь после того, как мы поженимся, я бы очень хотел, чтобы она жила вместе с нами, в нашем доме.
ПАТРИСИЯ: Ну конечно, а как же иначе, в уютном семейном гнездышке.
АРТУР: Мама, вы слишком затягиваете галстук, очень туго!
ПАТРИСИЯ: Ты прав, ваши узы затянутся очень туго, прямо как удавка на шее! (еще сильнее затягивает галстук)
АРТУР: Хватит, или я сейчас задохнусь (отстраняется и расслабляет петлю)
ПАТРИСИЯ: И где же она ходит? Она уже должна быть здесь. В приличном обществе принято приходить чуточку заранее, чтобы не обременять хозяев дома излишним ожиданием. Как у нее с манерами? Небось общается одними междометиями.
АРТУР: (оглядывается по сторонам) Ну откуда здесь взялся пепел, я же только утром везде убрался!
ПАТРИСИЯ: Не смотри на меня, я просто уронила пепельницу, совершенно случайно, только хотела убраться, а ты меня отвлек своим отвратительным галстуком!
Раздается звонок в дверь.
АРТУР: Будь любезна, прошу тебя, прояви к ней уважение, она тоже нервничает. (поднимает с полу журналы и бросает их на стол)
АРТУР уходит.
ПАТРИСИЯ: (быстро усаживается на диван, хватает стакан с виски и закуривает сигарету) Разумеется, я буду любезна. Мы, женщины, ненавидим друг друга гораздо изощренней, чем мужчины, мы не делаем это открыто.
Явление второе
В комнате появляется молодая девушка, стоя чуть позади АРТУРА. Повисло неловкое молчание. Из трех зеркал проплывают три черных силуэта, и повторяют положения находящихся в комнате, но в отражении. Все замерли, после чего наваждения сходят.
ПАТРИСИЯ: Мне одной показалось? Или вы тоже это видели?
АРТУР: О чем ты?
ПАТРИСИЯ: (внимательно смотрит на стакан с виски, и ставит его на стол) А впрочем – абсолютно неважно. Дайте-ка я на вас посмотрю, милая. Чего же вы там притаились за широкими плечами моего драгоценного сына? (обнимает АРТУРА, чтобы отвести его в сторону).
АРТУР: Познакомься, (пытается протиснуться обратно, но мать не дает ему пройти) это Корделия Джонс, моя…
ПАТРИСИЯ: Артур, а что, у «твоей» нет языка? Почему она не может представиться сама? Дорогая, не обращайте внимания на этого недотепу, пойдемте - присядем (берет ее за руки). Так как вас там звать?
КОРДЕЛИЯ: Корделия Джонс. Я так счастлива познакомиться с вами лично. Артур так много про вас рассказывал.
ПАТРИСИЯ: Тогда вы избавили меня от нужды представляться. Много не всегда хорошо, да и не думаю, что вы можете иметь обо мне хоть какое-то представление. Я уверена, что мой сын не смог описать и капли того, как я много для него значу.
КОРДЕЛИЯ: Он отзывался о вас лишь только как о заботливой матери и чуткой женщине.
ПАТРИСИЯ: Как мой сын мало обо мне знает (смеется, но крепко сжимает руки девушки).
АРТУР: Может, вы все же присядете?
ПАТРИСИЯ: Ой, а что это я, совсем забылась, конечно же, пойдем, дорогая!
АРТУР и КОРДЕЛИЯ садятся вместе на диван, но совершенно хамоватым образом, между ними втискивается ПАТРИСИЯ, вынуждая пару разойтись по креслам. Неловкое молчание.
ПАТРИСИЯ: Вы начали говорить о себе, так чем вы занимаетесь?
КОРДЕЛИЯ: Я, как и ваш сын, работаю в редакции.
ПАТРИСИЯ: Так вы тоже пишите?
АРТУР: Нет, она штатный фотограф, я же рассказывал.
ПАТРИСИЯ: Совершенно не помню, чтобы ты хоть что-то упоминал о нашей милой Корделии до сегодняшнего дня. Вы для меня, как свежий окорок на прилавке, ожидающий разделки (смеется, все вместе с ней). Так вы тоже пишете?
АРТУР: Она так шутит, конечно же, я говорил о тебе.
КОРДЕЛИЯ: Нет, я всего лишь фотографирую.
ПАТРИСИЯ: То есть ваша работа вовсе незначительная?
АРТУР: Просто другая.
ПАТРИСИЯ: Так вы сказали, что вы занимаетесь тем же, что и мой сын.
КОРДЕЛИЯ: Работаю в редакции, да.
ПАТРИСИЯ: И пишите?
АРТУР: Фотографирует.
ПАТРИСИЯ: Значит, вы не как мой сын.
КОРДЕЛИЯ: Я фотограф.
ПАТРИСИЯ: Не важно, для меня ваш род деятельности просто открытие – это удивительно!
КОРДЕЛИЯ: Вы правда так считаете?
ПАТРИСИЯ: Разумеется, я всегда говорила Артуру, что работы бесполезнее его просто не найти, так я оказалась не права.
АРТУР: (начинает смеяться, КОРДЕЛИЯ подхватывает) Она всегда так шутит, правда, мама?
ПАТРИСИЯ: (отворачивается от сына) Подумать только, зарабатывать деньги за кучку слов напечатанных на бумаге, а тут еще и за фотографии. Чушь какая-то. Все бы так работали, было бы больше времени заниматься собой. А вы недурно выглядите, моя дорогая, где покупаете вещи?
КОРДЕЛИЯ: В самых обычных магазинах, ничего особенного.
ПАТРИСИЯ: Я тоже так думаю, но вкус у вас все же есть, умудрится так виртуозно подобрать вещи, чтобы не так просто было распознать их дешевизну.
АРТУР: Мы выбирали их вместе.
ПАТРИСИЯ: Понятно, простите меня, так неловко вышло, сразу не узнала тут руку своего сына. В общем, не дурно.
КОРДЕЛИЯ: Нет, что вы, не нужно извиняться. Вам на удивление идет это платье, вы в нем замечательно выглядите.
ПАТРИСИЯ: Вы сказали «на удивление»?
КОРДЕЛИЯ: Я имела в виду совершенно другое.
ПАТРИСИЯ: Я понимаю, что вы имели в виду, и о чем вы сейчас подумали.
КОРДЕЛИЯ: Я хотела сказать, что оно удивительно на вас смотрится, даже и не подумаешь.
ПАТРИСИЯ: Даже и не подумаешь? Даже и не подумаешь, что оно подошло такой старой кляче, как я? (говорит равнодушно, закуривает)
АРТУР: Мама, вы все переворачиваете с головы на ноги, то есть я хотел сказать… (оба начинают постепенно приподниматься в креслах)
КОРДЕЛИЯ: Нет, я не думала даже об этом, то есть я хотела сказать…
АРТУР: Она совершенно не это имело в виду, то есть она хотела сказать…
КОРДЕЛИЯ: Он оговорился, то есть он хотел сказать…
ПАТРИСИЯ: (осаживает их) Да что вы заладили, я прекрасно все поняла, просто шучу над вами, совершенно немного (указывает в сторону бутылки - АРТУР сразу подскакивает наливать) Хотела поинтересоваться, а что такого особенного вы нашли в моем сыне, что решили вцепиться в него такой, даже не знаю, как сказать, - «мертвой» хваткой? Если бы я не сидела сейчас между вами, я прямо уверена, вы бы не отлипали от него ни на секунду.
АРТУР: Ну перестань, к чему такие каверзные вопросы, да еще при мне?
