Накатывались волны на песок.
Горячие лучи ласкали кожу.
И тут из моря вылез корешок,
Что вширь, что поперёк, одно и тоже.
В наколках весь, аж негде пальцем ткнуть.
В драконах плечи, в якорях запястья,
Русалки на спине, а во всю грудь
Плакат огромный: "Нету в жизни счастья".
Моряк он оказалось, с детских лет
Избороздил моря и океаны.
Порассказал он мне про белый свет,
Про страны, пальмы где и обезьяны.
Потом мы с ним в портовом кабаке
За рюмкой рома стали корешами.
Стакан в его не видно кулаке,
Да как же счастья нет с такими телесами.
Я и завел про это разговор.
Какого же рожна ещё он ищет.
А он наколку на груди потер
Своим с головку сыра кулачищем.
Издал не то рычанье, не то стон.
И выдавил с привздохом: "Эх, Маруся!
Нет счастья в жизни, мордой хоть об стол" -
Сказал и за бутылкой протянулся.
Закапал ром с усов на гору грудь.
А взор его стал тусклым и туманным.
Тут я спросил, развеять чтобы грусть:
"А как со счастьем там за океаном?"
Он встрепенулся, чинно, как в гостях,
Сказал, перстом указывая в небо,
Все иностранцы кОлют на грудях:
"Нет кайфа в лайфе, фейсом хоть об тейбел".
Он думал ничего я не пойму,
И сделал вид таинственно надменный.
Я все же докумекал что к чему,
Хотя английский знаю очень скверно.
Нет кайфа в лайфе, мордой хоть об стол,
Нет счастья в жизни, фейсом хоть об тейбел.
Моряк уверен в этом на все сто.
А он то знает, где он только не был.