***
Не о чем сожалеть
И нет повода для многоточия.
Обречена сгореть
Спичка в своём одиночестве…
Читала я строчки Галины Пронской, а в голове уже роились мысли. «Спичку же кто-то зажёг, значит, она уже не одинока…» А следом, из глубины лет выплыло воспоминание, даже ком к горлу подкатил.
Я тогда ещё совсем молодой женщиной была, работала оператором на заводском пульте управления. Вот, как-то выдалась у меня свободная минутка, я подошла к окну и посмотрела вниз с высоты второго этажа. Внизу – эстакада, сюда подвозят сырьё, стоят железные тележки, вагонки, пустые ящики поленницей высятся вдоль стены. На одном таком ящике сидит мужчина – слесарь из новеньких, десятка на полтора лет старше меня. Лица его мне не видно, склонённая голова в белом чепчике и большие, знающие всякий труд руки. Он этими большими руками проделывал тонкую работу: вынимал из коробка спичку, зажигал её, смотрел на огонёк, пока спичка не догорала да самых пальцев, потом ронял её себе под ноги и зажигал новую. Этих сгоревших спичек перед ним было, как шелухи от семечек. У меня мелькнула догадка, что неспроста и не для забавы этот человек спички жжёт. Душа у него огнём горит, и мысли почернели, как те горелые спички. «Нельзя, нельзя человека оставлять наедине с этими мыслями… А чем помочь? Я же его совсем не знаю…» Я уже бежала вниз по лестнице, знала, что его надо разговорить, но что сказать – этого я точно не знала. Прошла бочком через проём массивной железной двустворчатой приоткрытой двери и остановилась в растерянности. Руки по привычке нырнули в карман халата. Под пальцами ощутила нечто твёрдое. Вынула, оказалась конфета. Вот я её на ладони понесла этому человеку.
- Возьмите… Мне помогает.
Мужчина поднял на меня удивлённые глаза и смотрел до тех пор, пока огонь горевшей спички не обжёг пальцы. Он бросил спичку, подул на пальцы, а потом, осторожно, словно карамелька в ярком фантике была хрустальной, взял мой подарок. Я смущённо улыбнулась ему и попятилась опять к двери. Надолго уходить с пультовой было нельзя и я, шагая через две ступеньки, побежала вверх.
Прошёл месяц, а может и больше. Я, после ночной смены, стояла в очереди, чтоб поменять свой халат на чистый, выстиранный. За мною стал в очередь этот мужчина. (Я даже имени его не помню, по работе мы не сталкивались). Он пришёл на работу утром и тоже решил поменять свою спецовку. Он торопливо проверял карманы спецовки перед сдачей кастелянше. С нагрудного кармана он вынул «мою» конфету. Конечно же я её узнала, хоть обёртка уже не была такой яркой. Заметив мой взгляд, он протянул мне её, сказав при этом: «Угощайтесь». Я взяла конфетку, а взамен дала ему другую, немножко не такую, но тоже карамельку. Он улыбнулся, а я про себя отметила: «Как же улыбка преображает лицо человека… Значит преодолел, справился с гнетущими его мыслями…» Мужчина мою новую конфетку затолкал в нагрудный карман только что выданной спецовки и прихлопнул её рукой. Поднял вверх сжатый кулак. Дескать, мы ещё повоюем… Я в знак согласия кивнула ему головой и мы разошлись по разным раздевалкам. «Выходит, он не съел её, а аккуратно перекладывал из одного комбинезона в другой, чистый. Зачем? Видимо она, как знак внимания, грела ему душу…»
***
Поздней осенью, держа над головой зонтик, я шла домой по вымощенной сероватой брусчаткой дорожке. Обходить лужи у меня не было такой возможности, и я пыталась некоторые глубокие места перешагнуть или перепрыгнуть. Подойдя к одной такой луже, остановилась в раздумье: как преодолеть очередную «водную преграду»? Обратила внимание на то, что в воде отразилась только моя тёмная тень. Я бы даже этому не удивилась, но эта тень… была выложена кирпичом серой брусчатки, вроде как иллюзорная кирпичная статуя под зонтиком. И тут мне вспомнилась одна очень известная в нашем городе пишущая дама, которая позволила себе при людях высмеять меня за то, что я иногда, в качестве главного героя в своих зарисовках, рассказываю о луже. Так и сказала: «О чём угодно, но о луже я писать не буду!..» Я только вздохнула и вполголоса ей ответила: «Лужа – такая же родная дочь матушки Природы, как и всё, что ею создано. К тому же, кто-то видит осевшую грязь в луже, а кто-то плывущие облака». Она ничего мне на это не ответила, а только демонстративно отвернулась. Сегодня, глядя на эту холодную лужу, с кажущейся в её глубине статуей, я невольно подумала: «Вряд ли бы ты снизошла до такого простодушного поступка, и заглянуть в самое сердце дорожной лужи. Скорей всего, перешагнула бы её и пошла искать вдохновение туда, где на клумбах цвету яркие цветы. Я же благодарю Бога за способность видеть нечто большее в простых будничных лужах…»
Помахала рукой «статуе», осторожно прошла по поребрику, стараясь не потревожить водную гладь с редкими разбегающимися капельками дождя, и задумчиво пошла дальше. Теперь мне думалось о том, что может быть сегодня в доме оживут теплом батареи… чайник поставлю…
***