ПАТРИСИЯ: Перестань на меня «нукать», откуда ты этого понабрался? Одни междометия теперь в речи.
КОРДЕЛИЯ: Вы правы, я не хочу отпускать его ни на минуту. Ваш сын такой умный, всегда так интересно рассказывает мне что-то, о жизни, о работе, он всегда так много говорит. А я готова слушать его бесконечно, ну и я… Мне хотелось сказать, что он самый замечательный и добрый человек, которого я встречала.
ПАТРИСИЯ: Когда не считаешь человека привлекательным, то всегда пытаешься подчеркнуть его лучшие стороны характера, я права?
КОРДЕЛИЯ: Да, вы правы, то есть я согласна с вами, но…
ПАТРИСИЯ: Мой сын - недостаточно привлекателен для вас?
КОРДЕЛИЯ: Нет, он хорош собой, но я согласна по поводу того, что…
ПАТРИСИЯ: То есть мой сын - страшный, что в фас, что в профиль?
КОРДЕЛИЯ: Я согласна с вами! (запинается) Но он красивый, красивый.
АРТУР: Она согласна с тем, что ты сказала.
ПАТРИСИЯ: Представляете? Вы только вслушайтесь в это: мой сын - откровенный урод. Дожила я до того дня, когда мне сказали, что плоть от плоти моей, созданное вот этими руками, отрада этих глаз – получился некрасивым. Мне необходимо выпить, и как до такого дошло?
АРТУР: Прекратите это, мама! Она не имела в виду ничего такого, и никто не считает меня страшным. Ты сама себя накручиваешь. И перестань уже пить!
КОРДЕЛИЯ: Тише, все хорошо, твоя мама просто шутит.
ПАТРИСИЯ: Вот-вот, мой невнимательный сынок. Видишь, милая, как он разговаривает со своей матерью? Вкладываешь в него всю душу, а тебе даже не дают немного выпить в собственном доме. Сколько слез я истратила ночами на него, может мне необходимо наполнить себя. Ведь любой сосуд истощается, да, милая?
КОРДЕЛИЯ: Да, я тоже так думаю. Артур, все прекрасно, не нервничай, твоя мама замечательная женщина.
ПАТРИСИЯ: За это обязательно надо выпить!
КОРДЕЛИЯ: Нет, спасибо, я не пью.
ПАТРИСИЯ: В завязке?
АРТУР: Она просто не хочет, не уговаривай ее.
ПАТРИСИЯ: А мы тебя и не спрашиваем, это лишь между нами девочками, да, милая?
КОРДЕЛИЯ: Ну, я правда не могу…
ПАТРИСИЯ: Принято отказываться от любезности лишь в первый раз, на повторное предложение нужно давать безоговорочное – «да».
АРТУР: Не заставляйте пить насильно.
КОРДЕЛИЯ: Нет, она не заставляет. Хорошо, только самую малость.
ПАТРИСИЯ: Другое дело. Предлагаю выпить за женщин, которым нет замены – за матерей!
АРТУР: Пусть так.
ПАТРИСИЯ: Я ненадолго вас оставлю, дорогие, мне нужно подняться наверх, не скучайте. (Уже на лестнице) Я повторяю, ненадолго.
Явление третье
По комнате вновь проплывает темный силуэт, появившийся из-за зеркала, и садится в центре дивана.
Молодая пара смотрит друг на друга по разным углам стола.
АРТУР: Не стоило нам все это затевать. Просто ужасно, все эти шутки, колкости в твою сторону. Мне так стыдно, прости ее, она с самого утра просто сама не своя.
КОРДЕЛИЯ: Не понимаю, о чем ты, она прекрасная женщина.
АРТУР: Неужели ты ничего не чувствуешь? Не знаю, что на нее нашло, обычно она такая добрая и отзывчивая, никогда ничего плохого не скажет. Но сегодня я ее не узнаю - она же издевается над тобой, принижает меня чуть ли не каждым словом в твоих глазах. Да так еще красиво это делает, улыбается тебе, а мне лицо пеплом мажет (темный силуэт начинает растирать ему по лицу пепел, пока оба молодых человека словно остолбенели), и потом так невинно смотрит на меня, прямо в глаза, пока отдавливает тебе ногу под столом (сущность повторяет и это).
КОРДЕЛИЯ: Больно!
АРТУР: Что случилось?
КОРДЕЛИЯ: Да у тебя лицо в пепле.
АРТУР: Наконец-то ты поняла.
КОРДЕЛИЯ: Да я же совершенно серьезно! (Поворачивает к нему зеркало).
АРТУР: Не воспринимай все за чистую монету, я же образно говорил. Но лучше не принимай близко к сердцу слова моей матери, она просто сегодня не в духе, как мне кажется. Вы с ней обязательно поладите.
КОРДЕЛИЯ: Но все же, мне кажется, что ты излишне к ней строг. Она просто шутит. Вот увидишь, мы с ней будем как настоящие подруги.
АРТУР: Я в ней даже не сомневаюсь, она очень добра, она обязательно тебя примет, может быть спустя время, но ты станешь частью нашей семьи. Мама очень недоверчивая.
КОРДЕЛИЯ: Я постараюсь ей понравиться.
АРТУР: Да, попробуй найти к ней подход. Она скоро попривыкнет к тебе, ей просто еще пока некомфортно, что здесь теперь будет кто-то еще, помимо нас.
КОРДЕЛИЯ: Не переживай, все будет хорошо. Мне очень нравится у тебя дома.
Все вдруг замерло, и темный силуэт встает с дивана, подходит за спину к АРТУРУ, и шепчет на ухо: «В нашем доме»
АРТУР: В нашем доме.
КОРДЕЛИЯ: Я была бы так счастлива, будь бы он наш!
ПАТРИСИЯ: Но, к сожалению, я все еще жива! (крикнула с лестницы)
Явление четвертое
Силуэт исчезает в зеркале, а в комнате появляется ПАТРИСИЯ.
Женщины расходятся по разным углам комнаты, а АРТУР садится в центре.
ПАТРИСИЯ: Ну что же, мы так и не сдвинулись с места. Корделия, расскажите о себе, о своей семье, или у вас ее не было? Сразу простите меня за бестактность.
КОРДЕЛИЯ: Почему же, семья у меня небольшая, живу с матерью, отец много лет назад ушел.
ПАТРИСИЯ: Он был алкоголиком? (отодвигает стопку виски от КОРДЕЛИИ) У вас тоже с этим какие-то проблемы? Правильно, что боритесь.
КОРДЕЛИЯ: Нет, ушел к другой женщине.
ПАТРИСИЯ: Надеюсь, это не генетическое, и вам не передалось. Ведь мой Артур такой ранимый мальчик, такой наивный, верит каждому слову, его так легко обмануть (начинают сходиться).
КОРДЕЛИЯ: Нет, что вы, я ни за что на свете не оставлю и не предам Артура, ведь он самый важный человек в моей жизни.
АРТУР: И я тебя люблю, дорогая.
ПАТРИСИЯ: Мы с вами такие разные, Корделия. Нет ничего общего, ведь мой сын – самый важный для меня человек (уже стоят друг против друга).
АРТУР: Вы мне тоже обе дороги, вы не представляете.
КОРДЕЛИЯ: Я люблю тебя, дорогой (поворачивает его к себе).
ПАТРИСИЯ: Да у тебя все лицо грязное, в чем-то черном и к тому же в помаде, да еще такого вульгарного цвета (поворачивает его уже к себе).
