Умер Валентин Григорьевич Распутин. Наш современник. Писатель с мировым именем, который своей тончайшей прозой о сибирской жизни, сибирской женщине, сибирском несгибаемом характере передал на века весть о Сибирской Атлантиде. В 60-е, 70-е, 80-е, 90-е и далее он всегда присутствовал в нашей жизни как праведник, как человек абсолютно неравнодушный к событиям, проходившим на его родной земле и в его стране. Он учился в Иркутском университете в те годы, когда жизнь оттаивала и открывала свои горизонты. Все это описано в его книгах, в книгах его друзей. Имя Валентина Распутина получило признание в писательской среде всего мира. Произведения Валентина Распутина « Последний срок», «Прощание с Матерой», «Живи и помни» и другие, это явления в мировой литературе. Писатель весьма равнодушно относился к своей славе и даже к тому, что его имя дважды выносили на рассмотрение Нобелевского комитета в области литературы. Скромность Валентина Распутина поражала, голос у него был тихий, но когда он говорил на встречах о себе и о своих книгах, то скрытый юмор, усмешка, тонкое наблюдение всегда было преобладающим. Сам он всегда уходил на второй план, а впереди у него был современный человек с его непрерывными заботами о жизни. Несмотря на то, что Валентин Григорьевич часто бывал на встречах с читателями, мне увидеть его пришлось только дважды. Впервые я увидела его студенткой в Иркутске на осенней книжной ярмарке. Он был рядом с директором художественного музея А.Д.Фатьяновым, который предлагал читателям свою книгу "Судьба сокровищ" и писателем В. Жемчужниковым, который недавно издал свою повесть « Осень на двоих». Я купила эти книги, получила надписи авторов. Далее на витрине лежала стопка книжек в зеленой тонкой обложке. Книга называлась « Деньги для Марии», автор стоял рядом, тонкий и очень скромный молодой человек. Я, наверное, пошла бы дальше по книжному ряду, если бы вдруг не раздался звонкий женский голос: « Девушка! А Распутина! Что ж вы Распутина не покупаете? Такой писатель!!» Я вернулась к прилавку с книгами, взяла зеленую тоненькую книжечку, полистала, взглянула на автора и вновь опустила глаза на тонкие серые листики, кажется даже газетной бумаги. И задержалась на тексте: «Кузьма думает: ехать или не ехать? Он думал об этом и вчера и позавчера, но тогда еще оставалось время для размышлений, и он не мог не решать ничего окончательно, теперь времени больше нет. Если утром не поехать, будет поздно. Надо сейчас сказать себе: да или нет? Надо, конечно, ехать. Ехать». И это был как бы ответ на мой внутренний вопрос, который уже давно мучил меня. И вот я прочла ответ. Писатель, такой совсем молодой и скромный смотрел на меня с недоумением, может быть, уже зная наперед о своей будущей мировой славе. Я положила на прилавок деньги, кажется 1 рубль и 20 копеек и подала книгу автору для подписи. Он тихим голосом спросил, как меня зовут, я назвала свое имя, фамилию, он аккуратно это написал и добавил от себя « желая понравиться хоть в книжке» И расписался очень аккуратно. Потом, позже началась его невероятная слава. Однажды ночью на улице хулиганы избили его, разбили голову, сняли одежду. На суде сказали: « Если бы мы знали, что это Распутин». Он выдерживал и не только такие нападения. Кто-то из высокопоставленных в то время чиновников спросил его , зачем Вы так защищаете Байкал? Он долго не писал, в одном интервью сказал: « Ничего не пишу». А потом появилась невероятной красоты « Изба» и «Сибирь.Сибирь». Однажды, еще в молодости, он кому-то говорил, что пишет, закрыв глаза. Катастрофа самолета в Иркутском аэропорте, где заживо сгорела его дочь Мария, повернула его в другую сторону жизни. И вот, перед поездкой по Ангаре его пригласили в Братск на встречу с читателями и поклонниками. Большой зал был переполнен. Когда он вышел на сцену из-за кулис, зал поднялся и долго аплодировал писателю, так, что он стал пугливо как-то озираться по сторонам, ища взглядом кого-нибудь, кто прекратил бы эти бесконечные аплодисменты. И, не найдя для себя защитника, сам сделал неуверенный шаг вперед и какое-то останавливающее движение рукой, следом за которым аплодисменты тотчас же утихли. И тихим своим голосом, как будто даже хриплым, он сказал, что никак не ожидал, что вот так, вот так.. и замолчал, может быть на полминуты. И все молчали вместе с ним. А потом уже, внутренне приободренный и как бы мгновенно посвежевший и даже помолодевший принялся говорить о том, что его волновало в данный момент. Говорил он об отзывчивости русского человека, вообще человека, живущего в России. Потом сказал- вы и сами спрашивайте, и кто-то из первых рядов спросил его, как он относится к мату. И это его странным образом развеселило, и он признался, что и сам любит крепкое словцо иногда применить и даже часто у него выскакивает что-нибудь такое. И он при этом как-то странно повернул рукой, давая понять, что слово это крученое-верченое, но такое необходимое в данное время. Вопросов к писателю было много, никто из его спутников не ограничивал зал, и вопросы задавались без злости и скрытого умысла. Отвечал он долго и далеко иногда уходил в ответе от сути вопроса, но все-таки держал его в памяти и под конец возвращался к нему и с юмором, от которого по залу катился смех, заканчивал. Кто-то спросил, какие женщины нравятся Валентину Григорьевичу и он как-то даже зарделся, на такой вопрос, отвечая: женщины все мои описаны в повестях, какие они там, такие и нравятся. И как-то плавно перешел на последнюю постановку пьесы « Живи и помни» и актрису Дарью Мороз, которая ему очень понравилась в роли Настены. Я сидела недалеко от сцены, и видно было, что писатель устал, глаза у него были печальные и иногда удивленные. За каждым жестом Распутина следил его друг, издатель Геннадий Сапронов, сидевший за столом на сцене. Он же, кажется, и закончил эту встречу, и зрители не хотели расходиться.
15 марта 2015 года.