КОРДЕЛИЯ: Погоди, у тебя все еще осталось пятно, дай вытру (вновь в свою сторону)
ПАТРИСИЯ: У меня выйдет намного лучше, только все размазалось (резко поворачивает АРТУРА в свою сторону).
АРТУР: Хватит! Пойду сам в ванной отмою лицо, теперь и правда весь грязный.
АРТУР уходит.
Явление пятое
В центре комнаты остается темный силуэт,
а обе женщины расходятся по разным углам.
ПАТРИСИЯ: Вы любите моего сына?
КОРДЕЛИЯ: Разумеется, зачем вы это спрашиваете?
ПАТРИСИЯ: Пока его нет, мы можем быть честны, прямы и откровенны. Когда мужчин нет рядом, женщины могут не скрывать своей ненависти друг к другу.
КОРДЕЛИЯ: Что вы имеете в виду? Вы не правы, я испытываю к вам глубочайшее уважение и симпатию.
ПАТРИСИЯ: Я буду честна и откровенна, раз ты не хочешь начать делать это первая, милочка. Ты не должна здесь находиться, и это глупейшая ошибка вселенной, ведь только благодаря этому нелепому совпадению небесных тел, или каких-то еще тел, ты сейчас стоишь в моей гостиной.
КОРДЕЛИЯ: Ваш сын меня любит.
ПАТРИСИЯ: А я люблю его.
КОРДЕЛИЯ: Он тоже вас любит.
ПАТРИСИЯ: А он не любит вас.
КОРДЕЛИЯ: Вы ошибаетесь, он меня любит (Темный силуэт целует и обнимает девушку)
ПАТРИСИЯ: Он мой ребенок, я всегда желаю для него счастья, и я не позволю отнять его у меня. Артур просто сам не понимает, что чувствует, он же как мальчик, который слишком заигрался. Ему не нужна еще одна женщина в этом доме. Я прекрасно о нем позабочусь сама, и я точно знаю, когда ему стоит остановиться, когда нужно убрать подальше от него игрушки и уложить спать. Я была с ним рядом с самого первого дня, все эти годы, (изначальная напористость все сильнее стихает) день за днем, я лечила его от простуд, готовила ему обед, когда он возвращался со школы, с института, с работы, каждую ночь закрываю окно в его комнате, когда он засыпает. В его жизни есть все (черный силуэт подходит к Патрисии, и она садится на него). В его жизни есть я.
КОРДЕЛИЯ: (вытаскивает силуэт из под матери и отряхивает его) В его жизни не хватает любви. Как же вы этого не замечаете? Я не хочу вас ни в чем обвинять, но сами посудите. Вы можете дать ему заботу и поддержку, но вам не под силу согреть его в постели, даже если открыто окно. Вам не удастся пойти с ним на работу, и принести ему кофе. Способны вылечить его, но не заболеть вместе с ним. Вы сжимаете его в крепких тисках, но он живет не только здесь. Вы значительная часть его жизни, но ведь только часть. Вы прекрасно понимаете это, по крайней мере, должны.
ПАТРИСИЯ: Здесь его дом. (тащит силуэт АРТУРА к себе)
КОРДЕЛИЯ: А его жизнь – там, за этими стеклами. А вы знаете, что он делает, после того, как переступает порог дома?
ПАТРИСИЯ: Идет на работу, а после возвращается домой.
КОРДЕЛИЯ: Дом, дом, дом, как будто бы вся его жизнь ограничена лишь только этим домом – вот о чем я говорю, плотные тиски (схватив со стола журналы и стопку, вручает силуэту и, взяв под руку, идет вместе с ним). Он выходит на улицу, читает газету поутру и всегда пьет крепкий кофе, перед тем как зайти в офис. А что он делает в офисе? Ведь это вне дома, но он же живет, он же что-то делает, хоть и вас нет рядом.
ПАТРИСИЯ: Скажите мне, милая, что вы от него хотите? Деньги? У него их кот наплакал, работа ваша не работа, чтобы обеспечивать семью, а тратить мои деньги или деньги моего покойного мужа я не дам, ни единого пенса вы с них не получите.
КОРДЕЛИЯ: Вы обвиняете меня в том, что мне нужны лишь ваши деньги?
ПАТРИСИЯ: Я просто спрашиваю, пытаюсь выяснить ваши цели.
КОРДЕЛИЯ: Моя цель – ваш сын.
ПАТРИСИЯ: Это я и сама поняла, что он ваша цель, поэтому и хочу загородить его своей грудью от вас.
КОРДЕЛИЯ: Если бы меня интересовали деньги, то я выбрала совершенно другого мужчину.
ПАТРИСИЯ: Какая же вы меркантильная, одни мужчины – для денег, а другие, у кого заработок поменьше, - для любви.
КОРДЕЛИЯ: Как же вы не понимаете, мне нужен он, а не деньги вашей семьи, нужен уют с ним, а не этот дом. Вы как-то неправильно все восприняли изначально, я не пытаюсь его отнять или прижиться к вашему дому, я пришла сюда ради Артуа. Это была его идея, чтобы я познакомилась с вами, и это он хотел бы, чтобы я жила здесь.
С этого момента (или от самого начала явления) силуэт АРТУРА переходит от КОРДЕЛИИ к ПАТРИСИИ на их репликах.
Последующие реплики идут на увеличение темпа -
соответственно, спокойный шаг силуэта сменяется – поспешным,
поспешный – бегом и т.д.
ПАТРИСИЯ: Так вот значит как… И вы думаете, что я поверю, что это он привел вас сюда по доброй воле? Он не такой пошлый дурак.
КОРДЕЛИЯ: Я очень люблю вашего сына, и я хочу, чтобы вы мне поверили.
ПАТРИСИЯ: Я никому его не отдам, слышишь меня?
КОРДЕЛИЯ: Мне кажется, это его выбор.
ПАТРИСИЯ: Он еще не способен принимать серьезные решения самостоятельно, поэтому привел вас в дом, чтобы я вынесла вердикт о вашей свадьбе. И знайте, это решительное «нет»!
КОРДЕЛИЯ: Пусть он выбирает, распустите хватку, дайте ему свободы.
ПАТРИСИЯ: Он не покинет этот дом.
КОРДЕЛИЯ: Так впустите меня в него, как впустил он.
ПАТРИСИЯ: Пусть он выбирает! (загнанный силуэт падает в центре комнаты схватившись за голову)
Явление шестое
Входит АРТУР, и становится на место пропавшего силуэта.
Обе женщины вновь расходятся по разным углам.
АРТУР: Что здесь произошло?
ПАТРИСИЯ: Ничего, все хорошо, просто не хочу, чтобы ты уходил.
КОРДЕЛИЯ: Никто его не забирает у вас, послушайте же.
ПАТРИСИЯ: (не обращая внимания на Корделию) Женишься - и уйдешь отсюда, оставив меня совершенно одну (плачет).
АРТУР: Перестань же, зачем ты плачешь? Никуда я не ухожу (идет в ее сторону).
КОРДЕЛИЯ: Артур! Ты не понимаешь, что твоя мать хочет этим сказать?
АРТУР: Перестань, я вообще не понимаю, что могло произойти, ведь меня не было всего пару минут.
КОРДЕЛИЯ: Она не хочет, чтобы мы поженились, чтобы я жила с тобой здесь!
АРТУР: С чего ты это взяла?
КОРДЕЛИЯ: Да она сама сейчас это сказала!
ПАТРИСИЯ: (идет к ней, и берет за руку) Милая, вы не так поняли, мне просто стало грустно, что он уже совсем взрослый и самостоятельный. Вы можете жить тут, я не так выразилась. Куда вам еще пойти, не на работе же жить? А тут уют, теплота и забота. И я всегда буду рядом с вами.
АРТУР: Спасибо тебе, мама. Я так рад, что ты понимаешь меня и даешь делать выбор самому. Ведь ты благословишь наш брак с Корделией? (счастливый идет к матери и уводит ее за собой)
КОРДЕЛИЯ: И чему теперь верить? (в сторону)
ПАТРИСИЯ: Вы еще так молоды, и слишком торопите время. Поэтому будет лучше, если ты останешься здесь, вдруг что случится. Ведь брак – это так сложно.
АРТУР: Мы долго шли к этому, и решили, что мы уже готовы к такому шагу.
ПАТРИСИЯ: (садится на диван и закуривает) Мы с твоим отцом столько лет прожили вместе, спали вместе…
АРТУР: Мама, я не хочу об этом знать.
ПАТРИСИЯ: Как будто ты что-то об этом не знаешь. Не перебивай меня. На чем я остановилась? Ах, да, а после (растеряно, глядя куда-то в пустоту, почти не моргая) - просыпались вместе, готовили друг другу завтрак, умывались на пару и словно как два чертовых сиамских близнеца, две головы, а все остальное – общее. И только через год, спустя год этого ада совместной жизни он сделал мне предложения. А вы же еще даже не знаете ужасов совместной жизни! О боже, как вам повезло. А хотите, я расскажу вам об этом? Уж я-то знаю, твой отец был прекрасным примером того, что совместная жизнь - это ужасная ошибка. Представь, какого это видеть человека каждое утро напротив в постели. С дурацким выражением лица, со слюной до подушки – в общем, не каждый выдержит. Так это еще не все, мало того что в постели, так еще, не приведи господь, кто-то из вас забудет закрыть дверь в уборной!
АРТУР: Мама! Хватит, это просто отвратительно!
ПАТРИСИЯ: Вот и я говорю. А вот еще представьте себе, вдруг вам захочется…
КОРЕДЛИЯ: Зачем же вы тогда выходили замуж, зачем согласились, если вам это было так неприятно? (садится на диван рядом с ней и смотрит в ту же пустоту)
Сразу же за ними появляются два силуэта, стоящие за их спинами.
Держась за руки.
ПАТРИСИЯ: Я была должна.
КОРДЕЛИЯ: Вы не любили его?
ПАТРИСИЯ: Нет, не любила.
КОРДЕЛИЯ: Тогда зачем?
ПАТРИСИЯ: Я так боюсь одиночества.
КОРДЕЛИЯ: Нашли бы другого, почему вы перестали бороться?
ПАТРИСИЯ: У меня появился Артур.
КОРДЕЛИЯ: Вы его любите?
ПАТРИСИЯ: Я должна.
Женщины приходят в себя – силуэты исчезают.
Дальше все происходит так, будто ничего не случилось.
АРТУР: Я думаю, что мы уже люди взрослые, да и уже успели притереться друг к другу.
ПАТРИСИЯ: Не знаю, чем вы там притирались, но каково тебе будет каждый день проверять за ним, чтобы он надевал свежие носки?
КОРДЕЛИЯ: Ничего сложного, ведь я не выпущу его в грязных или мятых вещах, даже в носках.
ПАТРИСИЯ: А какого тебе будет каждый раз стоять у дверей ванной, пока она принимает душ?
АРТУР: Ничего страшного, жизнь совместная – и душ совместный (он улыбнулся).
ПАТРИСИЯ: Это же жутко не гигиенично, всякое можно подхватить.
АРТУР: Зато экономично.
ПАТРИСИЯ: Гадость! Можно держать все эти пошлые намеки в одной стопке, а разговор со мной – в другой, и желательно подальше?
КОРДЕЛИЯ: Перестань, зачем так смущать твою маму.
ПАТРИСИЯ: А какой страх, если он решит отрастить щетину, и будет тереться об тебя, как лист наждачной бумаги! И днем, и ночью. И днем, и ночью, а как это неприятно по ночам!
КОРДЕЛИЯ: Мне нравится, когда он не бреется.
АРТУР: Это абсурд! Вы доводите все до крайностей.
ПАТРИСИЯ: Ты прав, абсурд – это ваша совместная жизнь! Самая главная причина развода – сам брак. А главная причина неудачной совместной жизни –совместная жизнь.
КОРДЕЛИЯ: Дайте нам возможность убедить вас в обратном. Я обещаю, что мы сможет вам доказать, что все это глупости. Мы оба приняли это решение и отдаем в себе отчет. Возможно, будет и тяжело, вы правы, но куда без этого? Просто нужна капелька терпения.
ПАТРИСИЯ: Я уверена в своем сыне, и в правильности его решений, но, а что касается вас?
АРТУР: Не понимаю.
ПАТРИСИЯ: Я имею в виду, что я не сомневаюсь в тебе, дорогой, что из тебя выйдет прекрасный муж, ведь я воспитала тебя настоящим джентльменом. А что о вашем воспитании, милая?
КОРДЕЛИЯ: Я вас не понимаю.
ПАТРИСИЯ: А вы сможете быть хорошей женой, и что более важно – остаться ей?
КОРДЕЛИЯ: Теперь даже и не хочу понимать, что вы имеете в виду.
ПАТРИСИЯ: Оно и видно, милая.
КОРДЕЛИЯ: Но скажу лишь то, что я люблю Артура, и не смотря ни на что продолжу его любить. И терпения мне хватит на все.
ПАТРИСИЯ: Даже если не будете жить вместе?
КОРДЕЛИЯ: Да.
ПАТРИСИЯ: Даже если вы будете несчастны от жизни вместе?
КОРДЕЛИЯ: Да.
ПАТРИСИЯ: Даже если от этого буду несчастна я?
КОРДЕЛИЯ: Да!
АРТУР: Нет! Как такое может быть? Мама, что ты говоришь такое? Разве ты будешь несчастна?
КОРДЕЛИЯ: Теперь, пожалуй, мне стоит уйти. (Артур обращает на нее внимание и хочет проводить) Не стоит, Артур, я сама смогу найти здесь ванную.
ПАТРИСИЯ: На втором этаже, первая дверь слева.
КОРДЕЛИЯ: Спасибо (уходит).
ПАТРИСИЯ: Давайте я вас провожу (идет следом за ней), кто ее знает, не хочу потом пересчитывать столовые приборы.
Явление седьмое
АРТУР один в гостиной.
АРТУР: (глядя в зеркало) Ничего не понимаю, почему мама сегодня так себя ведет? Обычно она всегда добродушна и приветлива, когда приходят гости. Понимаете? Она даже периодически забывает обо мне, когда к нам кто-то приходит... Знаете, когда в последний раз к нам приходила ее подруга по работе, мама даже не пожалела накрыть стол праздничной скатертью, хотя она это делает лишь по двум случаям: на рождество и на мой день рождения. И посмотрите, какой бардак в доме! Мама обычно так печется о чистоте. А сегодня что? Повсюду пепел, вся комната прокурена, бутылки из-под виски. Я не понимаю, неужели ей так не нравится Корделия? А как она с ней груба – это просто переходит все рамки приличия. Никогда не видел ее такой. Да и Корделия хороша, как она разговаривает с моей матерью, она сегодня просто сама не своя. Она мне всегда казалась такой доброй, чуткой и обходительной, прямо как моя мама. В ее глазах, я всегда видел столько понимания и заботы, как будто на меня смотрит моя мама. Может я ошибся в Корделии, может быть у них действительно нет ничего общего? Да чем я только думал!
Явление восьмое
Возвращается ПАТРИСИЯ, слышит слова АРТУРА еще с лестницы.
Спускается в центр залы, а за их спинами появляется темный силуэт.
ПАТРИСИЯ: Вот и я не представляю, чем ты думал, но только не головой.
АРТУР: Прости меня, мне кажется, что я ошибся. Я даже не представляю, какого тебе сейчас.
ПАТРИСИЯ: Не беспокойся. Зачем это нужно? Я же всего лишь твоя мать, которая выходила тебя еще с пеленок, кормила тебя с ложечки, водила за собой повсюду, ни на секунду не оставляла, была рядом каждый день твоей жизни. Разумеется, зачем же беспокоится о моих чувствах.
АРТУР: Нет, прости, я был обязан спросить это еще раньше. Мама, скажи, ты считаешь, что Корделия мне не подходит? Ты против этого брака? Ты будешь несчастна из-за моего выбора?
ПАТРИСИЯ: Какая разница? Какое вообще значение имеют мои чувства? Совершенно никакого. Я просто хочу твоего счастья, как всякая мать желает счастье своему ребенку. Только и всего, никаких чувств у меня нет. Только любовь к тебе.
АРТУР: А что тебе нужно для счастья?
ПАТРИСИЯ: Счастье? Какие глупости, мой мальчик, в моем возрасте уже и не думаешь о подобной чепухе. Для меня важен только ты. Все остальное - это совершенно неважно. Не переживай, у мамы все хорошо, я согласна на ваш брак.
АРТУР: (Берет ее за руку) Не обманывай меня, мама, я же вижу, что ты расстроена. Тебе не нравится Корделия? Скажи мне, почему ты так недовольна ей? Я сделал неправильный выбор?
ПАТРИСИЯ: Разумеется, ведь ты даже не посоветовался со мной. Она словно вцепилась в тебя, как чума в Европу, и не хочет отпускать, и будет высасывать из тебя все жизненные соки (темный силуэт расцепляет руки матери и сына и начинает ходить вокруг АРТУРА). Она же пытается контролировать твою жизнь, ты разве не видишь этого?
АРТУР: С чего ты взяла?
ПАТРИСИЯ: А ты разве не видишь? Только посмотрите на него, вцепился в юбку, как мальчишка, и даже не замечает, что выше у нее лицо самой отъявленной фурии. Как она вся вертится и извивается перед тобой – настоящая гадина, редкостное пресмыкающееся. Нет даже хуже того, какая-то черная вдова. Наматывает сети вокруг тебя, чтобы запутать тебя в них – сжать, как в тисках, и больше не выпускать тебя, держать, держать день за днем, как муху в коконе. Сам погляди. (Темный силуэт подходит в плотную к АРТУРУ, и начинает повторять все то, что проговаривает ПАТРИСИЯ, бездумно и слепо). Как только ты выходишь из дому, она всегда неподалеку от тебя, помнит все твои привычки, старается соблюдать твой график. Понимаешь, о чем я? Приносит кофе, обсуждает с тобой утреннюю газету, всегда подскажет нужное слово, будет мила по твое просьбе – разве ты не чувствуешь эти цепкие руки на своем теле? Она обнимает тебя – словно ломает ребра своими руками. Она ложится с тобой в постель – а ногами скручивает тебя так, что ты не можешь пошевелиться. Ты думаешь, что свободно дышишь рядом с ней – а она жадно выхватывает ртом твой воздух. Не любовь это, она привязывает тебя к себе, чтобы ты никуда от нее не ушел. Чтобы ты был с ней рядом вечно. Она не заботится, а заставляет тебя в ней нуждаться. Как может материнское сердце не знать такого? Я вижу это, и мне становится страшно за тебя. Она хочет забрать тебя, ты же будешь такой беззащитный.
АРТУР: Я совершенно запутался, все слишком сложно… Не могу даже собраться с мыслями. Вы так это говорите, а я словно вижу все это. Как она цепляется за меня своими руками, вертится и старается не дать мне уйти – и мне становится тошно.
ПАТРИСИЯ: Мой дорогой, как мне жаль, что мне пришлось рассказать тебе это. Я не хотела причинить тебе боли, поэтому я была готова согласиться на ваш брак, дать вам возможность жить здесь, в нашем доме, лишь бы ты был счастлив, в счастливом неведении. Как жестока правда!
АРТУР: Нужно гнать ее прочь, как я раньше этого не понимал? Ведь она совершенно мне не подходит. (темный силуэт скрывается в зеркале)
ПАТРИСИЯ: Мой бедный глупый мальчик, женщины всегда обманчивы, они намного хитрее и умнее мужчин. Они дают вам возможность выбирать, хоть уже все решили за вас.
АРТУР: Спасибо тебе, я знал, что ты всегда мне поможешь.
ПАТРИСИЯ: Не отчаивайся, ведь у тебя всегда есть я, твоя любящая мать.
АРТУР: С этим нужно заканчивать!
ПАТРИСИЯ: Не будь так горяч, ведь она не виновата в том, что так насильно заставляет тебя нуждаться в ней.
АРТУР: Не виновата? Да что ты говоришь? Конечно, она виновата!
ПАТРИСИЯ: Женщины всегда так делают, когда беспомощны перед своим сердцем.
АРТУР: И что же теперь делать с этим?
ПАТРИСИЯ: Никакой свадьбы… (другой темный силуэт начинает ходить вокруг АРТУРА, и шептать на ухо слова ПАТРИСИИ)
АРТУР: Никакой свадьбы!
ПАТРИСИЯ: Никого чужого в доме…
АРТУР: Никого чужого в доме!
ПАТРИСИЯ: В нашем с тобой доме…
АРТУР: В нашем с тобой доме!
ПАТРИСИЯ: Только ты и я, как это было всегда…
АРТУР: Как это было всегда.
ПАТРИСИЯ: Навсегда?
АРТУР: Навсегда.
ПАТРИСИЯ: Вот и хорошо, мой дорогой.
АРТУР: И все же грудь сжимают руки… (ПАТРИСИЯ подходит к сыну, и начинает его утешать).
Явление девятое
Все наваждения растворяются в воздухе.
В комнате появляется КОРДЕЛИЯ, совершенно расстроенная, будто сама не своя.
КОРДЕЛИЯ: Мне стоит уйти, спасибо большое, что уделили мне время и пригласили в свой дом, но мне пора уходить.
ПАТРИСИЯ: Милая, зачем вы так торопитесь, ведь я еще не накрыла на стол! Присядьте же, пообедайте с нами. Я ведь готовила специально для вашего прихода. И вы откажете хозяйке дома, которая все утро провела в компании кастрюль и сковородок, вместо лишних часов сна? А как же уважение, манеры, такт? Или вас этому не учили?
АРТУР: В самом деле, не отпускать же тебя голодной.
КОРДЕЛИЯ: Да хоть и сытой, все равно отпустишь.
АРТУР: Что ты такое говоришь?
КОРДЕЛИЯ: А ты сам разве не понимаешь?
ПАТРИСИЯ: Не ругайтесь, ведь все было так хорошо, зачем же ссориться? Давайте присядем, я сейчас все принесу. А за обедом, как раз, обсудим вашу свадьбу.
КОРДЕЛИЯ: Хватит с меня разговоров на сегодня, мне нужно уходить. Артур, а если захочешь поговорить о нашем будущем, то лучше обсудим это на работе. (уходит).
ПАТРИСИЯ: Да что же вы так надухорились, как будто бы в ванной затаилась бутылочка виски, а вы ей и не побрезгали! Подождите, останьтесь, мы вам здесь очень рады! (Подползает к ней).
КОРДЕЛИЯ: Зачем вы меняете гнев на милость? Это смотрится глупо, вы ведь всего лишь играете, это только притворство, а самое страшное – вам хочется верить. С меня хватит этого кривляния среди зеркал, мне лучше уйти.
ПАТРИСИЯ: О чем ты, милая? Ты в чем-то мне врала, ты притворялась?
АРТУР: О чем ты говоришь, какие игры?
КОРДЕЛИЯ: Прекратите! Прекратите смеяться надо мной, издеваться! Вы как будто бы пытаетесь добиться того, чтобы я ушла с самого начала. Но сейчас, когда я уже сама захотела уйти, вы снова становитесь милы и добры, чтобы вновь приблизить меня к себе, и еще сильнее оттолкнуть. Зачем вы так, вам нравится смеяться над чувствами других людей? Играться с ними, как кошка с мышкой, как собака с кошкой? В вас есть хоть капля милосердия? Проявите доброту и скажите всю правду, зачем вы так жестоки в своих играх? Оставьте мне хоть каплю выбора. Поступите по-человечески, дайте мне уйти самой.
ПАТРИСИЯ: Артур, пойди принеси еще выпить!
АРТУР: Но тут еще половина бутылки.
ПАТРИСИЯ: Я сказала принеси, и желательно разлей по трем стаканам, в каждый положи люда, как я люблю. принеси на подносе, и все тщательно вымой и протри. Не торопись, все должно блестеть, понятно?
АРТУР: Хорошо, мам.
ПАТРИСИЯ: Я сказала – тщательно (Артур уходит).
Явление десятое
В комнате остается только КОРДЕЛИЯ И ПАТРИСИЯ, напряженная пауза. Плески воды с кухни.
АРТУР: (откуда-то с кухни) Мама, а где стоит поднос? Я не могу его найти.
ПАТРИСИЯ: Ничего не может сделать без меня, подождите здесь. (Идет на кухню) Раскрой глаза, мой дорогой, он в одном шкафчике со всей посудой.
АРТУР: Его здесь нет, я уже все обыскал.
ПАТРИСИЯ: Господи, за что ты наказываешь меня таким сыном? Вот же он стоит! (пауза) Дай я вымою, посмотри сколько пены!
КОРДЕЛИЯ: (подходит к зеркалу) Что здесь вообще происходит? Я как будто бы попала в кошмарный сон, или в одну из тех шуток про злобных матерей. Только все это правда происходит со мной. Как бы я была счастлива, если бы все это оказалось лишь только сном. Когда я переступала порог этого дома, я не могла представить себе, что все так произойдет. Его мать все переворачивает с ног на голову, лево становится право, и уже не поймешь, то ли это правда, то ли искажение. Все как в самом настоящем кривом зеркале. Я действительно люблю Артура, но даже это она пытается искривить, изуродовать и сделать ненастоящим. Есть здесь хоть капля правды? Не могу больше терпеть этот кошмар, лишь бы только проснуться. Или стоит уйти отсюда и больше никогда не возвращаться. Есть ли у нас с Артуром хоть капля будущего, настоящего будущего? Будущего, где нет его матери. Будущего, где нет этой лжи. Будущего, подальше отсюда. Я говорю это не со зла, я говорю это - от отчаяния, поймите и простите меня, кто-нибудь.
Явление одиннадцатое
ПАТРИСИЯ некоторое время стоит в дверях, после садится на диван, и начинает вертеть в руках пачку сигарет.
ПАТРИСИЯ: Вы так и будете молчать?
КОРДЕЛИЯ: А я должна говорить?
ПАТРИСИЯ: Вы чем-то расстроены, поэтому не хотите со мной говорить?
КОРДЕЛИЯ: У меня больше нет желания говорить с вами.
ПАТРИСИЯ: А кто в этом виноват? Не я ли, Корделия?
КОРДЕЛИЯ: Вы сказали.
ПАТРИСИЯ: И что же я сказала?
КОРДЕЛИЯ: Совершенно ничего, просто пустяк. Скажите мне, что вы хотите от меня? Я сдаюсь, вы одержали верх. Вы довольны?
ПАТРИСИЯ: Поздно, милая, поздно! Опускать руки и кричать: «Я сдаюсь!». Ты прописала пролог к этой пьесе, а не я, так будь любезна дождаться занавеса!
КОРДЕЛИЯ: Да о чем вы говорите? Какая пьеса, для вас это всего лишь представление? Ведь речь идет о вашем сыне.
ПАТРИСИЯ: Видишь эту пачку сигарет?
КОРДЕЛИЯ: Вы меня вообще слушаете?
ПАТРИСИЯ: Я буду выражаться проще, чтобы тебе было понятно.
КОРДЕЛИЯ: С меня довольно, послушайте же, вы добились своего.
ПАТРИСИЯ: Для чего сигаретам нужна пачка? Правильно, она их хранит (темный силуэт появляется в комнате, и идет в сторону Патрисии). Но люди покупают сигареты вовсе не ради пачки. Они вытаскивают из нее сигареты одну за другой, чтобы выкурить их до дна, чтобы губы обжигало, доходило до самого фильтра. И пачка пустеет, пустеет и в какой-то момент становится ненужной, ее забывают. Что есть сосуд, если не его содержимое? И вот в один прекрасный день, приходит любительница покурить, вытаскивает сигарету из пачки, выкуривает ее целиком, получает удовольствие, и что дальше? (Силуэт ходить из стороны в сторону, от ПАТРИСИИ к КОРДЕЛИИ, безвольно и бездумно).
КОРДЕЛИЯ: Ей указывают на дверь, и она уходит.
ПАТРИСИЯ: Выбрасывает окурок. Ты начинаешь понимать, милая? И что остается, скажешь мне? Кто-нибудь ответит мне? Не важно. Остается пустая пачка, ненужный окурок и познавший удовольствие на единое мгновение. (Открывает пачку, чтобы закурить, начинает смеяться.)
КОРДЕЛИЯ: А до того, как она уйдет, над ней еще успеют и посмеяться.
ПАТРИСИЯ: Как иронично – последняя сигарета осталась.
КОРДЕЛИЯ: Но вы же рушите его жизнь, вы держите его в этой пачке насильно!
ПАТРИСИЯ: Зато он не смешается с грязью, ненужным засмоленным окурком!
КОРДЕЛИЯ: Вы сравниваете Артура с сигаретой? Это цинично.
ПАТРИСИЯ: Это естественно. Это только лишь наглядный пример, чтобы ты наконец-то уловила смысл. Ведь я не знаю уровень твоей начитанности.
КОРДЕЛИЯ: Вы не знаете меры, вы жестоки, просто убийственны в своем безумии!
ПАТРИСИЯ: Это материнская любовь! Тебе не понять, да ты и любви толком не знаешь, все шашни да приживания.
КОРДЕЛИЯ: Я люблю вашего сына, как бы вам не хотелось слышать обратное.
ПАТРИСИЯ: Он никогда не будет твоим, я сделала для этого все. Понадобится, костьми лягу на порог, только чтобы ты его больше не переступила.
КОРДЕЛИЯ: А что вы от меня теперь хотите? Я уже согласна уйти отсюда и больше не приходить. Если нам с Артуром суждено быть вместе, то вы не сделаете совершенно ничего. У него есть другая жизнь, за стенами этого проклятого дома!
ПАТРИСИЯ: За это не переживай, не суждено.
КОРДЕЛИЯ: Что вы ему сказали?
ПАТРИСИЯ: Правду.
КОРДЕЛИЯ: Какую из ваших правд?
ПАТРИСИЯ: Что ты ограничиваешь его и держишь в тисках.
КОРДЕЛИЯ: Что?! Как же это подло с вашей стороны, посмотрите во что вы превратились. Посмотрите на себя – это просто смешно, вы думаете, что он в это поверит?
ПАТРИСИЯ: А разве это не так? Ты сама об этом говорила. Я всего лишь передала ему твои слова, ничего более, моя дорогая, прости, если мне не стоило это говорить.
КОРДЕЛИЯ: Как вы можете так поступать? Зачем вы искажаете реальность? Здесь как будто бы все в кривых зеркалах, совершенно все сикось-накось (в комнате из-за зеркал появляются три силуэта, начинающие выполнять все то, что говорит КОРДЕЛИЯ). Вы улыбаетесь мне в зеркало, а на самом деле это гримаса отвращения. Вы говорите, что любите сына, а сами заламываете ему руки. Он думает, что платит вам за заботу, а сам прогибает спину перед вами. А я, а что я? А я кружилась перед вами в вальсе, а оказалась, что выплясываю чечетку на собственных костях. Вы будто бы специально развесили здесь зеркала, чтобы все было перевернуто, вывернуто, выкривлено. Но настанет день, когда все выпрямится, и зеркала и спина вашего сына, и вы останетесь одна. В глухом одиночестве, среди собственных уродливых, кривых отражений, которые будут множиться и множиться.
Раздается треск зеркала.
ПАТРИСИЯ: Не смей так говорить! Это мой дом! Это мой родной сын, он никогда от меня не уйдет (в истерике начинает обнимать бесплотный силуэт, гладить его и утешать). Ты ведь никогда меня не бросишь? Ты будешь жить со мной. Я буду о тебе заботиться. Мы всегда-всегда будем вместе. Никто не заберет тебя. Мой сынок, никто не заберет тебя… Никогда…
КОРДЕЛИЯ: Да вы и правда больны!
ПАТРИСИЯ: Оставь нас! Это не болезнь, это любовь. Я люблю своего сына, и не смей отнимать его у меня. У меня больше ничего нет, это смысл моей жизни. Ты ведь со мной, правда? Это наш дом, и ты останешься здесь. Правда, Артур?
КОРДЕЛИЯ молча наблюдает за этим.
Затихает плеск воды, в комнате появляется АРТУР.
Явление двенадцатое
Все отражения исчезают, как будто их и не было. АРТУР входит, смотрит на КОРДЕЛИЮ, и останавливается ровно между ними, ставит поднос на стол, оглядывается, замечает плачущую мать – и бросается к матери.
АРТУР: Что произошло? Мама, что с тобой?
ПАТРИСИЯ: Ты же никуда не уйдешь отсюда? Ты меня не оставишь?
АРТУР: Нет, почему ты снова плачешь? Я никуда от тебя не уйду.
КОРДЕЛИЯ: Я уйду, Артур.
ПАТРИСИЯ: Ты не бросишь меня, ты всегда будешь со мной?
АРТУР: Да, мама, я никогда тебя не брошу, я обещаю.
КОРДЕЛИЯ: Я больше никогда не переступлю порог этого дома, я обещаю.
ПАТРИСИЯ: (встает на ноги, и мгновенно переводит дух) Спасибо, дорогой, я сама справлюсь. Милая, тебе что-то не понравилось, может я тебя чем-то обидела?
КОРДЕЛИЯ: Ну хватит, а я вам почти поверила, думала, вы и правда больны. Но это все очередная игра, новая злая шутка.
АРТУР: О чем ты? Какие игры, что вообще за ерунда?
КОРДЕЛИЯ: Да что ты вообще знаешь? Ты не видел жизнь такой, какая она есть, всегда лишь кривое изображение, а все благодаря ей. Здесь нет ни капли чистоты и правды. С меня довольно. Прийти сюда – было ошибкой.
ПАТРИСИЯ: Было ошибкой познакомиться с матерью Артура? Прийти к нему в дом? (силуэт встает за спину КОРДЕЛИИ и начинает шептать на ухо ответы)
КОРДЕЛИЯ: Да, ошибка!
ПАТРИСИЯ: И ваша затея о свадьбе и совместной жизни тоже, получается?
КОРДЕЛИЯ: Да, это была ошибка!
ПАТРИСИЯ: То есть вы не любите моего сына?
КОРДЕЛИЯ: Да! Я не люблю его, то есть нет… Я не хотела этого говорить…
ПАТРИСИЯ: Конечно же не хотели! Я сразу это почувствовала! Ты слышал, Артур? Вот о чем я тебе говорила!
АРТУР: Как ты можешь такое говорить?
КОРДЕЛИЯ: Это не я, это она меня вынудила, она так все вывернула!
ПАТРИСИЯ: Может быть я и делала что-то, но чтобы выудить из тебя чистую правду, а не очередную ложь.
КОРДЕЛИЯ: Я не врала, ни разу я не солгала тебе, но любовь твоей матери не оставляет место ни для кого другого! Я не способна любить тебя.
АРТУР: Не могла меня любить?
КОРДЕЛИЯ: Теперь не могу, ты все не так понимаешь.
ПАТРИСИЯ: Все правильно он понимает, а как еще это понимать? Она хотела сказать, что надеялась заставить тебя нуждаться в ней, но оказалось, что о тебе есть кому позаботиться. Хотела прижиться к тебе, пристроиться к нашему дому, и жить себе спокойно.
КОРДЕЛИЯ: Вы лжете! Да уже и не важно, все равно правда будет не на моей стороне.
ПАТРИСИЯ: Я не виню вас, это женская натура, но зачем же ссориться? Я никак не хотела вас обидеть, а вы переходите на обвинения. Причем упрекаете меня в своих грехах, что просто возмутительно.
АРТУР: Тебе мешает моя мать?
КОРДЕЛИЯ: В своих грехах? Да вы смеетесь надо мной?
ПАТРИСИЯ: Нет же, ты не понял, мой дорогой…
АРТУР: Помолчите, мама! Тебе мешает моя мать?
КОРДЕЛИЯ: Она не позволит кому-то еще любить тебя. Ты ее собственность, маленькая игрушка в ее большом зеркальном доме, которую она водит по комнатам, укладывает в постель, по расписанию сажает за кухонный стол – она не отдаст свою игрушку никому и никогда. Это всего лишь ее кукольный театр, и ты в главной роли.
АРТУР: Ты не услышала мой вопрос, моя мать всю жизнь была рядом, ты не имеешь никакого права упрекать ее. Но скажи мне: она тебе мешает?
КОРДЕЛИЯ: Да вы все здесь больны! Я больше не хочу, чтобы хотя бы на минуту ты был частью моей жизни, Артур, потому что мне не нужны чужие болванчики. Потому что ты и сам являешься частью, частью ее жизни – мне не нужен осколок.
ПАТРИСИЯ: Как ты называешь моего сына? Что за манеры? (Два темных силуэта начинают давить на плечи девушки с разных сторон)
АРТУР: Тебе мешает моя мать?
ПАТРИСИЯ: Я не позволю называть моего сына болваном и куклой!
АРТУР: Не смей осуждать и оскорблять хоть как-то мою мать!
ПАТРИСИЯ: Послушайте только, осколок, всего лишь часть, и это о моем сыне!
АРТУР: И как ты только могла так выразиться о матери!
КОРДЕЛИЯ: Хватит! (Отталкивает все наваждение от себя) Вы и правда больны, вы друг друга стоите, всего лишь скрюченные пародии на самих себя, искаженные и нелепые. Как же зеркала меняют людей! Только посмотрите, какие вы уродливые. (Все тени начинают медленно прятаться за зеркала, со стыдливым чувством, будто их заметили)
Повисает тяжеловесное молчание. Все силуэты встают за спины своих владельцев и с этого момента не покидают их, повторяя каждое их движение. ПАТРИСИЯ начинает двигаться в сторону КОРДЕЛИИ, но ее останавливает АРТУР, и идет к девушке сам.
АРТУР: Я попрошу тебя уйти отсюда и больше никогда не возвращаться.
КОРДЕЛИЯ: С великим удовольствием. Провожать не надо, потому что с самого начала мне показывали на дверь – нет нужды делать это снова.
АРТУР: Уходи.
ПАТРИСИЯ: Может, все-таки выпьем на прощание, милая? Да и обед уже готов.
КОРДЕЛИЯ: (молча подходит к столу, неотрывно глядя в глаза Патрисии, и залпом выпивает стакан) А вы, Патрисия, все же были правы. Я не любила вашего сына, и мне всего лишь нужна была ваша квартира, удобная, уютная, два этажа, почему бы и нет? (подходит лицом к лицу к АРТУРУ) И муж-слюнтяй, которым бы я могла вертеть из стороны в сторону, как мне угодно, и вытирать им полы, когда мне понадобиться. А кому был бы лишним мужик, который складывается перед тобой в три погибели, по твоей команде? Несет тебе виски, лишь махнешь пальцем. Не правда, Патрисия?
АРТУР: Тебе пора уходить.
КОРДЕЛИЯ: Закрой рот, я сказала! Ты ничтожество, и я не могла полюбить такого как ты (щелчок).
Раздается звон зеркал - силуэт АРТУРА падает замертво.
КОРДЕЛИЯ решительно идет в сторону ПАТРИСИИ –
силуэт КОРДЕЛИИ отступает назад, а после следует за ней.
КОРДЕЛИЯ: С меня хватит, все это не стоило того. Я не собираюсь дожидаться занавеса этой чудовищной пьесы, вашей пьесы, Патрисия. Прощайте.
ПАТРИСИЯ: Как ты назвала моего сына?
КОРДЕЛИЯ: (возвращается к ней, и глядя в глаза) Ничтожество. Знаете, когда я пришла в этот дом, мне казалось, что я все знаю о любви. Но это оказалось не так. (подходит к зеркалам) А вы знали, что любовь – это не только забота и бесконечная опека? Знаете, любовь – это не только стирка. Это не только бесконечная глажка и кормежка по расписанию. Любовь – это не только игра, не просто притворство. Знаете, в любви не хранят сигареты – для этого есть пачки, как вы сказали. Для любви нужно чуть больше, больше обыкновенного сосуда, который будет ее хранить. Любовь не нужно защищать, прятать или скрывать ото всех за кривизной непрозрачных зеркал, не нужно запихивать ее по пачкам, и не нужно сторожить. Для нее нет рамок и границ, она просто есть. Есть вокруг, и ее никак не сдержать, и скоро все эти преграды треснут для нее, и она прорвется. И все ваши плотины и укрепления треснут, и она хлынет сюда, и это будет величайший потоп, он не оставит ничего. Что есть сосуд, если не его содержимое? А что есть в вас? Лишь только пустота да звон кривых зеркал. Так что есть сосуд, Патрисия? (Щелчок).
Раздается звон зеркал - силуэт ПАТРИСИИ падает замертво.
КОРДЕЛИЯ: Я так и думала, что вам нечего мне сказать. Вот и молчите. Прощайте!
ПАТРИСИЯ бросается к сыну, и падает на колени перед его силуэтом.
КОРДЕЛИЯ уходит,
но ее силуэт останавливается, разворачивается и бежит к АРТУРУ навстречу.
Она обнимает его.
Явление тринадцатое
АРТУР стоит в центре комнаты перед силуэтом матери.
АРТУР: Дорогая… Любимая… мама. Прости меня, что я так часто не слушался тебя, был с тобою груб. Ведь ты так много делала для меня, всегда была рядом, была моей опорой и поддержкой. А я так мало ценил это, прости меня, мама! Ради бога, прости меня, что я был так эгоистичен и глуп. Мне так стыдно, что я пытался найти того, кто мог бы заменить тебя. Того, кто всегда был бы рядом со мной, поддерживал и оберегал меня так же, как ты. Ту, которая смогла бы полюбить меня так же, как ты. (Отталкивает от себя силуэт КОРДЕЛИИ, тот падает замертво). Прости меня, теперь я уверен, что ни одна женщина не может заменить тебя. Я даже не представляю, сколько боли я причинил тебе, когда приводил этих – других женщин. Я обещаю, больше никогда так не поступать с тобой. Мне больше никто не нужен. Только ты и твое бездонное сердце, до краев наполненное любовью ко мне. Я люблю тебя, мама. Мама! Мама, где ты?
ПАТРИСИЯ: Я здесь, дорогой. Что такое, что случилось? (Артур падает на колени над отражением ПАТРИСИИ).
Дальнейший диалог проходит через общение с силуэтами героев.
АРТУР: Как я мог так ошибаться по поводу нее? Ведь я верил ей, думал, что она правда меня любит. Мне казалось, что она так похожа на тебя.
ПАТРИСИЯ: Нечего убиваться из-за какой-то девицы. Я сразу все поняла, но так не хотела тебя расстраивать
АРТУР: Спасибо тебе. Я как будто все это время обманывался, и не замечал, что в ней нет совершенно ничего из того, что даешь мне ты. Я бы загубил свою жизнь, если бы не ты, мама.
ПАТРИСИЯ: На то я и мать, чтобы помогать своему ребенку.
АРТУР: Как я только раньше этого не замечал!
ПАТРИСИЯ: Ну ничего, не отчаивайся. В следующий раз точно повезет, на ошибках учатся, ведь ты у меня такой хороший, но, действительно, в женщинах у тебя вкус дрянной, все каких-то гадюк домой водишь, хорошо хоть ночью в постель не заползла такая, как она.
АРТУР: Может дело во мне, почему они не любят меня?
ПАТРИСИЯ: Ну что ты, мой дорогой? Посмотри, какой ты у меня красивый, умный и добрый. Ну вот, как тебе идет улыбка, этот легкий румянец счастья. Мой любимый сын. (Целует силуэт и уходит).
ПАТРИСИЯ подходит к телу КОРДЕЛИИ, встает на колени
и прижимает к себе.
ПАТРИСИЯ: Моя девочка, мне очень жаль, что так вышло. Я не хотела, я не хотела… Молодая, красивая - прямо как я в твои годы, но тогда у меня не было сил – бороться… Я думала, что ты окажешься сильнее меня. Ты должна была остаться, ведь мы так похожи – я была бы счастлива, иметь такую дочь, как ты. Почему, ну почему ты ушла?
АРТУР: Спасибо, что ты всегда рядом со мной (кладет руку на плечо матери).
ПАТРИСИЯ: Я всегда буду рядом с тобой.
АРТУР: Как же хорошо здесь, в нашем доме.
ПАТРИСИЯ: В нашем доме.
АРТУР: Только наш дом, и в нем только ты и я.
ПАТРИСИЯ: Только ты и я…
АРТУР: Навсегда?
ПАТРИСИЯ: Навсегда (обреченно).
С левой стороны - АРТУР и ПАТРИСИЯ с силуэтом КЛАУДИИ на руках.
Справой – два силуэта материи сына, в полном одиночестве.
Раздается треск зеркал, и комната медленно погружается в темноту.
ЗАНАВЕС